Изнанка королевского дворца

По комнате пролетело завистливое женское «о-о-о-о-о-о-ох!!!».

Выглядела Лиля весьма и весьма. А что платье немного помялось… Ну кто обращает внимание на такие мелочи?

Главное – богато!

Кружево смотрелось именно так.

Амир Гулим, стоящий рядом, подал Лиле руку, женщина приняла ее и позволила подвести себя к трону Эдоарда. Тот, осведомленный обо всем заранее, через Алисию, смотрел спокойно и даже с одобрением. Как-никак сам приказывал вытащить парнишку любой ценой. Вот и…

Амир закатил еще одну речь, минут на пять. Из которой следовало, что само Провидение привело под кров графини лучшего докторуса из всех возможных, а именно Тахира Джиамана дин Дашшара, что волей Провидения графиня поддерживает докторусов… И если бы не она, помер бы бедный принц аккурат полгода назад. А раз не помер, то признателен за это. И просит разрешения у всемилостивейшего Эдоарда то время, которое требуется для долечивания, оставаться под крышей любезнейшей графини… И пусть стыдно будет тому, кто плохо об этом подумает!

Эдоард милостиво разрешил. Еще бы! У него-то, считай, договор с Ханганатом в кармане. А наладить отношения с принцем – дело такое… Время, приемы, подарки – сейчас это становится возможным благодаря Лилиан. Ну и спасибо графине.

И, разумеется, мы рады вас видеть.

Нет, это мы рады, что вы рады…

А уж как мы рады, что вы рады, что мы рады…

И такое бла-бла-бла на целый час.

Лиля очень быстро заскучала и принялась стрелять глазами по сторонам.

Вот юные принцессы. В митенках, с веерами, все при параде, жадными глазами смотрят на ее фероньерку. Лиля встретилась взглядом сначала с одной, потом с другой и медленно опустила веки. Мол, хотите – будет. Мое слово.

Девочки это поняли и сидели уже с намного более радостными выражениями лиц.

Собак Лиля во дворец сегодня не взяла. Но Лейф клятвенно обещал двух щенков. Тоже кобелька и сучку. И собирался обежать весь Лавери, но собак найти.

Вот Алисия. Стоит чуть в стороне, на лице ее написано одобрение… все ж бонусы Иртонам.

Вот Лоран. Приехал из своего поместья? Интересно…

Вот… О! Ганц Тримейн! Ну да, он по статусу может находиться на таких приемах. И надо бы с ним потом поговорить.

А вот и еще пара знакомых.

Наследник Фалиона и его приятель.

Первый смотрит достаточно доброжелательно, второй так сверкает глазами, что рука сама к булавке тянется. Ничего, сверкай сколько влезет. Понадобится, я на тебя сверху сяду и раздавлю. Много может барон-иждивенец против графини? Да почти ничего.

А вот и официальная фаворитка.

Смотрит на Лилю взглядом голодной кобры. А если… Ответить ей невинным взглядом и чуть улыбнуться?

Улыбка – она разная бывает. Можно улыбнуться приветливо. Можно – коварно. Можно надменно. А можно и так. Обещающе. Мол, мы еще поговорим. Я не представляю тебе угрозы, но и не хочу вражды. Поговорим?

И, кажется, баронесса это поняла. Взгляд ее стал чуть спокойнее.

А Лиля ненароком шевельнула сумочкой.

Там лежала коробочка с еще одной фероньеркой. Почему нет?

Ночных кукушек тоже надо задабривать. А то как накукуют… уж лучше б просто нагадили.

Наконец говорильня прекратилась. И его величество разрешил слегка передохнуть. Своего рода ланч. Закуски на громадных подносах, напитки и даже танцы.

Здесь такого строгого этикета не было, и в присутствии короля разрешалось даже сидеть. Но только если руки заняты чем-то вроде карт или костей. Несколько столов стояло в углах зала. Но туда Лиля не подходила.

Неинтересно. Да и карты в ее семье не жаловали. А зря. Сейчас ввести бы здесь покер или преферанс и раздеть всех до скелета!

К самой Лиле никто не подходил, и она скучала в одиночестве, разглядывая народ. Ничего удивительного в этом не было. Новая незнакомая фигура, чего от нее ждать – непонятно… Но долго проскучать не удалось.

– Ваше сиятельство, – шепнул за спиной голос, – баронесса Ормт просит вас составить ей компанию.

Лиля обернулась и обнаружила рядом слугу в раззолоченной ливрее.

М-да. Вопрос.

С одной стороны – королевская фаворитка. И портить отношения не к месту.

С другой…

Вот если бы баронесса сама подошла или это как-то ненароком произошло – было бы удобнее. А так получается, что Лиля к ней бежит по первому зову.

Графиня. Супруга племянника короля. К королевской постельной грелке.

М-да… дилемма.

– Полагаю, баронесса подождет. Можете ей передать, что графиня занята беседой с его высочеством.

Лиля послала Амиру теплую улыбку. Слуга испарился.

– Спасибо. Выручили, ваше высочество.

В неформальной обстановке Лиля уже давно называла своего пациента по имени. Но дворец все-таки…

– Графиня, для меня честь служить вам. К тому же Миранда мне не простит…

– А вы не должны сейчас быть возле принцесс?

– Они отлучились ненадолго. – Лицо Амира являло собой странную картину. Смесь насмешки с брезгливостью.

– Э…

– Ну да.

Амир кивнул на одну из ниш, от которой за версту разило нечистотами.

Лиля сморщила нос. Ну да. Здесь так принято. Горшки за ширмами. И спасибо, если горшки, а не просто на пол. Такая вот смесь… бархат платьев и грязная солома на полу. Золотое шитье – и ночные горшки со всем содержимым, которые выплескивают прямо у черного входа или в парке. Фу.

Понятно, что Амир кривится. Насколько поняла Лиля, в Ханганате такое было не принято. На жаре любые нечистоты и помои являлись источником жуткой вони, да и могли послужить рассадником заразы. Поэтому в качестве туалета у них использовались ямы в земле. После определенного уровня ямы засыпались песком. Но – вне дворцов и домов.

А мусорные кучи, которые встречались в Лавери на каждом шагу, у ханганов вывозились за пределы населенных пунктов и также закапывались. Так что здесь Амир чувствовал себя некомфортно. И делился с Лилей своими впечатлениями.

– Я думал, здесь, как в Иртоне…

– Ваше высочество, Иртон – исключение, а не правило.

– Я понимаю, но неприятно же.

Вернулись принцессы. И, заметив Амира рядом с Лилиан, подошли к ним. Старшая щебетала что-то принцу, младшая пыталась поддерживать с Лилей светскую беседу. Лиля по мере сил помогала девочке. Да, Джолиэтт пока еще была неумела. Ну так и сама Лиля-то…

Постепенно к компании присоединились Алисия и Август Брокленд. Лиля присела перед отцом в реверансе, была облаплена, расцелована в обе щеки, и корабел на весь зал заявил, что красивее его дочери просто не найти.