Изменить судьбу
Шрифт:
– Яичница – просто верх совершенства, - сказал я, запихивая в себя кусок за куском. Тарелка быстро пустела.
– О чём вы с отцом разговаривали? – спросила Света за чаем, я немного слышала, но не поняла.
– У твоего отца проблемы на работе. Завтра проснётся, я с ним ещё поговорю. Завтра ведь суббота, ему не на работу.
– Всё так серьёзно?
– Ещё не знаю, насколько серьёзно, но, думаю, обойдётся. Пойдём спать, ты понервничала сегодня.
– Свет, у вас есть родственники? Кроме мясника?
– спросил я. Мы лежали в постели у Светки,
– Не знаю. У мамы, вроде есть. А зачем?
– Ладно, завтра у твоего отца спрошу.
– Да зачем, Славка.
– Тебя спрятать… - со вздохом произнёс я.
– Зачем меня прятать?
– На всякий случай. Ненадолго. До начала учебного года.
– Да зачем?
– Проблемы твоего отца могут зацепить и тебя. Поэтому, лучше спрятать тебя, пока всё не утрясётся. На крайний случай, я тебя с собой возьму…
– Ой, Славка, правда?.. И-и-и!.. – тихонько завизжала Светка, - я согласна!
– Света, я ещё сам не знаю, как там что будет. Может меня даже с поезда не встретят.
– Ну и пусть, я на всё согласна.
– Свет, тебе всё равно учиться надо. И к началу учебного года надо будет приехать…
– Всё равно, главное – с тобой… А когда учёба начнётся, тогда о тебе думать будет некогда.
– Ну, может у твоей мамы родственники найдутся.
– Я с тобой хочу, - она обняла меня крепче и прижалась своими выпуклостями. Реакция тела не заставила себя ждать. А поскольку одна её нога уже лежала на мне в районе реакции, то она всё поняла правильно.
– Ой, Слав, у тебя тут что-то выросло, - проговорила она, - не беспокойся, я -врач, я сейчас посмотрю…
Глава 32
32.
– Андрей Витальевич, вам сейчас, как никогда, необходимо сохранять ясность мышления, - сказал я, забирая со стола водку. Он уже, похоже, успел вкинуть в себя пару стопарей. Но этого, очевидно, было мало.
Утром, проснувшись по привычке, рано, я зашёл на кухню и застал там Андрея Витальевича, лечащегося от похмелья. Глаза красные, морда опухшая, перегар изо рта, мятые штаны. Всё по классике.
– Андрей Витальевич, вам надо себя в порядок привести. Сходите в душ, побрейтесь, почистите зубы. А потом мы с вами выработаем стратегию поведения. Давайте-же, Андрей Витальевич, не время лужей расплываться. Соберитесь.
– Ладно, зятёк, - он посмотрел на меня осмысленным взглядом, - если ты предложишь что-то серьёзное, я… - он не договорил, и отправился в ванну. Я снова наполнил и поставил чайник, сделал несколько бутербродов, найдя в холодильнике колбасу и сыр, хотя ему-бы сейчас жидкого чего-то и горячего. О! Пельмени – наше всё. К моменту выхода Андрея Витальевича из ванны на столе стояла тарелка горячих варёных пельменей с юшкой и с расплавившимся куском сливочного масла. Андрей Витальевич после душа и гигиены стал походить на приличного человека.
– Это вам, садитесь ешьте, а я буду говорить.
– Что я вчера тебе наболтал?
– Достаточно, чтобы я всё воспринял всерьёз. И обеспокоился о Светке.
– Не лезь, куда не просят… Сам разберусь.
– Вы сначала послушайте, а потом будете рычать.
–
Ладно, выкладывай.– Во-первых – Света. Я о ней серьёзно беспокоюсь. Поэтому хочу спросить, есть-ли у вас родственники, у которых её можно будет спрятать на время. До сентября.
– У меня только брат. Ну, ты знаешь. Остальные не стоят внимания.
– Может у мамы Светы есть кто-то?
Андрей Витальевич перестал жевать. Его взгляд сделался задумчивым.
– Пожалуй нет никого. У неё сестра есть. В Харькове, - я опять поморщился, с хохлами иметь дело хотелось меньше всего, - но она – хабалка, станет деньги тянуть, и чем дольше, тем сильнее будет тянуть. Мне не денег жалко. Просто доверия к ней у меня нет. За свою выгоду и спокойствие всё что угодно продаст. И кого угодно.
– Может бабушки-дедушки?
– Нет, поумирали все. А если кто и остался – я не знаю.
Тогда у меня единственный вариант – взять её с собой. Но надо билеты достать. Сможете? У МВД, ведь наверняка какие-то брони есть.
– Попробую, - он задумался, - нет, точно возьму. Ты мне свои билеты только покажи, чтоб взять одинаково. А до сентября я здесь разрулю. Мне главное, что Светка в безопасности будет. У меня руки развяжутся.
– Теперь по вам…
– По мне я сам решу, сюда не лезь.
– Компромат есть?
– Не лезь, сказал!
– Всё-же, рассмотрите вариант, написать в партконтроль. Партия пока в силе, может и помочь, тем более такая ситуация…
– Какая ситуация, почему «пока в силе»?
– Ну вы-же видите, что авторитет КПСС сыплется. И чем дальше, тем сильнее он сыпаться будет. И в руководстве партии это знают. Поэтому, для поддержания своего авторитета, могут надавить.
– И всё-же, почему «пока»?
– Потому, что эта ситуация не вечна. И однажды КПСС утратит свои позиции. И изменить это невозможно.
– Ну, ты сказал… Утратит позиции… Даже если вдруг, в страшном сне предположить, что это случится, это может произойти очень-очень не скоро.
– Гораздо скорее, чем вы думаете. Я полагаю, в ближайшее десятилетие.
– Это на чём такое предположение основано?
– А вы вокруг оглянитесь. Как вам картина окружающей действительности? Давайте сравним то, что сейчас и то, что было в недавнем прошлом. Ну хоть до олимпиады. С 1979 года прошло уже четыре года. Четыре! Народ лучше стал жить? В магазинах изобилие? Вы сами являетесь частью системы. Пусть маленький винтик, но всё-же часть. Вы лично как оцениваете свою работу? Как добавляющую партии авторитета, а гражданам – уверенности?
– Это система…
– Совершенно верно. Система. А кто её такой сделал? Кому выгодна эта система?.. Молчите? Вот мне видится, что эта система выгодна в первую очередь вам. И вам лично, как менту, и всем остальным ментам. И не надо вскидываться. Вы прекрасно всё знаете и понимаете. Не будет раскрываемости – не будет званий, ни внеочередных, ни даже очередных. Не будет денег, премий и прочих сладких плюшек. А по закону – долго, трудно, сложно. Да ещё и без гарантий. Зато вот так – пожалуйста. Затащил забулдыгу в допросную, Молчанова вызвал – вот тебе и признание. Так гораздо проще и раскрываемость поднять, и кровью подельников повязать. Нет?