Изобретение зла

– Тогда он точно умрет, - сказал Черный.

– Нет, его ударили сзади по голове и очень быстро зашили. Врачи сказали, что такого ещё не видели, но будет жить. Когда его зашивали, Коричневый все время говорил. Он что-то говорил про второй уровень. Врачи сказали, что этого зомби лучше было бы убить, но раз живой, то пусть уже живет.

– Зачем они залезли в подвал?
– спросил Пестрый.

– Не знаю.

– Они очень хитрые, сумели закрыть себя снаружи.

– Не знаю.

– Они совсем хитрые, закрыли себя в таком месте, куда никто не заглядывает,

– продолжил Пестрый.
– Это мне напоминает анекдот...

– Хватит, - оборвал Черный, - Что было дальше?

– Дальше они взялись за меня. Они меня укололи в руку и стали считать. Но они неправильно укололи, потому что не старались. Потом самый главный сказал, что он не будет оперировать, потому что не доиграли партию, потому что он не проиграл и не хочет делать чужую работу. И они опять ушли играть в карты.

– А дальше?

– Я лежал и смотрел сквозь щелку. Мне было видно в другую комнату. Там лежал Коричневый. Он начал дергаться, а потом опять открыл глаза. Там руки и ноги привязывают такими ремнями, что очень быстро можно отстегнуться. Ремни с дырочками. Коричневый отстегнулся и вошел в мою комнату. У него в руке опять что-то было, но не скальпель, а какая-то игла с крючком. У него были открыты глаза, но меня он не видел. Я старался лежать очень тихо. Коричневый походил, походил и упал. Они услышали стук, пришли и его увезли. Больше я его не видел.

Они как раз рассказывали анекдот. Когда они кончили смеяться, то спросили меня почему я не сплю. А если не сплю, то почему я не смеюсь. Я сказал, что наркоз они сделали неправильно. А они стали на меня кричать: "Раз наркоз не получается, то ты сам и виноват; вот сейчас будем резать и посмотрим тогда".

– Прильно. Со вчерашнего дня все люди какие-то ненормальные, - заметил

Серый. Его никто не поддержал.

Белый продолжил:

– Потом все время смеялись и рассказывали анекдоты. А самый главный, маленький такой, с бородой, все время шутил: "что-то я слишком глубоко режу, как бы не испортить стол". Он повторил эту шутку раз пять; тогда кто-то сказал, что уже надоело. Главный обиделся, бросил все свои железки и ушел. Они меня зашили и сказали, что так сойдет.

– А ты кричал?

– Да, потому что было больно. Они должны были меня усыпить, я знаю.

Черный сел рядом на кровать. Он протянул руку, пощупал зачем-то простыню и спросил:

– А сейчас больно?

Его голос был издевательски скромен.

– И сейчас.

– Не ври, ты бы так спокойно не говорил, - он положил руку Белому на грудь, - если сейчас придавлю, тогда будет больно. Теперь проси: "Не дави мне на грудь!"

Он слегка нажал.

– Ну!
– настойчивее.
– Говори!

– Не дави мне на грудь.

– Погромче!

– Я не могу громче.

– Можешь. Вот так.

– Не дави мне на грудь!

На простыне проступило алое пятно. Оно было ярким, почти светящимся в центре и немного темнее по краям.

Черный осмотрелся. Все молчали. Никто не знал, что делать. Потом кто-то хихикнул.

– А можно я?
– спросил Зеленый.

– Можно, - ответил Черный. Он слабый, а всех слабых нужно учить. А то, если станут сильными, то научат тебя. Дави вот сюда и он будет говорить как заводная кукла.

– Не дави мне на грудь!
– совсем невпопад сказал Белый.

Все засмеялись. Смех был неудержим. Смех накатывал волнами и валил нас с ног. Смех стоял столбом, можно было просто утонуть в смехе или обкушаться смеха до коликов. Я почувствовал, как мои губы расплываются в улыбке. Гул стал неслышен, наверное, мы смеялись слишком громко.

Черный первым пришел в себя.

– Так, все в очередь, - сказал он, - кто хочет подавить, плати мне по миллиарду. По миллиарду за каждое "не дави мне на грудь".

– Однажды семь мертвецов копали могилу живому, - сказал Пестрый.
– "И не совестно тебе этим заниматься?
– спросил один мертвец другого.
– Так ты же роешь, а не я", - ответил другой. Я не занимаю очередь.

– Не хочешь - не надо, - сказал Черный.

У меня не было денег после побега. Я умоляюще посмотрел на Черного. Наши глаза встретились. Ему было не смешно.

Потом, проснувшись ночью, я долго вспоминал эту минуту и не мог уснуть.

Наверное, близилось утро, потому что все спали. Плоская лучистая луна рисовала две зеленовато-травяных полоски на одеяле. Полосы уходили дальше, в тревожно вибрирующую глубину палаты, изламывались, блестели на зеркальных железках. Было совсем светло. Я поднял руку, погрузив её в лунный свет. Свет обтекал тонкие, прозрачно-сияющие пальцы, белые, будто нечеловеческие, пальцы несуществующего существа, пришедшего сюда с далеких сонных звезд. Я сжал пальцы, пытаясь схватить скользкий невесомый луч, но луч выскользнул. Тогда моя рука отодвинулась и попробовала напасть сбоку. Снова напрасно. Потом, медленно сжимая пальцы, я стал сжимать световую струйку и она поддавалась, сужаясь. Свет луны подчинялся мне.

В палате кто-то плакал.

Я не услышал этого сразу, потому что был слишком занят с лунным лучом. Плач был громким и хорошо слышным даже сквозь гул.

Я встал, надел тапочки и пошел к дверям. У второй кровати я остановился.

Черный не спал.

– Что случилось?
– спросил я.

– Не твое дело.

– Я слышал. Кто-то плачет.

– Тебе показалось.

– Мне никогда ничего не кажется. Я всегда все знаю точно.

– Да? И что ты знаешь теперь?

Я подумал.

– Наверное, ничего.

– Вот именно, ничего!
– Черный взорвался, но сразу притих снова.
– Не будем будить людей. Ты не знаешь ничего и они не знают ничего, потому что вы все тут играете только первую игру.

– Как это?
– не понял я.

– Ты пробовал убежать, да? Получилось?

– Нет.

– Конечно, тебя вернули. Отсюда нельзя убежать. Можно только играть до последнего. А последний останется только один.

Я снова попытался сказать, что ничего не понял.

– Посмотри на меня, - сказал Черный, - посмотри, я же не такой как все. Это потому, что я играю уже во второй раз. Я уже был в игре и победил. С вами будет то же самое - вы убьете друг друга, а останется только один. Он будет думать, что победил, и будет радоваться. А на самом деле победивший попадет только в новую игру; он будет человечком черного цвета. Все мы нарисованные человечки. А когда человечек убивает столько людей, он обязательно становится черным. Ты увидишь, когда убьешь.

– Я?

– Ты или не ты, какая разница. У меня с собой есть скальпель, я украл несколько штук. Я очень предусмотрительный человек. Я бы мог зарезать вас всех ещё сегодня ночью, не дожидаясь третьего уровня. Вы же спите спокойно, как свиньи. Потом бы я нашел Красного с Коричневым и тоже прикончил бы их. Я бы сумел это сделать. Почему я этого не сделал?

– Потому что ты не хочешь попасть черным человечком в следующую игру.

Я уже начинал что-то понимать.

– Да. Но умирать я тоже не хочу. Вот в чем дело.