Изобретатель

Отец Алайи быстро освоился с использованием приспособления Прохора. Стоит ли говорить, что на радостях, ощущая волшебную лёгкость во всём своём теле, он несколько часов к ряду никак не мог налетаться по своей комнате, потом по всему зданию, а там и микрорайону.

– Спасибо! – шептала Алайа. – Спасибо! Теперь и я помогу тебе освободить твоего отца. Решено! Мы освободим его, во что бы то ни стало.

Уверенный в бесперебойности своего устройства Клюев, тем не менее, оставил старому космонавту на всякий случай ещё несколько антигравитаторов, а подумав, махнул рукой и нарисовал схему прибора, описав все его составные компоненты.

– Вот, – выдохнул он, с чувством завершённой работы, и вручил благодарному дивиянину только что изготовленный документ важной секретности. – Это и есть изобретённый мною механизм для борьбы с притягивающей силой. В профиль. В анфас. И в разрезе.

– Спасибо, друг мой! – чувственно отвечал растроганный отец Алайи и его тёмно-зелёные глаза лучились искренним светом. – В твоей груди живёт настоящее доброе сердце! Я предложу нашей общине установить в твою честь памятник на площади Доброй Славы!

– Это самое малое, что я мог сделать для инопланетного собрата, пострадавшего от жестокости людского «гостеприимства». Прохору было стыдно за людей. – Спасибо вам за памятник, но, честно говоря, я бы предпочёл узнать, где можно раздобыть немного твёрдого топлива – реактива для нашего космолёта.

– Ваши тарелки тоже летают на твёрдом топливе? удивился инопланетянин.

– Космолёт моего отца может использовать любой вид горючего, но эффективнее всего работает на плутонии и цезии.

Старый космонавт порылся в обоих полушариях своего старого мозга, несомненно, являющегося кладезью знаний и, достав оттуда нужную мысль, произнёс её вслух:

– Ага! Это должно быть металлы, вступающие в реакцию с кислородом!

– Да, – подтвердил человек. – Самые мягкие. У нас на Земле их приспособились создавать искусственным путём. Но они могут находиться в своём естественном состоянии только в специальной среде, при низких температурах.

– На Дивии есть подобные металлы и камни. Называются они, конечно, иначе, но свойства их, надеюсь, идентичны вашим реактивам. При взаимодействии с воздухом они либо начинают выделять ядовитые газы, либо взрываются.

– О! воскликнул Клюев. Это как раз то, что нам нужно!

– Я скажу Алайе, чтобы она проводила тебя к моему другу – химику, физику, геологу и просто доброму дивиянину – старине Синху. Он тоже бывший космонавт, но, в отличие от меня, не пострадавший от иных планет.

На том и порешили.

44

Счастливый отец зеленоглазой инопланетянки забыл упомянуть только одно – Синх жил на другом конце города.

Будучи уже далеко не молодым, но ещё достаточно живым организмом, химик, физик, геолог и добрый парень Синх, относился к расе инопланетян, которых Алайа описывала как «черно-жёлтые». Пятнистые представители этой удивительной расы отличались от представителей остальных, не менее удивительных рас, исключительной способностью – понимать всё с полуслова. Единственным недостатком данной способности было то, что понимали они всё по-своему!

После символической процедуры приветствий, изобретатель собрался изъяснить суть своего визита:

– Мне бы…

– Знаю-знаю, голубчик, – тут же перебил его чёрно-жёлтый. – Ты пришёл проситься ко мне в ученики! И, не стану скрывать, я очень рад этому! Когда-то давно у меня было много учеников…

– Простите, – попытался прервать его Клюев.

– К чему просить прощения, голубчик, если ты ещё ни в чём не провинился! По молодости… Сколько тебе, кстати, сейчас? Хотя… В твои годы я был намного старше! И у меня была жена, тоже пятнистая… Ах-да, мои ученики!.. Я учил их пониманию того, что важно не умение просить прощенье, а умение не творить провинности, за которые эти прощения приходится просить!

– Вы знаете…

– Конечно! Конечно, знаю, голубчик! Разве такой старик, как я, может знать что-нибудь ещё, кроме того, что он давно уже всё знает?!

Да-а-а! Вставить слово тут было не просто. Алайа, стоявшая рядом, покатываясь в душе со смеху, тщетно старалась сдержать расползающуюся всё шире улыбку. Не умолкающий ни на секунду, бывший космонавт Синх, быстро бегая по овальной комнате и артистично жестикулируя длинными тонкими руками, разглагольствовал о своих учениках, о своей и чужой юности, о межгалактических полётах. Запас его бурно плещущихся мыслей в совокупности с запасом его эмоциональности определённо был неиссякаем! Уличив подходящее мгновение, Прохор все же успел вставить нужную фразу.

– Мне нужно реактивное топливо! выпалил он скороговоркой.

– Тебя интересуют реактивы? остановившись, замолчав и перестав жестикулировать, Синх с грустью посмотрел на изобретателя. Потом на Алайю. Та кивнула. Синх вздохнул: – Я подумал, твой отец прислал мне нового ученика… А этого иноземца, значит, интересует только одно – имеется ли возможность улизнуть с нашей чудесной планеты на свою?!

– Да, – опять кивнула улыбающаяся «девушка».

Синх постоял ещё немного, что-то обдумывая и покачиваясь из стороны в сторону. Затем его брови опять судорожно задёргались, лицо перешло из состояния задумчивого в естественное, а короткие, кривоватые ноги повлекли его тело бестолково блуждать по комнате. Бормоча себе под нос некое невнятное заклинание, он, в конце концов, остановился у прозрачной части стены, выполняющей функцию окна.

– Осень… Осень, – произнёс пятнистый инопланетянин многозначительно и тут же громко закричал: – Зина! Зина-а!

От неожиданности Клюев вздрогнул. Из соседней комнаты, неся поднос с чайным сервизом, печеньем и прочей снедью, молниеносно принеслась длинная и худая цапля. Разумеется, это была не вполне цапля, но всем своим видом – маленькой головой с длинным носом, грудью и особенно ногами – секретарша Синха напоминала именно цаплю.

– Сколько раз говорить, от появления моих гостей до появления тебя с подносом должно проходить ровно двести микролет! – поругал Синх Цаплю-Зину. – Вчера, когда ко мне приходил главный библиотекарь Дивии, ты опоздала с чаем на восемь микролет! Сегодня – уже на девять с половиной! Если так будет продолжаться, Зина, я вынужден буду отдать тебя на переплавку!

Изумлённый происходящим Прохор бросил вопросительный взгляд Алайе.

– Присаживайтесь, гости! – пригласил бывший космонавт, физик и геолог в лице Синха. – В моём доме принято потчивать всех гостей лучшим чаем в Дарге, выращенным на западной стороне Дивии за синими холмами. О-о-о, это великолепный чай!.. Зина-а! Зи…

В мгновенье ока у стола появилась цапля.

– Зина, ты опять забыла положить в заварку кусочек хризопраза! с отчаянием в голосе простонал физик.

Дрожащей рукой запуганная Зина тут же протянула требуемый ингредиент и удалилась. Изобретатель снова вопросительно взглянул на Алайю, но она опять промолчала. Чай действительно был очень вкусен, а хризопраз придавал ему особенный аромат.

– Отец Алайи, – начал Прохор. – Посоветовал мне обратиться к вам с просьбой о помощи в поисках реактива для реактора нашего, застрявшего здесь космолёта.

Проглотив залпом чашку чая, чёрно-жёлтый хозяин застолья следом налил вторую.

– Как поживает мой старый друг? – осведомился он, надкусывая печенье.

– Отцу теперь намного лучше, дядюшка Синх. – заверила Алайа.– Прохор помог ему снова обрести способность самостоятельно передвигаться в пространстве.

– Он заново научился ходить? – удивлённо воскликнул геолог.