Измена

— Хьюго Франк Гюстав де Борегар Маршалл, — понимая, что я снова забыла его полное имя, помогает исправить ситуацию. А заодно щипает меня за заднюю часть тела, отчего я вздрагиваю. Какого… ты творишь, дружок? — Но можно просто Хьюго. Приятно познакомиться, — легко кивает, приближаясь к ней, и тоже целует руку, последовав примеру Холда. Ну что за джентльмен… Вы только посмотрите на него. Меня сейчас стошнит от их галантности.

— Приятно познакомиться, мистер Маршалл. Рада встрече и нашему сотрудничеству. Присаживайтесь, — приветливо кивнув всем, говорит нарочито медленно. Она явно не ожидала увидеть на пороге своего кабинета столь юное зеленоглазое создание. Дитя, которое годится ей в сыновья. Присев, миссис Баклэнд продолжает. — Как правило, с любым нашим клиентом, будь он физическое лицо или же компания, мы заключаем договор, в котором описывается подробное состояние принятой вещи для аукциона, — рекламирует свой бизнес мой босс. — Дом «Баклэнд» берет на себя обязательство выгодно продать товар, либо вернуть его нашему клиенту, то бишь вам, мистер Маршалл, — пристально смотрит в глаза Хьюго не моргая. — Вещь возвращается в том же состоянии, в каком была первоначально. Даже лучше. В случае потери или порчи имущества, вам гарантирована компенсация в размере ее оценочной стоимости. — нажимает на кнопку связи с помощником. — Эмили, подайте кофе в мой кабинет в течение пяти минут. Время пошло. Я надеюсь, все здесь присутствующие предпочитают кофе? — мы сплоченно и синхронно киваем. В присутствии Элизабет все начинают вести себя, как кролики, смотрящие на пасть удава. Хьюго, похоже, это тоже успел уяснить.

— Да, конечно, миссис Баклэнд. Я… — не успевает договорить Хьюго, как его перебивает мой босс, выставляя перед собой руку.

— О! Прошу, называйте меня просто Элизабет.

— Да, конечно. Так вот, Элизабет, — продолжает Хьюго, и тут я чувствую, как он кладет свою руку на мое колено. — Джозефин любезно ввела меня в курс дела. Я и сам занимаюсь закупкой и торговлей антиквариата, — наглец придвинул немного стул так, что наши ноги оказались слишком близко расположены друг к другу. Медленно проводит рукой по внутренней поверхности бедра, вызывая рой мурашек на теле. Что это еще такое? — Но я впервые сотрудничаю с аукционным домом и абсолютно не осведомлен о здешних правилах, — продолжает как ни в чем не бывало мой «друг». Бесстыдно скользит ладонью вверх и вниз. Медленно и плавно. Дыхание то прерывается, то превращается слишком в ускоренное. Пытаюсь всеми силами убрать его руку, но Хьюго крепче сжимает ногу. Сжимает так, что, скорее всего, останутся следы от пальцев. Единственное чему я рада, так это тому, что надела сегодня брюки.

— Я думаю, мой драгоценный сотрудник введет вас в курс дела. Не правда ли? — на каждое слово Элизабет свалившийся на мою голову мужлан хитро улыбается и шепчет то, что слышно только мне.

— Разведи ножки, малыш. — Бью локтем по его паху и поспешно перевожу разговор, обращая внимание на себя.

— Конечно, Элизабет. Все будет выполнено. Я предлагаю оговорить небольшие нюансы по аукциону прямо сейчас. Как вы на это смотрите, мистер Холд? — обращаюсь к заказчику.

— Безусловно, думаю нашему юному коллекционеру будет любопытно узнать, как обстоят дела в сфере данного бизнеса. Кстати, миссис Баклэнд, Хьюго является студентом престижного Университета. Учится в Гарварде на юридическом факультете. — И за что мне это все? Почему судьба столкнула именно со студентом моего же мужа? Нелепица… — Присмотритесь к парню, думаю, вы обретете ценный кадр. Нужного сотрудника. Многогранного, — да уж, кадр тот еще. До сих пор вон потирает свой ушибленный пах. Козлина.

Элизабет одобрительно кивает и плавно притрагивается рукой к подбородку. Наверняка обдумывает всю ситуацию, предполагая выгоду от такого сотрудничества. Я ее прекрасно понимаю, Фолегар слишком молод, а это не у всех вызывает доверие. Даже если человек занимается определенным делом не первый год. Вкусам свойственно меняться, особенно в его возрасте.

— Аукцион, мистер Маршалл, вещь всегда непредсказуемая, — задумчиво произносит Элизабет. — Даже я со своим богатым опытом не могу делать никаких прогнозов заранее. Неизвестно, что будет завтра. Это чистой воды авантюра. Риск, — думаю, этому индюку риски, что детям ириски. Ухмыляюсь про себя. Правда в том, что Фолегара сложно испугать. — Иногда я думаю, что за вещь развернется жаркая борьба на аукционе, а в итоге она вообще не продается. А бывает, наоборот, берешь книгу у наших коллекционеров и думаешь, что этот лот не заинтересует никого. Ну пустышка чистой воды, а на самом аукционе его цена поднимается в несколько раз. Это я к тому, что даже ваша коллекция Виктора Мари Гюго или же Сю могут как вызвать спрос, так и нет.

— Такова «Селяви», Хьюго, — шутит Холд. — Знаете, коллеги, обожаю аукцион за то, что он, как мощный инструмент, помогает определить реальную стоимость произведения искусства. Цена здесь зависит от спроса, а не от нашего желания обогатиться. Ты можешь сколько угодно утверждать, что ты дорогой художник, писатель или поэт, но стоишь ты ровно столько, за сколько тебя покупают. Формула суровой реальности любого аукционного бизнеса, мистер Маршалл.

— Да, я прекрасно осведомлен, — смеется Фолегар и согласно кивает Адаму.

И вдруг он зачем-то неожиданно берет со стола карандаш, крутит его в руке и продолжает.

— У самого при продаже часто случалось подобное. — Нет-нет. Нет! Господи, это похотливое животное, как бы случайно, роняет на пол карандаш, а наклонившись, силой раздвигает мои ноги, которые я отчаянно пытаюсь свести обратно. Не могу. Он сильнее. Что же мы творим?

— Почему же вы учитесь на ЮрФаке? С вашими то интересами искусством. — удивленно интересуется Элизабет, а я хватаю ладонью сильную руку слишком наглого, сексуального, чрезмерно озабоченного приятеля, а он, в свою очередь, сплетает наши пальцы воедино в замок так, что сердце мое непрерывно начинает отдавать удары в груди, словно молотом по колоколу, вызывая сильное покалывание во всем теле. А еще ощутимые импульсы, исходящие отовсюду.

— Я считаю, что моя специальность, как механизм в часах, важная составляющая. Без особых знаний в области юриспруденции в бизнесе можно оказаться с разбитым корытом. Мне так легче. Я люблю работать в одиночку. Курсы стоили неимоверных денег, а с ними то как раз у меня были проблемы. Но, как выяснилось позже, я ничего не потерял, поскольку серьезных знаний эти курсы не давали. Да, у меня нет специального образования в сфере искусства. Я не профессионал. Собственно, таковым себя не считал и до сих пор не считаю. Тем более что понятие «антиквариат» для меня многогранное. Невозможно в равной степени хорошо разбираться в живописи, иконах, фарфоре или книгах. Просто это то, что приносит удовольствие. По крайней мере, сейчас. Сегодня, — наш разговор прерывает Эмили, подав всем ароматный свежесваренный кофе.

— Да это и не нужно, — добавляет Элизабет, не замечая своей помощницы. — У меня есть друзья и коллеги — первоклассные эксперты в области культуры и искусства. Если вам нужна будет консультация, то могу обратиться к ним и замолвить за вас словечко. Насчет сотрудничества не переживайте. Поскольку вы пока что являетесь любителем-антикваром, конечно, должны понимать, представляет ли ценность та или иная вещь. Но в работе, как по мне, вам будут простительны первостепенные ошибки. А вот нам — нет.

— Чтобы стать хорошим антикваром, нужно понимать, что и сколько стоит на рынке. Пользуется ли товар спросом. Но только опыт и время научат в этом разбираться по-настоящему, — поддерживаю Хьюго и пытаюсь отдернуть свою руку из его стальных оков. Правда, попытка не увенчалась успехом. Ну ладно, друзья же могут сидеть и держаться за руки, разве нет?

— Поначалу из-за нехватки знаний и опыта я совершал ошибки, — рассказывает Хьюго. — Слишком много ошибок. Где-то мог продешевить, где-то неправильно распознать раритет, тем самым отказываясь от совершения выгодной покупки, о чем спустя время, безусловно, жалел. Но однажды, когда я навещал приятелей в Париже, мне предложили картину Шагала за три тысячи баксов. До меня от предложенного полотна отказалось несколько антикваров, поэтому я решил, что оно неподлинное. По глупости тоже отказался, а ведь… Ну что мне стоило его проверить, отдав на экспертизу? Только глупость. Впоследствии выяснилось, что это был подлинник. Кто-то другой на нем хорошо заработал.

— Иногда и профессионалы ошибаются, — одобрительно киваю, на что он тепло улыбается в ответ, крепче сжимая руку. До мурашек. Сильно. Трепетно. Собственническим образом. — В большинстве случаев антиквар может отличить подделку от оригинала, но от ошибок никто не застрахован. Это происходит на интуитивном уровне. Ты либо чувствуешь предмет, либо нет.

— Вы проделали большую работу, Джозефин! — хвалит меня Адам. — Не представляю, кому бы я еще мог доверить подобный формат аукциона.

— Это действительно так, — добавляет Элизабет. — Но меня одолевают некоторые сомнения. Я не уверена, стоит ли вам продавать такой клад, — обращается к Хьюго. — Вы еще молоды и можете после пожалеть об этом. — Что это с ней? Это точно говорит наша «акула» бизнеса? — Что вы скажете, мистер Маршалл? Мне трудно судить, я не знаю ваших целей и планов на будущее, а судиться впоследствии у меня нет особого желания. — Так вот в чем тут дело… Ясно. Явно страхует себя от неприятностей в будущем. — Почему вы вообще решили заниматься продажами?

— Поначалу это было безобидное хобби, но после возникла необходимость в деньгах. Скажем, по семейным обстоятельствам, — кратко бросает наш оппонент.

— Краткость — сестра таланта, — как будто читая мои мысли, подводит итог Адам. — Чтобы зажить новой жизнью или по другой причине? — задает интересующий меня лично вопрос, словно считывая его из чужих мыслей.

— Пожалуй, все вместе. Наверное, — пожимает плечами. — Нет, я не передумаю. Если я здесь, значит так решил и уверен в своем выборе на все сто. — казалось бы, ну куда еще крепче. Однако Хьюго уже неимоверно сильно терзает мою ладонь, которую я практически не ощущаю. Еще чуть-чуть и она станет синей. Да что с ним не так? Неужели этот психопат нервничает?