Изнанка

Хорошую погоду как ветром сдуло, и небо начало затягиваться унылыми серыми тучами. Одри вытащила из сумки пузатую бутылку ликёра, пачку грибного «Hochland» [1] , нарезную ветчину, багет и пять бананов. Вот и весь наш нехитрый стол. Но для меня это было в тысячу раз лучше, чем заседать со своей семейкой, нацепив на лицо фальшивую улыбку.

Мы разложили всё это на учебниках, и уселись на ящики, сдвинутые полукругом. Лиам достал пачку сигарет, и мы вытащили себе по одной. По амбару поплыло густое облако дыма.

1

Hochland – популярная марка сыра, основанная Георгом Зуммером и Робертом Рейхом.

Первая бутылка быстро опустела, но для второй было ещё рано. Я делала сэндвич, глядя на то, как Лиам ест хлеб и закусывает бананом.

– Извращенец.

Лиам изобразил неподдельное удивление.

– Ничего ты не понимаешь, Грейси-Пейси. – Хохотнул он.

– А я однажды видела призрака. – Выпалила Одри. Лицо её помрачнело, а глаза расширились. Вот так всегда: быстрее всех хмелеет, а потом принимается нести всякую чушь.

– Ой, да ладно заливать. – Сказал Лиам, вставая и разминая затёкшие конечности. – Время для музыки!

Он достал мобильник и начал рыться в своём плейлисте, но Одри отмахнулась от его замечания.

– Правда. Пару лет назад, сидя у себя в комнате, я увидела детское лицо за окном.

Мы непонимающе уставились на неё.

– И?

Одри посмотрела на нас, как на дураков.

– Ау! Я живу на десятом этаже! – Она развела руками в жесте «И что вы на это скажете?».

Мы захохотали.

– Сатурну больше не наливать... – Прохрипел Лиам, стараясь подавить очередной приступ смеха.

Одри обиженно скрестила руки на груди.

– Да ну вас.

Мы просидели в амбаре ещё несколько часов. Всё это время на улице лило как из ведра, и всё, что оставалось, это устало лежать на полу, опёршись об ящики, и передавать по кругу последнюю сигарету. Потом пришел Фил, весь продрогший и взмокший. Мы отогрели бедолагу его же честно украденным виски, скормили остатки харчей, и, наконец, ближе к вечеру, нетвёрдой походкой убрались восвояси.

Одри стало совсем плохо, и Лиам вызвался проводить её. Мы распрощались на перекрёстке, и, натянув капюшон по самый нос, я быстрым шагом направилась в сторону Чёрч-стрит.

Вертолёты в моей голове устроили гонки, и я, дойдя, наконец, до своего постылого дома, старалась производить как можно меньше шума. Но, мерно посапывающий до этого Чико, вскочил, и неистово залаял, грозя привлечь внимание половины квартала.

– Тише, злобный пёс. – Зашикала я на него. – Смотри, что я для тебя приберегла.

Я достала из рюкзака пару кусков ветчины, предусмотрительно спрятанных мною специально для этого троглодита. Собака мгновенно умолкла, наблюдая за едой сквозь заросли шерсти на глазах, и облизываясь.

– То-то же.

Зайдя в дом, я разулась и взбежала по ступенькам, предвкушая, как зароюсь лицом в подушку и отключусь. Проходя мимо комнаты Шарлотты, я словила взгляд Вика. Он стоял в дверном проёме, и, судя по всему, был один. Вик молча наблюдал за мной, желваки напряжены до предела. Не говоря ни слова, он закрывает дверь прямо перед моим носом.

Оказавшись в комнате, я даже не раздеваюсь, и, прямо в одежде, валюсь на кровать и засыпаю. Но перед этим всё же успеваю подумать о том, что Вик и вправду сделал мне лучший подарок – сегодня он меня не тронул. 

*** 

Ночью я проснулась. Кто-то тихонько стучал по стеклу. А ведь моя комната на втором этаже. Провалилась бы эта Одри с её рассказами о детских лицах за окном!

Стук раздался ещё раз, и я похолодела. Это не в окно, это из… зеркала?

Я судорожно вдохнула, наполняя лёгкие кислородом, и тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Послышится же такое. Снова опустившись на подушку, я блаженно закрыла глаза.

Но … стук… повторился… снова…

Я вскочила как ужаленная, и включила свет.

– Кто здесь?

Тишина.

Я подошла к зеркалу, и увидела её… Незнакомую девушку. Она была там. Внутри.

– Охренеть.

Как ни странно, я не отпрянула и не убежала с криками, а стояла как завороженная и разглядывала ночную гостью. Молодая, красивая, но чересчур бледная. Внешне она была полной моей противоположностью, начиная от цвета волос и заканчивая острым подбородком. Черты лица резкие: нос, скулы, разрез глаз – она вся колючая, пронзительная.

– Грейс. – Позвала она тихо.

Я подошла ближе.

– Кто ты? – Спросила шепотом.

– Меня зовут Ребекка. Наклонись поближе.

Это мне кажется, или повеяло холодом? Но я повиновалась.

– Я здесь для того, чтобы исполнить любое твоё желание.

Глаза мои полезли на лоб.

– С чего бы вдруг?

Ребекка улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами.

– Ведь ты сама хотела. Только не признавалась никому, даже себе. И желание твоё я знаю. Только ты сама должна его озвучить.

Я фыркнула.

– Ничего тебе не известно.

Ещё немного, и она испепелила бы меня взглядом.

– Я достаточно долго наблюдала за тобой.

Кто-то постучал в дверь.

– Грейс. – Услышала я голос Шарлотты. – У тебя всё в порядке?

Я метнула взгляд на зеркало. Ребекка уже растворялась.

– Подумай. – Шепнула она.

Шарлотта вошла.

– Пить хотелось, а на обратном пути я увидела, что у тебя горит свет, и, кажется, ты с кем-то разговаривала. Всё хорошо? – Она огляделась по сторонам, словно ожидая кого-то увидеть.

Вообще Шарлотта практически никогда не вставала по ночам, и то, что она зашла ко мне именно сейчас, я расценила как знак. Только вот хороший или плохой, ещё не решила.

– Да, мам, порядок. Это Одри звонила. – Я взяла со стола мобильник, и помахала им, давая понять, что у неё всего лишь разыгралось воображение.

Она кивнула, и молча вышла из комнаты.

Я выключила свет и забралась под одеяло. Минут десять ждала, что Ребекка появится вновь, но ничего не произошло, и я, чувствуя невероятную усталость, провалилась в глубокий сон.