Изумрудные ночи. Книга первая

Рука Трейса отпустила ее запястье, и он пожал своими широкими плечами.

— Как я понимаю, мы снова опустились до обвинений, — ухмыльнулся он. — Вы всегда так подозрительны?

— Когда дело касается вас — да!

— Я не думаю, чтобы пустая болтовня Бентворта каким-то образом на это повлияла, или я не прав?

Она, прищурясь, глядела на него.

— Да, он упомянул кое о чем в связи с вами, — призналась она после небольшой паузы. — Это правда? — спросила она, затаив дыхание.

— Возможно. Думается, все зависит от того, что именно он поведал. В Лиме известно, что из участников последней экспедиции я оказался единственным оставшимся в живых. Обычно для проводника это означает конец. Иногда случается, что один или два человека оказываются достаточно глупы, чтобы погибнуть; вся экспедиция целиком — никогда. Это наталкивает на размышления.

— Типа?

— Типа того, почему все снаряжение за одну ночь приходит в негодность или исчезает вовсе. И почему коренные жители, обычно такие дружелюбные, неожиданно озлобляются? И тому подобное.

Бетани вытаращила глаза:

— Вы хотите сказать…

— Я ничего не хочу сказать, — спокойно перебил ее Трейс. — Я просто размышляю вслух.

— Знаете, что мне кажется? Вы просто запугиваете меня, чтобы я осталась, — заявила Бетани. — Надеюсь, вы прекратите это завтра, когда мы выступим.

Губы его тронула слабая улыбка:

— Похоже, у меня не будет выбора, а?

— Да, мистер Тейлор, не будет.

— Возможно, мне следует с достоинством отступить.

Она твердо выдержала его взгляд.

— Возможно.

Трейс приблизился на шаг, почти нависнув над ней.

— Но, вообще говоря, я не привык быстро сдаваться, — вкрадчивым тоном проговорил он.

По тому, как звучал его голос, она мгновенно поняла, что он собирается делать, но сдвинуться с места была не в состоянии, даже если бы у нее возникло такое желание. В сущности она ожидала этого с того самого момента, как он присоединился к ней на террасе. Когда он взял ее за руки и прижал к своему напряженному телу, она не сопротивлялась.

— Каждый раз, когда мы видим друг друга, — зашептала она в плотное полотно его рубашки, — мы спорим. Можем мы просто нормально поговорить без… без поцелуев или борьбы?

— Это зависит от того, что ты называешь нормальным, — прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы. Бетани почувствовала, как они заструились по спине, как его руки погрузились в них. Одной ладонью он поддерживал ее голову, а второй приподнял подбородок для поцелуя. Она закрыла глаза, сердце ее учащенно билось, дыхание стало прерывистым.

На смену холодной ярости прошлой ночи пришли нежность и внимание. Ей было приятно чувствовать его руки, губы, касающиеся ее щек, бровей, прикрытых глаз. Она едва ощутимо вздрогнула, его руки крепче обхватили ее.

— Вы опасная женщина, Бетани Брэсфилд, — выдохнул Трейс мгновение спустя, освобождая ее.

— Что вы имеете в виду под опасной?

Он слегка улыбнулся.

— Я имею в виду, что вы заставляете меня забывать все мои благие намерения.

Бетани знала, что он чувствует, потому что и он заставлял ее забыть ее намерения. Одно его прикосновение — и уже не существует никаких клятв, которые она давала себе, когда его не было рядом.

— Похоже, происходит то, что американцы называют «любопытством, погубившим кошку». — Она изобразила на губах задорную улыбку. Пусть он думает, что она экспериментирует! Это лучше, чем позволить ему понять, что ее влечет к нему так, как не влекло ни к одному мужчине.

К ее удивлению, Трейс расхохотался.

— Да, думаю, любопытство — одно из возможных объяснений.

Ее щеки порозовели, но голос звучал ровно и слегка язвительно, как и его.

— Мистер Тейлор, это единственно возможное объяснение происходящего между нами. Любое другое будет неточным.

— А известно ли вам продолжение истории? Любопытство погубило кошку, а удовлетворение вернуло ее к жизни, — продекламировал он.

— Что заставляет вас думать, что я испытываю удовлетворение? — вырвалось у нее, и она тут же об этом пожалела.

— Я так и не думаю — пока нет, — плутовато усмехнулся он. — Но и я пока его не испытываю.

Бетани старалась понять, в каком месте их разговор превратился в сплошные намеки и многозначительные замечания. По выражению лица Трейса она видела, что он доволен собой.

— Пожалуй, я пойду к себе в комнату, — спокойно сказала она. — Увидимся вечером, мистер Тейлор.

— Увидимся, — подтвердил он, а когда она обернулась и через плечо поглядела на него, то встретила его проницательный и насмешливый взгляд, от которого ей стало не по себе.

У Трейса это прозвучало как угроза, и она не могла понять, почему ей так показалось.

Глава 11

Вернувшись к себе, Бетани обнаружила, что у нее на кровати лежит большой квадратный пакет. Охваченная любопытством, она присела на краешек матраса и взяла пакет в руки. Не было ни карточки, ни записки, подтверждающей, что он адресован ей. Лишь поднеся пакет поближе, она разглядела свое имя, небрежно написанное на коричневой бумаге.

Слегка встряхнув пакет, как всегда делала ребенком, получая подарки к рождеству или в день рождения, она развязала тесемки. Радостная улыбка заиграла на ее губах, когда она увидела деревянную коробку, в которой рядами лежали разноцветные мелки.

— Набор художника! — пробормотала она, беря мелок в руку и делая пробный мазок на куске оберточной бумаги. Блестящая алая полоска заискрилась на коричневом фоне, и улыбка Бетани стала еще шире. — Что за чудесный сюрприз! Но кто…

Бетани медленно опустилась на кровать. Кто бы это мог быть? Отец еще не вернулся, остальные ушли вместе с ним смотреть развалины, все, кроме… но нет, это невозможно. Может быть, все-таки отец. Или Спенсер Бентворт, или даже синьор Бертолли. Кто угодно мог оставить ей набор. В конце концов, в том, чтобы подарить молодой девушке набор красок или мелков, нет ничего необычайного. Очень распространенный подарок, такие обычно преподносят дядюшки или тетушки — старые девы.

Однако Бетани знала, что делать подарки не входило в привычки профессора Брэсфилда. Узнав вечером, что отец и не думал отправлять ей комплект художественных мелков, она была не слишком удивлена.