Изумрудный маг

Ефим испугался за Елену, испугался он и гнева боярыни. Парень стоял в полной растерянности под дубом, с которого медленно падали первые желтые листья. Страх парня перед боярыней был сильнее его любви к девушке. Ефим с того дня от Елены отдалился, и взгляд при встрече отводил.

Елене стало зябко и обидно за себя и за беспомощность Ефима. Она поняла, что он зависит от боярыни больше, чем от нее. И она решила, что непременно будет сильнее боярыни!

Она будет сильнее его! Она — Елена и все тут!

В зеленой траве лежали желтые листья, словно золотые иконы. У Елены в горнице в переднем углу висела икона, срисованная с древней иконы. Печь занимала четвертую часть жилого помещения, в ней можно было мыться и греться после того, как испекут хлеб. Пол был выстлан широкими половицами, немного черноватыми от времени.

Девушка сидела на крыльце и поджидала молодого соседа, она еще надеялась на его возвращение. Отец вышел из дома и сел рядом с Еленой. Они стали рассматривать новый, каменный собор с золотистым куполом. Возле него толпилась воскресная кучка прихожан.

Звон колоколов радовал тишину своим проникновенным звучанием. Платки и сарафаны были надеты на женщинах. Редкая женщина ходила в кокошнике. На мужиках были надеты высокие лапти и длинные рубахи, подпоясанные веревкой или ремнем. А на Ефиме уже был золотой ремешок, словно золотой гребешок у петуха.

— Отец, Ефим боярыне служит, — нарушала тишину девушка, не отрывая глаз от соседнего дома, в надежде, что на соседнем крыльце появится Ефим.

— Хорошо, что ты это сама узнала, — сказал отец и тяжело вздохнул. — Эх, дочь, знавал я нашу боярыню, служил ей верой и правдой, да состарился.

— Отец, и не старый ты вовсе! Твои ровесники мужики седые, а ты молодой еще, русоволосый. А меня сегодня боярыня хлыстом отходила. Промолчу, но отмщу ей! А я замуж пойду за боярина Матвея! — не удержалась Елена от обиды на боярыню.

— Мстить — не надо. Тебе еще хуже будет, забьют тебя розгами. Эх, куда хватила: замуж за боярина Матвея Федоровича! Очнись, дочь! — испугался отец за свою дочь.

— Тогда я служанкой пойду в боярский дом! Я Ефима попрошу, так он за меня словечко и замолвит, — не унималась взволнованная девушка.

— Слуг они завсегда любят. Если Ефим замолвит слово, может, что и получится, — задумчиво сказал отец, закряхтел и поднялся с крыльца.

Елена стала думать, как понравиться боярину, да во что одеться. Одежды такой, как у боярыни, у нее никогда не было. Она встала с крыльца, взяла деревянное ведро, поставила его на голову и стала ходить по двору.

Мать, увидев дочь с ведром на голове, закричала:

— Елена ведро расколешь, протекать станет!

— Матушка, я статной боярыней хочу стать, — ответила важно девушка, продолжая гордо вышагивать по двору с ведром на голове.

— Ты и так не последняя невеста, приданное у тебя есть. Очнись! — крикнула мать и пошла к корове, которую пригнал пастух.

Елена подошла к корове и погладила кормилицу семьи по холке.

Отец кучером служил у бояр. Боярыню раньше он возил, но теперь она его с собой больше не брала. Бывший кучер все больше навоз из конюшни выносил, да за лошадьми ухаживал. А Елена к рукоделию была приучена, могла рубаху сшить и расшить ее. Первую рубаху она отцу и сшила, да так ее узорами вышила, что боярыня вновь взяла отца Елены на облучок своей кареты. Елена расшила рубаху и для боярина, да и поднесла ее боярыне.

Боярыня плетью хлестнула Елену в знак благодарности, да рассмеялась громко:

— Елена, ты у меня мужа отнять хочешь?

Как она догадалась, — подумала Елена и пошла прочь среди летящей осенней листвы в сторону города, на околице которого она и жила она со своими родителями.

В городе стояли соборы большие белокаменные. Чуть ниже располагались ряды торговые каменные. Елена в монастырь заходила к настоятельнице, и видела каменные своды и келью монашескую. Оставаться в монастыре она и не думала, не по ней была святая жизнь. Несколько домов в городе стояли каменные, красивые дома, прочные.

А у Елены дом бревенчатый, но просторный, у нее был и большой хозяйский двор под навесом. Еще дед дом начинал строить, а отец пристройки сделал, и двор камнем вымостил. Бабушка еще живая и с ними живет. Она прядет пряжу, покручивая в руках веретено, сидя на широкой лавке. А мама у Елены любит половики делать, у нее есть маленький станок деревянный. Она на нем полосатые половики делает. Все в семье ремеслу обучены.

Ефим — сын кузнеца, отец его подковы для лошадей делал. У них была своя мельница. Они и муку мололи. Семья Елены у них зерно молола на муку. Ефим со своим отцом иногда у горна стоял, помогал отцу. Чем Ефим не жених Елене? Правда, он себе все ножи выковывает, а потом их в чучела вонзает. Так нет, боярыня еще на голову Елены объявилась! У нее своя земля, свои деревни и все здесь принадлежит боярыне.

Слухи ходят, будто боярыня — ведьма и колдовать умеет, будто мужа своего она приворожила зельем любовным. А если она и Ефима к себе приворожила? Он справный парень. Боярыня, рассмотрев рубашку, сшитую Еленой для ее мужа боярина, заказала еще для себя пять рубашек и чепчики для сна. Засадила боярыня Елену за работу. Стала девушка портнихой, а не служанкой. Узоры боярыня заказала сложные, вышивать их теперь Елене всю зиму!

Вот как дело обернулась! А боярина Елена так и не увидела, к ним он редко приезжал. Люди говаривали, что он самому царю служит! Елена бы и для самого царя рубашку справила, так дел много и без царской одежды. Но между дел она себе кокошник смастерила и расшила бисером. И рубашку под сарафан она тоже себе расшила. Девушка быстро наловчилась вышивать.

Пришла весна. Отдала Елена заказ боярыне. А тут и снег растаял. Надела девушка на себя обновы: сапожки сафьяновые, сарафан расписной по подолу и впереди полосой весь расшитый. На голову надела кокошник и во двор вышла. Отец как увидел дочь, так и пошатнулся от неожиданности.

— Елена, красавица ты наша! Ох, какая ты стала! — удивленно воскликнул отец, не веря своим глазам, он медленно подошел к дочери и дотронулся до кокошника.

— Знатная из меня боярыня получится? — спросила Елена у отца, павой пройдясь по каменному двору.

— Страшно за тебя, дочка! — замахал отец руками, а потом вдруг спросил. — Хочешь дочь грамоте обучиться у дьячка нашего?

— Хочу, — ответила Елена с вызовом, — мне нужна грамота.

Стал дьячок к ним домой приходить и грамоте девушку обучать. Мать ему за учебу сразу половик подарила, а потом молочко в крынке подавала, когда он приходил. Дьячок маленький был, да шустрый. Знал много, рассказывал интересно о том, что за горами за долами делается.

Летом Елену признали первой красавицей среди девушек. Ефим на празднике солнца изображал всадника на коне. Елена расшила себе и ему белые одежды. Ефим босой сидел на коне, ездил по улице с пучком пшеницы, люди выходили ему навстречу и кланялись в пояс, словно он само солнце доброе. Боярыне он больше прежнего приглянулся.