Изнанка мира

В Зеркальном Подвальчике их уже ждали Сая Нетт, Мецца Риналь и Наа Куппо. Не было только Сезуллы Нэил. Никто не знал, где она.

Тем временем Сезулла спешила сюда из Гармоничного Парка, где она прогуливала своего любимого ласка. Нэил сегодня не захотела быть вместе с другими женщинами в лирическом зале. Она почти сразу же покинула его и отправилась на прогулку, Сезулла никак не могла успокоиться из-за неприятного разговора с Саей, да и Око слишком задерживался. Вот она и отправилась в свой любимый Гармоничный Парк.

В ее глазах все еще стоял образ того самого мужчины, который первым заговорил с ней под Странствующим Деревом. Ей страшно было признаться себе в том, что этот человек так стремительно и неожиданно завладел ее сердцем, что рухнули вдруг все ее представления о тихом семейном счастье, что в ее жизнь вошло что-то новое и непонятное. Сезулла чувствовала: теперь, когда всколыхнулась вся ее душа, обнажая неведомые доселе грани, она больше, наверное, не сможет жить по-старому. Эта встреча и этот короткий разговор словно пробудили ее. Она до сих пор помнила взгляд сильного и умного мужчины; глаза, которые, казалось, понимали ее и все самое сокровенное… У нее до сих пор приятно кружилась голова. Что же это? Любовь? Суровая, стыдливая, молчаливая или трепетная, искренняя, самозабвенная?..

И теперь, после встречи в Гармоничном Парке, Сезулла не могла быть такой, как раньше. Она чувствовала это. Она поняла, что их взаимоотношения с Око-лонгом всегда были не такими, как ей хотелось бы. Не настоящими. Не искренними. Наигранными.

Буря чувств, разыгравшаяся в ее душе, разрушала сложившиеся с годами стереотипы привычек как ненужные ей больше преграды. Она не хотела, не желала и не могла ограничивать только-только родившийся в ней свежий и молодой порыв.

Сезулла, пропустив вперед ласка, вошла в свой сад. Под ногами привычно похрустывала бутеральная крошка. В воздухе все еще пахло мухандрой. Входная дверь с шелестом отворилась.

— А-а-а, вот и наша долгожданная Нэил! — воскликнул Имия Лехх. Как видно, ему не терпелось поскорее приступить к трапезе. Он был по-прежнему голоден.

— Мы вас действительно немного заждались, — сказал Чонки-лао.

— Прямо вечер ожиданий! — вдруг ляпнул Солли-рок. Многосторонний, как всегда, сделал вид, что не заметил очередную бестактность гостя.

— Сезулла, — обратился к жене Око-лонг, — ты вовремя!

— Прошу извинить меня. Мы с ласком просто прогулялись.

Око-лонг внимательно посмотрел на нее:

— Ты, вероятно, немного устала. Но я думаю, что сейчас мы все отдохнем, расслабимся. На то и существуют юбилеи.

— Я очень люблю юбилеи! — воскликнул Имия Лехх. — Кстати, есть один интересный анекдот.

— Какой? — спросил Солли-рок.

— Про юбилей.

— Про юбилей без юбиляра? — спросила Нэил.

— Он самый, — подтвердил Имия Лехх.

— Этим нас не удивишь, — сказала Сая Нетт.

— Он вот с такой бородой, — показала Мецца Риналь. Наа Куппо молча улыбнулась. Возможно, она не знала этого анекдота. Но признаться в том ей не хотелось.

— Тогда я расскажу вам другой, — не сдавался Имия Лехх. Смутить его было не так-то просто. — Совсем новенький.

— С удовольствием послушаем, — сказала Сезулла Нэил. — Но только за столом, и чуть позже…

Из левой боковой ниши появился Свободный слепач. Он был искусным домовиком. Око-лонг ухитрился никому непонятным образом заключить договор на этого слепача на неограниченный срок. Через него многосторонний всегда имел возможность приобретать у фермеров — инт-кастеройян — натуральные продукты, выращенные "диким образом" без применения какого-либо искусственного стимулирования. Это были мелкорастущие ягоды, но с богатейшим комплексом витаминов; настоящие неразрезанные колбасы с повышенным содержанием мяса; первозданные овощи, о чем большинство кастеройян и думать забыло; подлинные зернистые сыры из самых хилых молочников, рацион которых целиком и полностью состоял из дикорастущих трав; всевозможные обворожительные напитки из чистейших сортов винобора — очарин, тонизил, тупр, раздражин, а также многое-многое другое.

В доме Око-лонга никогда не употребляли в пищу продукты, подвергавшиеся в той или иной степени химической, биологической, радиоактивной или какой-либо иной обработке. Не говоря уже вообще об искусственной пище. Положение, которое занимал в обществе многосторонний, позволяло ему вести такой образ жизни.

Слепач сделал Око-лонгу знак, означающий, что все готово, и исчез.

— Прошу к столу, — сказал многосторонний.

Он первым занял место в центре. Сезулла Нэил села справа от него. Остальные гости расположились кто как хотел.

И долгожданный праздник начался.

Юбилей Око-лонга набирал все большую силу небывалого веселья, безудержно распространяясь по Зеркальному Подвальчику.

Радостный смех, звон алмазных бокалов, возбужденные голоса собравшихся сменялись эстрадно-театральными представлениями самых популярных артистов планеты. Дивно плавающие в воздухе радужные пузыри хмельных напитков и опьяняющие ароматы изысканных и редчайших блюд вдруг уступали место бодрящему и вселяющему безграничное личное счастье психовоздействию фокусников-душетворителей.

Зеркальный Подвальчик то плыл в бескрайние просторы морей, то барахтался в бурном потоке любовных страстей, то взмывал в захватывающую дух небесную высь, то погружался в кружащие сознание цвето-музыкально-иллюзионные бури, превращаясь в бесконечную площадку самого супермодного времяпрепровождения. Он вмещал как будто бы всех и все. Программа вечера, похоже, была неисчерпаемой и настолько многообразной, что без остатка вовлекала каждого в свой гигантский круговорот высокого искусства понимания истинных, волнующих душу творений. Она порождала величайшие возможности видеть, знать, получать и обладать всем этим удивительным миром желаний и удовольствий. Венцом происходящего постоянно оказывалась столь необходимая и сладостная психологическая разрядка.

Однако у Сезуллы Нэил все получалось как-то невпопад. Она очень старалась успеть вовремя засмеяться, сменить один наряд на другой, надеть самое модное губное платье, выйти, зайти, пошутить, улыбнуться, закричать, промолчать, сказать, дышать громко или вообще не дышать, смотреть — не видеть…

Нэил очень старалась. Очень, очень. Но Око-лонг, не помышляя о том, все-таки уловил ее внутреннее беспокойство, ее легкую неуверенность. Нэил как бы раздвоилась. Одна Сезулла мелькала здесь, но другой, которую Око знал всегда, рядом не было. Впервые в своей жизни многосторонний не ощутил повседневной доверчивой близости Нэил.

Исподволь он стал присматриваться к своей жене. Пожалуй, во всем ее существе только глаза оставались чем-то живым, ищущим. Глаза, которые в начале юбилея смотрели на Око с какой-то странной тревогой и будто бы смутной надеждой. Глаза, которые немного позже наполнились тихой грустью и приглушенной печалью. Глаза, которые уже перед тем, как Чонки-лао пригласил многостороннего в нишу соседнего подвальчика, стали такими далекими и словно чужими, затаив в своей глубине мучительные желания.

Нэил теперь не смотрела в сторону мужа. Око-лонг почувствовал, что она замкнулась в себе. Похоже, ей не нужны были никто и ничто.