Изумрудная Марта

А Марк каждый день ждал звонка матери, мечтал услышать ее голос. Ему казалось, что через трубку он может даже услышать запах этой невероятно красивой женщины с зелеными глазами, его настоящей мамы. Свою морщинистую бабушку он, безусловно, любил, но все равно всем сердцем тянулся к той, которая навещала их в лучшем случае раз в год. Марк спрятал у себя фотографию матери из семейного альбома, каждый раз доставал ее перед сном и, пожелав спокойной ночи, засыпал. В один из ее приездов он даже выкрал из чемодана тонкий темный шарф, который многие годы любил надевать на голову. Пропитанный ее духами, шарф обрамлял лицо, словно длинные волосы, и Марк становился похожим на маму как две капли воды. Он смотрелся в зеркало и говорил: «Здравствуй, Марик. Как дела? Мама тебя очень любит».

Повзрослев, он привык. Привык к всепоглощающей любви бабушки и к тому, что мама была далеко и всегда занята любимой работой.

Став постарше, Марк начал внимательно приглядываться к своему дедушке-отцу. Инженер-нефтяник, статный человек, умный и находчивый, невероятно общительный, на его коленках пересидели почти все знакомые бабушки, от соседок до подруг, и даже некоторые учительницы из его школы, включая преподавательницу музыки, которая приходила к ним домой. Все это Марк видел своими глазами, и все отрочество копировал с деда фасон мужчины, которого все любят и все хотят. Ему это более чем удалось, за исключением главного: дед был человек благородный и никогда не пересекал тонкую черту дозволенного как обществом, так и законом и традициями, в любой ситуации держался с достоинством. У него имелись влиятельные друзья, его большая записная книжка хранила телефоны литераторов, режиссеров, артистов, врачей, юристов, людей в погонах и других нужных людей, с которыми он умел дружить и которые никогда и ни в чем ему не отказывали. Каждое утро он начинал с того, что открывал блокнот, где были записаны все дни рождения, и не забывал поздравить ни одного именинника. Он был эрудитом, умел себя правильно преподнести, своевременно пошутить и своевременно обсудить дела.

Марк же, обладая множеством талантов – он великолепно играл на гитаре, имел склонность к языкам, мог сконструировать из спичек целый дом, – учиться не любил и стал заурядным хулиганом, который неоднократно попадал в серьезные передряги и только благодаря деду не побывал в тюрьме. «Ну что ж? С кем не бывает?» – говорила бабушка разъяренному мужу, который каждый раз с огромным трудом заминал проступки внука.

В отношениях с женщинами он до деда тоже недотягивал: ему не хватало благородства. В основном он манипулировал бабушкой, выпрашивая у нее все что угодно: от украшений для очередной девочки, на которой «собирался жениться», до денег на выдуманные похороны друга. Врал нещадно, в школьные годы прибегал к немыслимым уловкам; например, незаметно вешал над головой бабушки текст стихотворения, которое надо было выучить наизусть, и читал с листа, а она потом недоумевала при виде двойки. Марк же говорил: «Растерялся. С кем не бывает? Не говори, пожалуйста, дедушке». И Мария скрывала от мужа все, что только могла, однажды даже тайком воспользовалась его записной книжкой и договорилась с врачом об аборте для юной девушки, которую Маркуша разлюбил. «С кем не бывает?»

В женском кругу Марк частенько доставал из кармана фотографию мамы, которую всегда носил с собой, со словами: «Опоздали, милые мои, я женат. Посмотрите, какая она красавица. Просто царица. Но если вас это не смущает…» Зачастую девушек это действительно не смущало. Провести ночь с таким интересным и неординарным мужчиной доводилось не каждый день: «Ну, женат, ну и что? С кем не бывает?»

Так шли годы его лихой юности и распутной молодости. Марк поступил на инженера-строителя, и связи дедушки кое-как дотащили его до последнего курса. «Жениться бы тебе, может, тогда поумнеешь?» – говорил дед, но бабушка была не согласна: «Куда торопиться? Ему же не рожать, пусть нагуляется вдоволь, а потом найдет себе счастливицу».

И однажды Марк действительно встретил ее: девушка была невероятно похожа на его мать. Знакомство он начал так: «Значит, это вашу фотографию я храню всю жизнь возле самого сердца? Отдать не могу, зато мы можем сделать новую! Предлагаю сразу в костюме жениха и в платье невесты». Девушка рассмеялась, поразившись очевидному сходству, но что бы Марк ни делал, какие бы сумасшедшие поступки ради нее не совершал, он так и не смог завоевать ее сердце. Он точно знал, что нравится ей, и сходил с ума – не только из-за их схожести с матерью, но и из-за ее недоступности. Целомудренная, она ему не давалась и будто мстила за все разбитые им сердца. «Мне нужен мужчина, на которого я могу положиться, а шлейф из твоих женщин настолько длинный, что я просто тебе не верю».

Марк тяжело и долго переживал эту неудачу; он хотел жениться немедленно, хотя дед болел и было не до свадеб. Бабушка точно бы его поддержала, если бы девушка согласилась… Именно тогда он впервые задумался о том, сколько совершил ошибок, сколько судеб покалечил, с легкостью бросая очередную жертву своей любви. К своим сорока годам он устал и от переживаний, и от прежних связей. Но тут он встретил Миру… Марку очень нравилась невинность ее взглядов на разные вещи, какая-то странная чистота помыслов и суждений. Она была такой хорошей, что его это даже настораживало. Но, вглядываясь в будущее, Марк представлял, каким он сам мог бы стать рядом с такой женщиной; она была на несколько ступеней выше всех, кого он знал, причем, что важно, она туда даже не стремилась. Она просто там была. Потому что сама по себе была светлой. Именно это его и привлекало. Ведь опытного Марка невозможно было обмануть, а светлые люди для него вообще были загадкой. Так ли это на самом деле? Настолько ли они светлы по своей сути? И что, никаких масок и ни капли лжи?

В том, что Мира не врет, не было сомнений. Никакого лицемерия или лукавства. Ни в чем. Ей было уже за тридцать, и он не мог понять, как она сохранила свою наивность, которая так его притягивала. Ему захотелось отбросить свое прошлое и наконец построить будущее. После смерти дедушки и бабушки его больше ничто не связывало с тем местом, где он прожил всю жизнь. А тут новый город, новые люди, знакомства, долгожданное воссоединение с матерью и встреча с Мирой…

Каково же было его удивление, когда Мира не задумываясь, согласилась на его предложение выйти за него замуж. Она не ждала от него слов любви, восхищения, страсти, ничего, что обычно требуют женщины. Не хитрила, не манипулировала, не просила, не делала ничего, что было ему так привычно. Впервые в жизни он не понимал, что делать с женщиной, которая так отличалась от других, и которой он предложил вступить в брак, хотя они ни разу даже не поцеловались. Да, Мира была выше всех, и ему очень хотелось встать рядом с ней на пьедестал, куда он же ее и водрузил.

Его ухаживания длились до тех пор, пока однажды Мира зашла домой и увидела сидящих за столом отца и Марка. Они уже обо всем договорились. Мире было за тридцать и было все равно. Она не хотела замуж, но очень хотела уйти из отчего дома. В конце концов, начальная буква его имени вписывалась в ее монограмму…

Регистрацию брака завершил тихий семейный ужин. Поднимая рюмку за новобрачных, отец напоследок посмотрел на Миру до боли знакомым взглядом и, выпив залпом, сначала поморщился, а потом растерянно произнес: «Хорошую жену я воспитал… И вот на тебе, отдаю в чужие руки…»

Глава III

Руки Марка почти всегда были холодными. Сказывалось наследственное плохое кровообращение. Он был среднестатистическим инженером, человеком заурядной внешности, в котором, пожалуй, не было ничего примечательного, кроме больших зеленых глаз. Единственный ребенок интеллигентной семьи: мать – в прошлом художник по костюмам в театре, отец – военный журналист, которого сослали во время репрессий. Марк еще не родился, когда молодая женщина получила весть о кончине мужа. Вопреки совету своего отца, она все-таки назвала сына в честь покойного, оставила ребенка родителям и уехала в другой город; не раз побывала замужем, но детей больше не родила. Она могла вернуться в отчий дом, однако не стала этого делать. За последние сорок лет она побывала там всего несколько раз, и всегда уезжала с неприятным осадком в душе, обещая себе больше там не появляться.

Ей не хотелось вспоминать обо всем, что там происходило, не хотелось видеть Марка, который вешался на нее с криками «мамочка вернулась!» или, еще хуже, бился в истерике, когда она уезжала. Ей просто хотелось жить, исключив даже из собственных воспоминаний бурную, яркую, но короткую главу своей жизни с мужчиной, от которого она родила сына.

Уйдя из театра, она жила размеренной жизнью в пригороде, в собственном доме, с мужчиной, который в отличие от отца Марка пережил репрессии, но навсегда остался душевным калекой с целым набором страхов. Страх остаться голодным – он бесконечно подбирал со стола крошки и отправлял их в рот; страх отравления химикатами в овощах и фруктах – свекровь наняла строителей, и они соорудили на участке небольшую теплицу, а в саду посадили плодовые деревья. Но страхи на этом не заканчивались. До дрожи он боялся насекомых, а также любых грызунов – разносчиков болезней. Обморок от залетевшей в дом бабочки.

Пока Марка растили и воспитывали бабушка с дедушкой, свекровь Миры жила в свое удовольствие, не обращая внимания на странности мужа: «Мало ли кто чего боится?» А когда наконец похоронила «бедного калеку» – забросила и теплицу, и сад, и ловушки для грызунов и насекомых (которых давно уже не было, и это странно, потому что при жизни мужа они как назло лезли из всех щелей).

Когда Марк подрос, он сам иногда приезжал к матери, но быстро понял, что в ее размеренной жизни ему места нет. Она не гнала его, но и не особо радовалась приезду. Потакала мужу в его фобиях; этот странный мужчина, невзрачный и молчаливый, смущал Марка, но еще больше его занимал вопрос, почему мама вышла именно за него.