Изящное искусство смерти

— Но это так. На молотке действительно вырезаны буквы «джей» и «пи» — те же самые буквы обнаружили на молотке, которым были убиты люди сорок три года назад и о которых вы написали в своей книге, посвященной восхвалению убийства как высокого искусства. И я вынужден настаивать, — тут инспектор встал, — чтобы вы отправились с нами в Скотленд-Ярд и ответили там на наши вопросы в более подходящей обстановке.

— Нет, — заявил отец, — я не поеду с вами в Скотленд-Ярд.

Райан шагнул к отцу.

— Вы заблуждаетесь. Поверьте мне, сэр, вы так или иначе поедете с нами в Ярд — а вот по собственной воле или по принуждению, решать вам.

— Нет, — твердо повторил отец. Потом допил остатки лауданума и сказал: — Не в Скотленд-Ярд. Боюсь, обсудить все мы сможем лишь в одном месте.

— Да? И что это за место?

— Где произошло убийство.

Глава 6 КЛИЕНТ МОГИЛЬЩИКОВ

Сгущалась тьма, и сгущался туман. Возле лавки не метались больше лучи полицейских фонарей. Расследование подходило к концу, были опрошены все соседи, обысканы все возможные места.

Тем не менее на улице было неспокойно. Когда Райан и Беккер выбрались из экипажа, они сразу поняли, что им, возможно, придется столкнуться с серьезными проблемами. Большинство зевак, торчавших возле места преступления днем, возвратились в свои дома. Они отступили перед лицом неведомого ужаса, который мог таиться в ночи. Оставшиеся же успели основательно накачаться спиртным и шумели так, словно их было раз в десять больше. В руках люди держали дубинки, сабли и ружья. И с этим ничего нельзя было поделать. Закона о ношении оружия в стране не существовало, поэтому даже дети могли ходить по улице с пистолетом.

— Сколько вы еще останетесь здесь и будете защищать нас? — спросили из толпы констебля, стоящего у входа в лавку.

— До тех пор, пока идет расследование.

— И сколько это? До завтрашнего вечера?

— Возможно, — коротко ответил полицейский.

— Возможно? А на следующей неделе? Вы будете здесь?

— Я не уверен. Пока мы находимся здесь, многие улицы остаются без надзора. Скоро нам придется вернуться на свои участки.

— Господи, да нас тут всех прикончат, если только мы сами не разыщем убийцу!

Даже в этой суматохе Райан заметил, что Любитель Опиума с дочерью вылезли из полицейского экипажа самостоятельно, без посторонней помощи. Невзирая на все попытки инспектора отговорить ее от поездки, дочь Де Квинси категорически отказалась остаться дома, ну а папаша не соглашался ехать без нее.

— Я должна быть уверена, что отец позаботится о себе, — так сказала она и в доказательство настояла на том, чтобы Де Квинси, пока они ехали к месту убийства, съел несколько бисквитов. — У него большие проблемы с желудком, поэтому отец ест совсем-совсем мало. Он с завтрака ничего не брал в рот.

Райану никогда еще не доводилось встречать подобную парочку. Инспектор со своими пятью футами десятью дюймами был выше большинства англичан середины столетия. Таково было необходимое условие службы в полиции. В то же время рост Де Квинси был меньше средних пяти футов четырех дюймов, а из-за хрупкого телосложения он казался еще ниже — футов пять, не более того. Однако Де Квинси обладал такими манерами и изъяснялся таким образом, что производил впечатление человека сильного и уверенного в себе.

Что же касается дочери, она была самой решительной и энергичной из всех женщин, которых довелось встречать Райану. То, как она одевалась, — в стиле «блумер» — свидетельствовало о независимости характера. С неохотой инспектор вынужден был признаться себе, что Эмили привлекательна: приятные черты лица, голубые глаза, такие же как у отца, и мягкие каштановые волосы, свободно спадающие на плечи. Тем не менее когда он обратился к девушке, то едва сдерживал раздражение.

— Ну, вы видите, как неразумно было с вашей стороны настаивать на том, чтобы поехать с нами? Теперь вам придется стоять здесь на холоде под защитой констебля рядом с этим пьяным сбродом, пока мы пройдем внутрь.

— И с чего это, скажите мне, я пожелаю остаться на улице?

— Вам ни в коем случае нельзя заходить туда.

— Почему? Мне доводилось сталкиваться со смертью. Особенно когда умирала моя мать — долго и мучительно.

Райан бросил на Беккера беспомощный взгляд, который говорил: «Может, у вас получится объяснить ей?»

Но констебль не успел произнести ни слова. Де Квинси открыл дверь лавки и решительно прошел внутрь. Стараясь держать себя в руках, Райан кинулся за ним. Спустя мгновение через порог перешагнула Эмили, а следом — и констебль Беккер.

Тела к этому времени убрали, но в магазинчике еще стоял отвратительный, тяжелый запах. Райан оглянулся на Эмили, опасаясь, что она может упасть в обморок. Однако, к его удивлению, девушка, хотя и сильно побледнела и поднесла ко рту носовой платок, казалась скорее заинтересованной, чем шокированной.

Беккер закрыл дверь, и холодный туманный воздух остался снаружи.

— Если не считать убранных трупов, здесь все так же, как оставил убийца? — поинтересовался Де Квинси.

«Или, возможно, как оставили вы и ваш сообщник», — подумал Райан, а вслух ответил:

— Нет.

— И что же изменилось?

— Когда я согласился приехать сюда вместе с вами, я предполагал, что это вы будете отвечать на мои вопросы, а не наоборот, — сообщил Райан.

— Но все-таки что изменилось? — настаивал Де Квинси. Он указал на открытую дверь слева от прилавка. — Я вижу на полу в коридоре большое количество засохшей крови. Насколько я могу судить, кровь натекла с лежавших там тел. Куда они делись?

— После того как художник все подробно зарисовал, тела перенесли в подвал.

Де Квинси кивнул. В 1854 году в Лондоне еще не существовало похоронных контор, и тела умерших находились в доме до самых похорон. Члены семьи клали омытое и одетое тело дорогого родственника на кровать — так, как будто человек не умер, а просто заснул. Иногда с лица покойника снимали посмертную маску, а с развитием дагеротипии стали делать и фотографии на память. Затем в спальню умершего разрешался доступ друзей. Посещения могли продолжаться до пяти дней, пока не становилось ясно, что тело требуется захоронить.