Извлечение троих (Двери Между Мирами)

Полицейские смотрели на Толстяка Джонни, Толстяк Джонни смотрел на них. Так что никто не заметил, как Роланд перевернул табличку на двери. Было «ОТКРЫТО», стало «ЗАКРЫТО».

— Возможно, мы и сумеем все это как-то уладить… если найдем бумажник этого джентльмена, — пообещал О'Мейр. Сам Сатана не сумел бы солгать с такой искренней убедительностью. — Быть может, он просто его уронил. Случайно.

— Я же вам говорил! Не знаю я ни про какой бумажник! Парень просто головонькой повредился!

Роланд нагнулся.

— Вот он. Я вижу. Он его прижимает ногой.

Он сказал неправду, но Делеван, который так и держал Толстяка Джонни за плечо, отпихнул его так быстро, что уже невозможно было определить, прижимал Джонни ногой бумажник или не прижимал.

Пора.

Роланд беззвучно рванулся к прилавку, когда оба стрелка наклонились, заглядывая под стойку. Стояли они очень близко друг к другу, и головы их почти что соприкасались лбами. О'Мейра по-прежнему держал в правой руке револьвер продавца, который он вытащил из тайника под прилавком.

— Черт возьми, точно! — в возбуждении воскликнул Делеван. — Я его вижу!

Роланд быстро взглянул на мужчину, которого они называли Толстяком Джонни, просто чтобы убедиться, что тот не станет трепыхаться и создавать ему сложности. Но Толстяк Джонни лишь стоял, привалившись к стене, — на самом деле, вжимаясь в стену, как будто стремясь втиснуться в нее и просочиться на ту сторону, — руки его безвольно висели по бокам, а выпученные глаза прекратились в два уязвленных «ноля». Он напоминал человека, который никак не может понять, как же так вышло, что его гороскоп на сегодня не предупредил его поберечься.

С его стороны никаких проблем.

— Да! — радостно отозвался О'Мейра. Полицейские уставились под прилавок, опершись руками о колени. О'Мейра поставил одно колено на пол и потянулся за бумажником. — Я тоже вижу…

Роланд сделал последний шаг. Одной рукой он зажал правую щеку Делевана, другой — левую щеку О'Мейры, и неожиданно Толстяк Джонни Холден понял, что день, который и так казался ему препоганым, на самом деле во сто раз хуже. Этот псих в синем костюме столкнул копов лбами так сильно, что даже послышался глухой звук, как будто два камня, обмотанные войлоком, ударились друг о друга.

Полицейские свалились. Человек в очках в золотой оправе выпрямился, направив на Толстяка Джонни «Маг» 375 калибра. Нацеленное дуло его казалось таким широким, что в него вполне поместилась бы космическая ракета.

— Нам ведь с тобой неприятности не нужны, правда? — спросил псих безжизненным голосом.

— Нет, сэр, — быстро ответил Толстяк Джонни. — Не нужны.

— Стой, где стоишь. Если вдруг вздумаешь оторвать задницу от стены, можешь сразу прощаться с жизнью. Понятно?

— Да, сэр. Понятно.

— Хорошо.

Роланд растащил полицейских порознь. Оба живы. Это хорошо. Не важно, что они медлительны и ненаблюдательны, они все же стрелки. Они хотели помочь незнакомцу в его затруднении. Роланд не хотел убивать своих.

Но ведь раньше он убивал, правда? Да. Разве Алан, их побратим, не погиб под дымящимися револьверами Роланда и Катберта?

Не сводя глаз с продавца, он нащупал бумажник под прилавком носком туфли от «Гуччи», которые носил Джек Морт, и поддал его ногой. Он вылетел из-под прилавка со стороны продавца. Толстяк Джонни подпрыгнул на месте и завизжал, как нервная девица при виде мыши. В какой-то момент его задница все-таки оторвалась от стены, но стрелок этого не заметил. Вернее, не обратил внимания. Ему совсем не хотелось стрелять в этого толстяка. В конце концов, если прижмет, можно будет просто швырнуть в него, как топорик, этот громадный револьвер, потому что если стрелять из такой бандуры, то на выстрел сбежится, наверняка, пол-округи.

— Подними его, — сказал стрелок. — Медленно.

Толстяк Джонни потянулся вниз, а когда подхватил бумажник, вдруг громко выпустил газы и вскрикнул. Роланд понял, что продавец принял этот звук, им самим же и выпущенный, за грохот выстрела и решил, что его час настал.

Когда Толстяк Джонни выпрямился, все лицо его было залито краской. Впереди на брюках растеклось большое мокрое пятно.

— Положи кошель на прилавок. То есть, бумажник.

Толстяк Джонни сделал как велено.

— А теперь патроны. От «Винчестера» сорок пятого калибра. И чтобы я видел руки твои все время.

— Мне нужно руку в карман опустить. У меня там ключи.

Когда Толстяк Джонни отпер, а потом выдвинул ящик с патронами в коробках, Роланд призадумался.

— Дай мне четыре коробки, — наконец сказал он. Он даже представить себе не мог, куда он денет потом столько патронов. Ему столько явно не нужно. Но все-таки он не сумел побороть искушения и не забрать себе как можно больше.

Толстяк Джонни выложил коробки на прилавок. Роланд открыл одну, все еще не в силах поверить, что это не шутка или не подделка. Но это были настоящие пули, новенькие, сверкающие, без единой царапинки, не бывшие в употреблении, ни разу не перезаряженные. Он вытащил один патрон, рассмотрел его на свету и положил обратно в коробку.

— Теперь давай пару этих браслетов.

— Браслетов?

Стрелок справился по Мортоклопедии.

— Наручников.

— Мистер, я так и не понял, чего вам нужно. Кассовый аппарат…

— Делай, как я тебе говорю. И побыстрее.

Боже, это вообще никогда не кончится, мысленно простонал Толстяк Джонни, но открыл еще одну секцию прилавка и достал с витрины пару наручников.

— Ключ? — велел Роланд.

Толстяк Джонни положил ключ на прилавок рядом с наручниками. Ключ легонечко звякнул. Один из валявшихся без сознания полицейских вдруг всхрапнул, и Джонни тоненько взвизгнул.

— Лицом к стене, — приказал стрелок.

— Вы ведь не станете в меня стрелять, правда? Скажите, что нет!

— Не стану, — проговорил стрелок безо всякого выражения. — Но только в том случае, если ты немедленно отвернешься. А не отвернешься, пристрелю.

Толстяк Джонни теперь разревелся и отвернулся. Конечно, парень сказал, что не будет стрелять, но тут явно попахивает мафиозной разборкой. Работенка, выходит, нервная, а хоть бы какой был навар. Рыдания его превратились в приглушенное завывание.

— Пожалуйста, мистер, не убивайте меня. У меня мама старенькая. Слепая. Она…

— Она несет проклятие быть матерью труса, — мрачно закончил за него стрелок. — Руки вместе.

Хныча, с прилипшими к чреслам мокрыми штанами, Толстяк Джонни сложил руки вместе. В одно мгновение стальные браслеты сомкнулись у него на запястьях. Он даже не понял, как этот псих оказался с его стороны прилавка так быстро. Не знал и знать не хотел.

— Стой так и гляди на стену, пока я тебе не скажу, что повернуться можно. Но если ты повернешься раньше, я тебя пристрелю.