Изнанка свободы

Сам виноват. Мы уже третью неделю в Рондомионе. Какого гриска я не наладил отношения с сеньоритой?

…так и не устроил ей прогулку по Изнанке. Все время находились более важные дела…

Я поклялся: если все-таки выберусь, если успею до того, как последние песчинки просыпятся из верхней колбы в нижнюю, исправить хотя бы эту глупость.

— Прости, — нарушила тишину Тильда.

— За что?

— Я всегда думала, что ты — никчемный, пустой бездельник.

— Правильно думала. Я такой и есть.

— Это не так.

— Поверь мне, именно так. Я лучше знаю, — я вычистил раствор вокруг первого блока в кладке и попробовал подцепить камень, но щель оказалась слишком узкой для моих пальцев. Булыжник слегка ходил, но остальная стена вокруг сидела монолитом и держала его. Попробовал протолкнуть камень внутрь, не получилось. Похоже, ошибся, надо было брать чуть ниже.

О том, что я мог ошибиться стеной или неверно запомнить план думать не хотелось.

— Знаешь, тогда я пришла к тебе, чтобы избавить сына моего князя от позора подлой победы, — задумчиво продолжала Тильда. — Я сделала это для Стормура, не для тебя. Но хорошо, что все случилось так, как случилось. Я рада.

— А уж я-то как рад!

— Только не пойму, почему о тебе идут слухи, что ты жесток и бесчестен…

Я вздохнул:

— Тиль, мир не делится на черное и белое. Странно, что за последние годы ты так и не поняла этого. Кстати, где тебя носило все это время? Ты ведь не сидела все двенадцать лет в клетке?

— О нет. Я ушла в человеческий мир. Вернулась в Ундланд. Король Вальдир Золотой зуб взял меня телохранителем для своей супруги.

— И что — на тебя не косились? Святоши не подняли вой, что при монаршьей особе находится сосуд бездуховных мерзостей?

Она засмеялась:

— Я похожа на человека.

Ну, по сравнению с иными сородичами Тиль и вправду имеет почти человеческую внешность. Никаких слишком оригинальных глаз, ушей или клыков. Разве что волосы… но это решается париком.

— Значит, не косились?

— Косились. Но по другой причине. Женщина в мужском костюме, которая всегда кутается в шемах. Я была легендой хансинорского двора. Каких слухов про меня не ходило!

— Двенадцать лет в замке Кайберг? Знаешь, сочувствую. Не уверен, что в клетке хуже.

— Ты был в Хансиноре?

— А ты как думаешь? Вспомни, как я выгляжу, Тиль. У меня на роже написано «родился в Ундланде».

— Где именно? — жадно спросила она.

— Да в Хансиноре же. Как раз в этом проклятом замке.

— Я тоже. Получается, мы земляки.

— Угу. Падать друг другу в объятия по этому поводу не будем, ладно? Я понял — ты развлекала ундландских бездельников. А как тебя занесло к культистам?

Она выдохнула. Тяжело, сквозь зубы.

— Когда королева Хельга умерла родами, его величество продал меня на Арену.

— Почему я не удивлен? Предательство в крови Скъельдингасов. Со времен короля Фенга Первого. Какой шутник назвал его Справедливым?

— Ты так хорошо знаешь королевскую фамилию?

— Лучше, чем хотелось бы. Итак, тебя продали на Арену?

— Так я вернулась в Рондомион, но хозяев ждало разочарование. Я отказалась сражаться на потеху толпе. Они не смогли меня заставить, как ни старались. Тогда они отдали меня культистам.

Да уж. Я немного знаком с миром подпольных боев и могу представить, какими методами Тильду пытались научить послушанию.

— Почему?

— Что «почему»?

— Почему ты отказалась сражаться? Гладиаторам живется совсем неплохо. Особенно тем, кто побеждает, а ты была бы из таких, к ясновидцу не ходи. Сытная еда, мягкая постель, развлечения в избытке.

— Потому, что я — Мастер воин, а не убийца! Мое искусство не для праздного веселья, — скрытая гордыня ее слов заставила меня улыбнуться.

— Ты — дура и чистоплюйка. А ну-ка иди сюда, капитан! Будешь мне помогать.

Она послушалась. Ну, хвала богам, я уже подумал, что последние двенадцать лет напрочь выбили из Тильды представления о воинской дисциплине.

— Держи и тащи на счет «три». Раз, два…

Да! Чтоб я сдох, у нас получилось выволочь этот булыжник! Пахнуло мерзлой землей и отсыревшим мелом. Я сунул руку в образовавшуюся щель и встретил пустоту. За стеной действительно находилась шахта.

— Ты сделал это? — потрясенно пробормотала фэйри.

— Угу. Иди будить коротышку, пока я вытаскиваю остальные. Мы уходим.

Она тормошила Ринглуса, а я вынимал камни, расчищая лаз. Монгрел стонал и вздыхал, но в себя не приходил, а я понял, что не могу больше ждать.

— Разведаю дорогу, — бросил я Тильде и ужом ввинтился в дыру.

Это был туннель, прорубленный в мягком известняке. Шпага цеплялась за стены, пришлось отстегнуть ее и взять в руку. Туннель то расширялся, то сужался. Пару раз я думал, что совсем застряну, но обошлось. Я прополз не меньше сорока футов, когда рука встретила пустоту.

Впереди была вертикальная шахта.

Возможно, стоило вернуться. Я не знал ни точной глубины колодца, ни что находится наверху. И уже было ясно, что лезть сюда вместе с моими спутниками, которые едва на ногах стоят, полное безумие.

Но время! У меня не осталось времени для любого другого плана.

Я крутанулся и наполовину высунулся из туннеля, ощупывая стенки колодца. Шороховатые, в наледи, не за что уцепиться.

По шахте гулял морозный, пахнущий снегом и свободой ветер. Я вдохнул его и понял, что должен попытаться.

Мягкий известняк крошился без усилий. Думаю, я мог бы выскрести его и ногтями, но с кинжалом из альвийской стали получилось существенно быстрее.

Страшнее всего было покинуть безопасный туннель и ступить на крохотные выступы, что я вырубил в теле камня. Из-под подошв посыпался известковый песок и мелкие камушки. Я переждал с минуту и принялся за работу.

Это было не столько тяжело, сколько нудно и утомительно. Упираясь в стенки шахты, вырубить опору. Подвинутся чуть выше. И снова вгрызться кинжалом в мягкое тело камня.

Известь оседала в волосах, скрипела на зубах, сколько ни отплевывался.

Нахлынуло странное отупение. Я полз, отвоевывая по полфута с каждым рывком, и не думал ни о Тильде с Ринглусом, оставшихся внизу, ни о том, что буду делать дальше.

Или что буду делать, если не успею вовремя.

К моменту, как над головой показалось серое, забранное решеткой небо, я совершенно потерял чувство времени.