Изменишь однажды…

— Встретила Юлю, — задыхаясь, сообщаю я.

— Ты не, я не… она пробыла тут всего пять минут!

— Я знаю! — швыряю в сторону сумочку, хватаю Макса за шею двумя руками, дёргаю на себя и начинаю целовать, вкладывая в поцелуй всю ярость, всю боль и… облегчение. Максим быстро перехватывает инициативу, хватает меня то за затылок, то за шею, за плечи, его руки постоянно двигаются. Мы врезаемся во входную дверь, и он вжимается в меня всем телом. Я чувствую его страсть даже сквозь пальто. Оттолкнув Макса от себя, я пытаюсь стянуть верхнюю одежду, досадливо рыча на неподдающиеся пуговицы. Максим помогает мне раздеться, лихорадочно срывая пальто и толстовку. Оставшись в майке и легинсах, я подпрыгиваю то на одной, то на другой ноге, чтобы расстегнуть молнию на сапогах, так и не доведя до низа ни одну. Максим усаживает меня на банкетку у входа, ловко снимает обувь и, присев передо мной, покрывает моё лицо, шею, ключицы поцелуями. Я горю от возбуждения. Я… действительно горю!

Снова оттолкнув от себя Макса, я прикасаюсь к своему лицу, шее и ощущаю, как сильно поднялась там температура.

— Максим? — спрашиваю я и он, приходя в себя, смотрит. Я вижу, как меняется его лицо от лихорадочно-возбуждённого к шокированному. Поискав глазами, нахожу зеркало на стене. Подхожу к нему. Мои лицо, шея, грудь, плечи, все места, куда меня целовал Макс покрыты злыми алыми пятнами.

— Да что же такое-то, а?! Госпожа вселенная, ты издеваешься! — не могу поверить иронии происходящего. Пройдя через все испытания, через недоверие и через боль возможной потери на пути к этому мужчине у меня оказывается аллергия на него?! — Я всегда жалела Тима с астмой на котов, а сама теперь в таком же положении?!

— Надя! А ну, прекрати! — Макс тащит меня на кухню, усаживает на стул. С треском распахивает морозильник, достаёт оттуда пакет с какой-то заморозкой, заворачивает его в полотенце и прикладывает к моему подбородку, прижав сверху моей рукой. Достаёт из шкафчика аптечку, поковырявшись в ней, выхватывает таблетки, наливает воду в стакан и протягивает мне.

— Супрастин? Лосяш, это из какого века лекарство? Я же усну!

— Из моего. Срок нормальный. Пей давай, а я сейчас пойду за современными препаратами в аптеку. Из этой квартиры ты никуда не выйдешь. Я тебя запру на ключ, поняла? Сбрею к чертям бороду! Сделаю лазерную эпиляцию!

— Пожалуйста, не надо ради меня её убирать! Вдруг тебе будет некомфортно? Я могу пить таблетки!

— Это мне некомфортно?! Не могу поцеловать любимую женщину из-за сраной бороды! Философ хренов! Карл Маркс недоделанный!

— Любимую женщину? — уточняю я.

— Сто лет уже, — вздыхает Макс. — Может, больше? Мы с тобой когда впервые встретились?

— В марте? — прикидываю я. — Нет, мельком виделись на Анькиной свадьбе. Девять с половиной лет назад.

— У нас дома. Тебе было семь. Мне — двенадцать.

— О! Не помню.

— Ну и хорошо, — ухмыляется Максим.

Глава пятьдесят третья

Ненавижу понедельники! С первого звонка будильника ненавижу. Пытаюсь нащупать телефон, чтобы отключить сигнал. Куда я его дела и почему у меня такой странный диван? Кто украл диван? С трудом разлепляю глаза, верчу головой и сперва не понимаю, где нахожусь. Ох, точно, это спальня Макса и его кровать! И сейчас не понедельник, а вечер субботы! Нахожу телефон позади себя, на тумбочке, заодно включаю светильник. Это Артём звонит по видеосвязи.

— Что-то с Тимом? — Спрашиваю я и снова укладываюсь набок.

— Надин, ты должна скинуть мне его плейлист с колыбельными.

— Ты что, купил умную колонку?

— Да, Тимофей заставил. Не хочет засыпать без какой-то «Совушки» и «Рыжей кошки». Ты, кстати, где? Спишь что ли?

— Спала!

— О, мамочка! Мы сейчас будем есть пиццу! — Кричит сын, влезая в кадр. — Привет, Лосяш! — Я поворачиваюсь и вижу, как к кровати подходит Максим, опускается на колени и машет Тиму рукой.

— Привет, великан! Артём, — кивает он.

— Максим, — хмуро отзывается мой бывший муж.

— Хорошо, я сейчас же скину вам свой список песен. Если это всё, то пока! — Я шлю воздушные поцелуи сыну и нажимаю отбой. Спешно поделившись плейлистом с колыбельными для Тима, отбрасываю телефон.

— Вот он и в курсе, — ухмыляется Макс.

— Ты специально это сделал, признайся! — хихикаю я. Смотрю на часы. Я спала минут сорок, а Макс, похоже, совсем недавно вернулся из аптеки. Он уже переоделся в футболку и шорты и, положив пакет на тумбочку, достаёт оттуда тюбик.

— Провизор сказал, что эта мазь охлаждает и снимает раздражение. Ты не против?

Я сдвигаю с себя одеяло и наслаждаюсь нежными прикосновениями.

— Краснота почти полностью спала, но я всё ещё чувствую небольшую сыпь, — сдвинув брови, сообщает Максим. — Собираюсь устроить похороны бороды. Ты со мной?

Как я могу пропустить такое событие?

Расстелив газету над раковиной, Максим достаёт из шкафчика электробритву с триммером и аккуратно, по направлению роста волос, сбривает бороду, оставив небольшую щетину. Скомкав газету и затолкав её в корзину для мусора, Лосяш достаёт из аптечного пакета всё для бритья. Выдавливает на руку комок пены и начинает втирать её в остатки волос.

— Давай я. — Мне тоже хочется поучаствовать. Макс протягивает мне в руки новенький «Жиллет».

Я залезаю задом на каменную столешницу, придвигаю к себе Максима так, что он встаёт между моих ног.

— Тебе не жаль?

Вместо ответа Лосяш подставляет мне свою шею. Я аккуратно веду лезвиями по коже, внимательно следя за тем, как двигаю рукой. Всегда вперёд, никогда — вбок. Иногда, убрав лезвие от лица, встряхиваю пену в раковину и споласкиваю бритву под струёй воды. Убедившись, что удалила все остатки щетины, я беру одно из маленьких полотенец с полки, хорошенько смачиваю в холодной воде и прижимаю к нижней части лица Максима. Он накрывает мои руки своими и прислоняется своим лбом к моему. Так мы стоим с полминуты. Потом Максим убирает полотенце и, посмотревшись в зеркало, переводит взгляд на меня.

— Ну как? — Шёпотом спрашивает он.

Я внимательно разглядываю непривычное пока для меня лицо. Но глаза, брови, шрам — всё те же! Взяв в руки лосьон, я вытряхиваю себе в ладонь немного и начинаю потихоньку втирать его в щёки, подбородок и шею Макса.

— Ты как принц Адам из «Красавицы и чудовища», — хихикаю я. — Помнишь глаза на обрывке портрета, который хотела рассмотреть Белль? По ним она его и узнала!

— Не настаиваю, что был рогатым и хвостатым, — смеётся Макс, — но чудовищем бывал!

— Ты такой красивый, Максим, — говорю я, обхватывая его лицо руками. Очень непривычно ощущать на месте густой бороды голую кожу. Я внимательно разглядываю черты. Точёную линию челюсти, маленькую ямочку на подбородке. Плоские, еле заметные следы от юношеского акне на скулах. Тонкие морщинки вокруг глаз и на переносице. Провожу пальцем по шраму.

— Это ты красивая, — срывающимся голосом произносит Максим и впивается в мои губы жадным поцелуем. Я отвечаю с неменьшим пылом. Подхватив под зад, Максим поднимает меня и двигается в спальню. Я сцепляю свои ноги за его спиной и держусь за его плечи. Мы прерываемся от поцелуев только для того, чтобы откинуть с кровати одеяло и сорвать друг с друга одежду.