Изумрудные ночи. Книга вторая

— Да. А ты о чем думаешь?

— О том, как бы чего-нибудь поесть.

— Ну не типичный ли мужчина!..

— Держу пари, что мечтать об этом приятнее, чем размышлять о чем-либо еще, — поддел ее Трейс, она пожала плечами.

— Ладно. Ты выиграл.

— Скоро придет кто-то. — Потянувшись, Трейс согнул ногу в колене и обхватил ее рукой. — Если это не Бентворт, то обязательно кто-то, кого ты знаешь, — через минуту снова заговорил он. — Кто-то, кого знал твой отец, кто-то, чье имя начинается с «Б».

— Я не могу представить, кто бы это мог быть.

— Не можешь? — Вопрос Трейса повис в тишине. — Кому, как ты считаешь, была выгодна смерть твоего отца?

— Никому, только мне, — растерялась Бетани. — И какая мне выгода. О, есть дом и небольшая рента, которая истощится через несколько лет, за исключением этого отец ничего после себя не оставил. Его богатством была его работа.

Ботинки Трейса заскрипели по полу, чудовищно грохоча в темноте.

— Не так уж много пользы.

Уловив в его голосе нечто, чего она могла бы и не заметить, будь они в любом другом месте, Бетани спросила:

— Тебе что-то известно, правда?

— Давай так: у меня есть подозрения.

— Расскажи.

— Сейчас в этом нет смысла. Мне совершенно не хочется спорить с тобой, а это наверняка произойдет. Я скажу больше, когда узнаю больше, — добавил он, пытаясь предупредить очередной вопрос.

— Это может быть слишком поздно… или никогда, — прошептала она.

— Может, — согласился он, и Бетани пожалела о своих словах.

Раздавшийся звук отодвигаемого засова не застал их врасплох. Трейс не спеша поднялся на ноги, не желая встречать неизведанное, сидя на полу. Дверь медленно распахнулась с раздирающим душу протяжным скрежетом металла, вслед за лязгом засова и пронзительным визгом петель. Свет прорезал мрак, царящий внутри сарая.

То, что сначала показалось ослепительным светом солнца, оказалось скудным светом пасмурного дня. Пришедший за ними солдат, к счастью, почти заслонил собой дверь, давая возможность глазам привыкнуть.

— Выходите! — гаркнул он по-испански. — Живо!

Бетани машинально схватила записную книжку отца и вышла. Она глубоко вдохнула свежий прохладный воздух, подставляя лицо ветру. Пахло свежестью, пахло дождем, и она обрадовалась тому, что жива. Если бы ей можно было постоять так еще… Со связанными руками они, подталкиваемые сзади, шли через город, потом вниз по каменным ступеням, ведущим к храму. Начался дождь, стремительно обрушился с неба целыми потоками, по древним камням потекли ручьи. Солдат поторапливал их, проклиная себе под нос погоду.

Трейс покачал головой.

— Вы же не собираетесь в ближайшее время покидать город? — спросил он идущего за спиной солдата. — Путь достаточно опасен, даже когда погода сухая.

Небо слегка просветлело, и в голосе конвоира явственно слышалась бравада:

— Наш хозяин найдет дорогу при любой погоде.

— Прекрасно. Надеюсь, он вступил в сделку со святым, покровительствующим дуракам.

Дуло винтовки уткнулось ему в спину, заставив Трейса прикусить язык. Во рту внезапно пересохло. Тело напряглось, чувствуя нарастающую опасность. Он бы дорого дал, чтобы узнать, что на уме у этих людей и каким образом пленники вписываются в их планы. Или они собираются попросту столкнуть их с края скалы, покончив со всем сразу?

Бетани старалась не терять равновесия на скользкой поверхности, будь то размокшая земля или камни, взглядом следя за солдатом. Он отобрал у нее записи отца и беспечно нес их под мышкой, ничем не прикрывая от дождя. Это были последние слова Брэсфилда, обращенные к миру, последний долг, который он отдавал дочери, и она не могла Допустить, чтобы все это пропало.

— Прошу вас, — пробормотала она, пока они шли по ступеням, — будьте побережнее с записной книжкой.

Солдат даже не посмотрел в ее сторону.

Когда они пересекли центральную площадь и оказались прямо перед храмом, солдат велел остановиться. Трейс пытался разглядеть хоть что-нибудь сквозь пелену дождя. Он различал тусклый свет, льющийся из открытой двери, солдат выкрикнул приветствие, и они, пройдя через каменный портал, очутились внутри.

Масляные лампы отбрасывали отблески света на стены и потолок, освещая все вокруг. Ковры из викуньи и альпаки были расстелены на полу, на стене за низким креслом висел массивный медальон, от которого отражался свет ламп.

В дальнем конце комнаты горело несколько огней, освещая сидящего в кресле мужчину, но, поскольку свет шел у него из-за спины, лицо его оставалось в тени. Почему-то он не был похож на солдата со шрамом.

Он им и не был.

— О, синьорина, — раздался низкий приятный голос, — как я рад снова вас видеть, пусть и при таких необычных обстоятельствах.

Вспыхнувшая надежда помогла ей чуть ли не взлететь на несколько ступенек вверх, в голосе слышалось облегчение.

— Синьор Бертолли! О, вы представить себе не можете, как я рада, что это вы! Знаете, эти люди ужасно обращались с нами, а мы должны вам столько рассказать…

Голос Трейса заставил ее резко обернуться.

— Заткнись, — едва слышно прорычал он. — Ты не видишь, что он забавляется?

Все еще не желая поверить в то, о чем говорили глаза и уши, Бетани затрясла головой.

— Трейс, это синьор Бертолли…

— Я знаю, кто это, — перебил Трейс, его потемневшие глаза сверкали в тусклом освещении. — Просто я узнал слишком поздно.

Бетани во все глаза смотрела па дородного итальянца, поднявшегося с кресла и вышедшего на освещенное место. Его приветливое лицо излучало дружелюбие и благодушие, на видневшихся из-под роскошных усов губах играла улыбка.

— Я польщен, что мне удалось обвести вокруг пальца человека с такой репутацией, как ваша, синьор Тейлор. — Бертолли был явно доволен собой. — Это станет жемчужиной в моей коллекции.

Трейс скривился в насмешливой ухмылке.

— Правда? Мне всегда было интересно, на какие средства вы содержите свой роскошный особняк, но я никак не мог сложить два и два.

— Что ж, все мы ошибаемся, — спокойно отвечал Бертолли. — К счастью, не все ошибки роковые. А ваша, судя по всему, окажется таковой.