Изменяя правила

Шшш.

В замешательстве хмурюсь. Невозможно, чтобы Джун не заметил моего присутствия, но он не поворачивается в мою сторону и не приказывает мне уйти. Он продолжает выполнять одно и то же движение, будто хочет довести его до совершенства. С тех пор как я его встретила, Джун всегда притягивал мой взгляд.

Но сейчас всё по-другому.

Я не могу не смотреть на него.

Я опускаюсь на колени на татами и замираю, созерцая его. Блестящие от пота виски, сосредоточенный взгляд, сила напряжённых мышц. Тот, кто сказал, что он не способен контролировать себя, либо хотел дискредитировать его, либо лгал, потому что я не думаю, что когда-либо встречала человека, более привязанного к правилам и традициям, чем Джун.

Уважение. Верность. Честь.

Вот о чём я думаю, когда смотрю на него.

По крайней мере, до тех пор, пока мне не вспоминаются тела его дяди и двоюродного брата, лежащие на полу. Мёртвые. Я на мгновение закрываю глаза, чтобы прогнать это воспоминание. Когда снова открываю их, Джун уже убирает катану в ножны. Положив оружие на подставку, он кланяется в знак почтения и направляется в сад.

Я как можно быстрее надеваю туфли и бегу за ним, и нахожу в саду. Он сидит на земле, прижавшись спиной к стволу вишнёвого дерева, а между его губами уже зажжена сигарета.

— Раньше ты была более осмотрительна, когда шпионила за мной.

— Я не шпионила, а наблюдала.

На долю секунды он приподнимает уголок рта, рисуя улыбку, которая исчезает вместе с облаком дыма.

Хотя Джун и не приглашал меня, я сажусь рядом с ним. Подбираю с земли цветок вишни, кручу его между пальцами, разрываясь между желанием что-нибудь сказать, и страхом, что могу испортить момент. За последние несколько дней мы стали ближе, но до взаимопонимания нам ещё далеко.

Я уверена, что если бы Джун отбросил свою гордость и решил зайти ко мне в спальню, всё могло бы наладиться. По крайней мере, мы бы не чувствовали всего этого напряжения каждый раз, когда оказываемся рядом.

— Ты когда-нибудь задумывалась, почему цветение сакуры так красиво?

Его вопрос застаёт меня врасплох.

Он тушит сигарету и пересаживается ближе. Я вздрагиваю, когда он касается цветов в моей руке, а затем и моей кожи. Одну руку он кладёт под мою, чтобы держать её неподвижно, а другой чертит невидимые узоры на моей ладони.

— B их жизни есть что-то прекрасное, но одновременно и что-то трагическое, ведь она длится всего несколько дней. — Его взгляд теряется в пустоте, но внезапно становится ярче. — Мало кто знает об этом, но цветки достигают пика красоты как раз перед тем, как упасть.

От его взгляда в груди сжимаются тиски.

Три года назад я тоже была на пике.

Мы оба были на пике.

А потом мы упали.

Он смог подняться. А я просто спряталась.

Его большой палец невесомо касается моего запястья.

— Моя тётя любила этот сад. Она посадила в нём десятки разных растений. Перед смертью она взяла с дяди обещание похоронить её прямо под вишнёвым деревом. Оябун мог бы посадить всего одно, но вместо этого он создал всё это.

— Очень романтично.

Джун отпускает мою руку и качает головой.

— Мой дядя никогда не был романтиком, но свою жену он любил до безумия. Он говорил, что её обожают вишнёвые деревья, потому что она похожа на их цветки: хрупкая и нежная, но в то же время упорная и боевая. — Выражение его лица смягчается. Но лишь слегка. И на мгновение. Затем Джун вновь обретает контроль. — Ты похожа на неё, знаешь?

Узел в горле перехватывает дыхание. Мне не нравится ни то, как потемнело его лицо, ни настороженный тон голоса. Небо над нами чистое, на горизонте не видно ни облачка, но, несмотря на это, меня не покидает ощущение, что вот-вот разразится буря.

— Тебе хотелось бы, чтобы я была другой, верно?

Джун поворачивается, чтобы поймать мой взгляд, и его глаза поглощают меня в такой тёмный и плотный вихрь, что перехватывает дыхание.

— А ты смогла бы?

Мне приходится копнуть глубоко внутри себя, прежде чем получается найти ответ. Каким-то образом Джуну всегда удаётся вытащить на свет мои самые сокровенные страхи и заставить посмотреть им в лицо.

Я поджимаю губы.

— Нет. Думаю, нет.

Я видела слишком много зла в своей жизни, чтобы отказаться хотя бы от унции силы, которой обладаю. Даже если мои чувства к Джуну очень глубоки, я никогда не смогу отказаться от себя, чтобы быть с ним.

Я отворачиваюсь, чувствуя себя неловко.

Когда пытаюсь встать, его пальцы хватают меня за запястье.

— Всё хорошо, Глория.

Поколебавшись, я возвращаюсь и сажусь рядом с ним. Он поправляет мне прядь волос за ухо. — Всё в порядке.

На этот раз он не говорит. Он шепчет эти слова.

Неспешно по сантиметру, он приближает своё лицо к моему. Джун двигается как в замедленной съёмке. Он даёт мне время осознать опасность и отступить, но я этого не делаю. Я не Цветочек. Больше нет. Даже если небо обрушит на меня самую страшную бурю или он снова причинит мне боль, я знаю, как подняться.

И всё же, когда он прижимает свои губы к моим, я трепещу.

***

Джун Иноуэ не целует свою жертву.

Он их мучает. Раздирает на куски, пока от них ничего не останется.

Я уже сбилась со счёта, сколько раз видела, как он причиняет кому-то боль. Он причинил боль и мне, но сейчас всё иначе, потому что боль, сжигающая моё тело, исходит не от пламени, не от лезвия ножа, а от его рта.

Испугавшись, пытаюсь отступить. Джун быстро хватает меня за шею и притягивает к себе. Я должна почувствовать себя подавленной или в опасности. Но я цепляюсь за него. Кусаю его губы, впиваясь в них со всей силой.

Я не его добыча и не одна из его подчинённых.

И не похожа на женщин, которые были до меня.

«И он это знает».

Джун знает это, когда просовывает язык мне в рот. Когда яростное рычание, поднимающееся в его горле, заставляет меня поджать пальцы на ногах. Когда отвечаю ему придушенным стоном и цепляюсь за его плечи, чтобы не упасть.

Мой мир переворачивается с ног на голову.

Он целовал меня много раз.

Но никогда так.

Мне этого недостаточно. Я хочу большего, поэтому забираюсь на него сверху. Я отменяю все расстояния, которые когда-либо были между нами, — запускаю руки в его волосы, ещё больше притягивая к себе.

Близко.

Как только из меня вырывается стон, Джун очухивается. Он откидывает голову назад, отодвигая свои губы от моих и делая быстрые вздохи. Он не планировал целовать меня и не думал, что сможет почувствовать нечто подобное. Я ласкаю его лицо, обращаясь к тем же словам, которые он сказал мне.