Измена. Яд между нами

Такси быстро довозит меня до родительского дома, и я устраиваюсь на лавочке в парке, с которой очень хорошо видно мой подъезд. Кто-то же должен прийти за вещами. Артур или его, похожая на меня, пассия. придется подождать. Время тянется очень медленно, а я даже воды попить с собой не взяла. По истечении второго часа моих бесполезных ожиданий решаю подняться к тете Маше.

– Здравствуйте, тетя Маша, – обращаюсь к старушке, которая очень быстро открыла дверь, будто за ней стояла и кого-то ждала.

– Здравствуй, Яночка. Ты за ключами? – женщина достает связку из кармана халата и подает мне. – Артур еще утром занес и сказал, чтобы тебе передала.

– Спасибо большое, – говорю, забирая ключи. – Пойду посмотрю, все ли он там убрал.

Поднимаюсь по лестнице и отчаянно злюсь на себя. Вот если бы так долго не спала сегодня, то, несомненно, узнала бы очень много интересного.

– Меньше спать надо, Шмелева, – бурчу я, открывая дверь.

Глава 22. Ядов

– Коля, гони! – рявкаю я, заскакивая в машину. – Я эту больницу разнесу к чертям!

Автомобиль срывается с места. Мы несемся по улицам, нарушая все правила. Через пятнадцать минут я уже вхожу в холл, пересекаю его, не замечая охранника, пытавшегося меня остановить.

– Коля, объясни мужчине, что меня сейчас лучше не трогать, – не поворачивая головы, говорю своему телохранителю, который уже успел перехватить больничного стража.

– Мужчина, вы куда? – мне наперерез спешит молоденькая медсестра. – Вы к кому? Мужчина, нельзя!

Она виснет на моей руке, пытаясь остановить. Я, сбрасывая руку, наклоняюсь и смотрю ей в глаза.

– Быстро отошла, – медленно говорю я, разделяя каждое слово. – Где главврач токсикологического отделения?

– Илья Борисович, – заикаясь говорит девчонка, наверное, у меня такой зверский вид, что она начинает заикаться. – Он, он на конференцию уехал.

– Блядь. Я ему устрою конференцию, – шиплю я. – Кто его замещает?

– Ада Львовна, – медсестричка уже готова упасть в обморок. – Она на втором этаже в его кабинете сидит.

Я обхожу застывшую столбом девушку и через две ступеньки за две минуты буквально взлетаю на второй этаж. Где находится кабинет главврача, я уже знаю, поэтому направляюсь прямо туда. Без стука распахиваю дверь и стремительно вхожу.

Женщина лет сорока с удивлением смотрит на меня, не донеся до рта чашку с чаем. Не дожидаясь приглашения, присаживаюсь на на стул и вопросительно смотрю на исполняющую обязанности.

– Я хочу услышать ваши объяснения, почему моей бабушке стало хуже, – тихо спрашиваю я, забираю телефонную трубку, которую Ада Львовна схватила. – Я слушаю.

– Кто вы такой? – визгливо спрашивает женщина, продолжая коситься на средство связи. – Какая бабушка? О чем вы?

– Я о Ядовой Раисе, – морщусь от ее противного голоса и снова перевожу тяжелый взгляд на объект допроса. – Мне сказали, что через три дня ее переведут в палату. И что я вижу в итоге?

– Мы не знаем, что случилось? – глаза исполняющей обязанности начинают лихорадочно бегать. – У нее внезапно резко подскочило давление, и как результат – кома.

– А почему у нее резко подскочило давление? – с нажимом спрашиваю я. – Ада Львовна, у вас здесь шарашкина контора или больница?

Женщина начинает тяжело дышать, хватаясь за сердце.

– Концертную программу оставьте для тех, кто ею впечатлится в полном объеме, а я хочу услышать предельно точный ответ. Почему резко поднялось давление? – произношу я, не думая о том, что Аду Львовну может хватить апоплексический удар. – Я жду, – рявкаю, повышая голос.

Она молча разводит руками, продолжая хватать ртом воздух. Я поднимаюсь, наливаю стакан воды и вручаю его женщине.

– Выпейте и расскажите все. Иначе я сейчас от вашей шараги камня на камне не оставлю, а вы все пойдете под суд. От вас до последней санитарки, – снова сажусь на стул и смотрю, как женщина судорожно пьет воду, которая проливается на белый халат и, наконец-то, выдыхает. – Готовы дальше беседовать?

– Да, – слышу шипящий ответ.

– Почему поднялось давление? – уже который раз спрашиваю я, чувствуя себя, попугаем.

– Мы не знаем, – вижу, что ответ дается нелегко, но останавливаться не собираюсь.

– Вы брали у нее анализы после приступа?

– Нет, – шепчет женщина, опуская глаза.

– Я думаю, когда Илья Борисович уезжал, он же передал вам своих больных? И то, что Раю отравили для вас не новость. Так почему же вы не удосужились взять анализы и отдать их на исследование? – внутри меня уже все клокочет от злости, и я из последних сил стараюсь держать себя в руках. – Вы сейчас же дадите распоряжение о проведении токсикологической экспертизы. И чтобы результаты лежали у вас на столе в течение часа.

– Да, да. Конечно, Герман Евстафьевич, – глядика ка даже имя мое с перепугу вспомнила. – Вы будете ждать?

– Да. Я буду ждать и желательно у постели своей бабушки, – говорю я поднимаясь.

– Но она же в реанимации. Туда нельзя, – пытается протестовать Ада Львовна.

– С сегодняшнего дня можно, – говорю я, наклоняясь через стол и приближая к ней лицо. – А еще не советую никому звонить, кроме лаборатории. Вы же меня понимаете?

– Да. Пойдемте, я вас провожу, – Ада Львовна поднимает свое пышное тело из-за стола, направляется к выходу, стараясь пройти максимально подальше от меня.

Мы идем по коридору, за нами следует Николай, который уже успешно переговорил с больничным охранником. Мне выдают белый халат и бахилы, а также заставляют одеть какую-то странную шапочку на голову и маску на лицо, и заводят в помещение реанимации.

То, что я вижу повергает меня в шок. Рая, еще недавно властная, бодрая, жизнерадостная, сейчас опутана какими-то проводами и трубками. Такая маленькая, сухонькая, беспомощная старушка. Никто и никогда не позволял себе называть ее так. А сейчас через бледную кожу просвечиваются все кровеносные сосуды, а морщинки превратили ее лицо в печеное яблоко.