К чему снится Император?
Шрифт:
Как мог вести работу III Отделения такой человек? Ответ вытекает из его характера. Должно быть много фальши, гротеска и огромного лицемерия! В точь-в-точь как у многих наших современных чиновников. Имитировать бурную деятельность, ничего не делая, брать деньги на чьё-то имя за оказание преступных услуг…
Работать с общественным настроением, революционерами — сложно. Требуется недюжинный ум и умение анализировать меняющуюся ситуацию. Как быть, если этого нет в наличии, а работу тайной полиции надо показывать? Всё просто. Надо «найти» революционеров, «обнаружить» заговор, и ты станешь героем, а заодно оправдаешь своё высокое положение. Так, в России начался развиваться мелочный полицейский гнёт, который приводил к всё большему ухудшению отношения к власти.
В это же время мой братишка Константин донимал меня своим либерализмом.
— Смотри же Саша, всё цивилизованное общество идёт по пути принятия конституции. Мы же остались одни в целом мире!
— И что ты предлагаешь?
— Ввести конституцию,
— Тебе не кажется, что наше общество ещё не готово к таким переменам? Подавляющее большинство населения Российской империи просто неграмотны. Они ничего не понимают в политике и этим могут воспользоваться и обязательно это сделают нечистые на руку популисты, желающие за счёт красивых лозунгов достичь лично для себя власти и богатства.
— Ты, как всегда, несносен Александр. Всё ты сводишь к образованию. Если бы не знал тебя всю жизнь, то, ей-богу, подумал бы что ты какой-нибудь преподаватель. Скажу так, народ всё поймёт и без образования. Он у нас мудр в своей простой жизни, его ничем не обманешь. К тому же в конституции можно прописать незыблемость монархической власти «Божьей милостью».
Я настоятельно рекомендовал Константину остерегаться от подобных высказываний, так как наше положение пока неустойчиво, но брат был всегда слишком импульсивным…И, разумеется, в обществе постепенно распространялось мнение о прогрессивном либерале Константине и крайне консервативном наследнике. Дальнейший эпизод истории усилил подобную мысль… Дубельт внезапно «обнаружил» заговор петрашевцев. Молодёжь собиралась на негласные встречи у русского мыслителя и общественного деятеля Михаила Буташевича-Петрашевского. Эти ребята не имели революционных замыслов, в основном они занимались изучением и пропагандой социально-утопических идей Сен-Симона, Фурье и других философов. Узнав об этих встречах, Дубельт решил, что это его шанс, и дело было раздуто до необыкновенного характера. Государю было прямо доложено, что члены кружка готовят революцию в стране. Добавился сюда и крайне неприятный момент. Председатель следственной комиссии, князь П. П. Гагарин на допросе предложил от подследственного Львова сообщить следствию, что великий князь Константин предупреждал их о возможности задержания. Львов отказался. Брат, конечно, знал их и даже общался, но чтобы вот так прямо влезать, — этого не было, однако нехорошие слухи упорно ходили. И все же либералы явно надеялись на Константина. Известно было, что он добился снятия опалы с сочинений Гоголя, Хомякова, растрогался, прочитав тургеневские «Записки охотника» и даже небезуспешно просил освободить Николая целый ряд оппозиционеров.
Либералы были недовольны лишь наследником, который не выказывал никакого к ним расположения, и даже, по слухам, просил своего папеньку расстрела некоторых декабристов или отправления их на Камчатку. — Это будет настоящий тиран, хуже самого Николая, — уверенно заявлял среди своих приятелей-социалистов В. С. Курочкин. — В молодые годы все говорят о свободе и прогрессе, а этот уже в таком возрасте не только не высказывает никакого сочувствия, а действует ровно наоборот. Россия при Александре падёт в пропасть. Как же не везёт нашей стране на правителей, — тираны да мучители, а наследник будет явно одним из самых жестоких из них.
Голубые мундиры жандармов в то время были ненавистны всем. Их презирало и ненавидело всё общество, и даже высшая аристократия смотрела на них с плохо скрываемым чувством брезгливости. В это время быть оппозиционером становилось модным, прогрессивным. Ими восхищалась вся молодёжь, таких любили девушки.
Но это все внутренние дела. Русские императоры традиционно интересуются в основном лишь внешней политикой, пренебрегая внутренними проблемами.
В январе 1853 года в Михайловском дворце был балл. Принимала гостей великая княгиня Елена Павловна. Обстановка была великолепна. Колонная галерея, скульптурная лепка по стенам, огромный ослепительный зал. Съехалась вся элита петербургской аристократии, дипломатический корпус, послы зарубежных стран. Все разговаривали на французском, — такова была реальность. Лучшие слои российского общества презирали свой родной язык, считая его варварским, мужицким.
Николай зашёл во дворец своим обычным надменным видом и пристальным взглядом, от которого как можно скорее хотелось спрятаться подальше. Поздоровавшись с хозяйкой, государь уточнил здесь ли английский посол, и услышав утвердительный ответ, направился прямо к нему.
После коротких обменов приветствий с видными аристократами он задержался у посла, пригласив его для приватного разговора в отдельный кабинет. Беседа…Сэймур был человек опытным и прекрасно знал характер императора, а вот Николай…тот — был наивен. Парадоксально, но государь в это время серьёзно полагал, что посол от него в восхищении, а сама Англия для России является союзницей. Николай твёрдо был уверен в том, что Лондон поддержит его при решении Восточного вопроса, а именно при разделе Османской империи. При этом он считал, что Франция сюда вообще влезать не будет, так как у той не было явных интересов на Ближнем Востоке, а в союз вечных противников Англии и Франции просто представить
не мог. Более того, по мнению Николая, Австро-Венгрия и Пруссия вообще должны были быть надёжными союзниками России, так как последняя помогла им при подавлении недавних революций в этих странах.— Турция — это словно больной человек! Надо решать с ней, — с ходу заявил государь.
— Не совсем понимаю, Ваше Величество.
— Буду говорить прямо. Молдавия, Валахия, Сербия, Болгария должны стать самостоятельными от Османской империи государствами под уже нашим протекторатом. Если в ходе конфликта, так случится, Константинополь также окажется в наших руках, то мы там водворяться не будем, если только в качестве временного охранителя.
— Это значительные притязания Российской империи, Ваше Величество.
— Послушайте, взамен я готов отдать Англии Египет и Крит. Считаю это вполне достойным обменом. Желаю обменяться с вашим правительством соответствующими свободными мнениями.
Николай обладал удивительной способностью игнорировать ту реальность, которая его не устраивала. К тому времени у него были в наличии и данные разведки, и данные дипломатического корпуса, которые однозначно говорили о том, что для России внешнеполитическая ситуация резко ухудшилась. Особенно в этом плане Николая раздражала разведка, так как туда по просьбе наследника были впихнуты несколько кадров, которые давали сведения просто оскорбительного характера. — Зря только пошёл навстречу сыну. Вечно просит за кого-то из друзей своих. Уже кучу людей своих запихал и в разведку, и в III Отделение, и в правительство. Нельзя же так, в конце концов. И ладно бы, нормальными, как все, были. Нет ведь вечно что-то мутят, выявляют какие-то придуманные ими же недостатки. Всё влияние сына…Он у меня тоже критик какой-то, словно учитель. То надо исправить, это не так. Невозможно быть всему идеальным, — будешь исправлять часто, так поломается. А Александр всё своё талдычит: «Папенька, устрой его, пожалуйста. Он послужить хочет». И ведь приходится принимать, а то потом скажет, что я его позорю перед друзьями, которым он обещал'. Но всё равно, как приходится иметь дело с его друзьями, так хоть волком вой. И ведь в отставку отправлять их сразу нельзя, — сын сразу примчится и начнёт оправдывать дурость товарищей. Неприятные люди. Вот и этот дружок сына из разведки Яков Толстой написал вдруг, что ему достоверно известно, что Англия имеет планы «уничтожить русский флот и сжечь Севастополь». Откуда он такую глупость вообще вытащил? А этот его Паскаль из Франции, — тот вообще прямо доносит, что против нас настроены ещё Австро-Венгрия, Франция и Пруссия. — В мусор их донесения, — настроения только портят своим бредом. Вот с кем работать приходится из-за наследника, — не умеет подбирать нормальных людей. Государь в это время даже не осознавал, что Александру в данный момент было не до карьеры своих друзей, и тем более не до внешней политики. Он вообще ничего не хотел слышать и знать.
Наследник получил тяжёлый удар в семье и горевал… Умерла от менингита Александра, его первый ребёнок и единственная дочь, не дожившая до своих десяти лет. Дочурка была его отрадой и главной любимицей. Я называл её Линой. Моя красавица с голубыми глазами и золотистыми локонами часами молча сидела у меня в кабинете просто для того, чтобы побыть рядом. Она была так похожа на свою мать, такая же чистая, светлая душа. Когда я освобождался от дел, мы с Линой и маленьким Николаем вместе играли, а ещё я им читал сказки. Дочка в этот момент держала мою руку и никак не хотела её отпускать. Она очень любила ездить с нами на прогулку в открытой коляске, присутствовать на смотрах и возиться с младшим братом. Лина была ласковым и подвижным ребёнком, и просто обожала своего папу, целуя не только его, но даже его портрет, стоявший у столика на кровати. Болезнь забрала её стремительно. Супруга бесконечно плакала, а у меня на душе была словно огромная дыра. Боль, ужасная боль…Я поместил засушенный цветок из её похоронного венка в свой дневник. Моего ангела больше не было со мной…
Глава 11
После первого разговора Николая с Сеймуром последовали ещё два, а ответом в итоге был отказ Лондона. «Тем хуже для самой Англии!» — решил государь.
Николай был крайне честолюбив, он желал затмить своего брата Александра I, победившего Наполеона. Вдобавок государь внутренне, по его словам, ощущал поддержку Бога во всех его действиях. Разгром восстания декабристов, приход Николая Чудотворца во время холеры, спасение Зимнего дворца, успокоение картофельных бунтов — всё это, с точки зрения Николая, было явным примером божественного покровительства императора.
Тем не менее даже решив начать войну, Николай старался соблюсти все приличия. В столицу Турции Константинополь было послано посольство во главе с князем Меншиковым. Этот товарищ меньше всего подходил на такую должность, так как слова «деликатность», «обходительность» ему, похоже, были вообще незнакомы. Он не только не поклонился султану, как было положено по этикету, но и стал в разговоре с последним откровенно хамить. На самом деле, договориться в то время с Портой было возможно, она явно не желала войны и была готова идти на уступки. Но после такого…Кроме того, в Константинополе Меншикову противостоял на дипломатическом поприще английский лорд Стэтфорд-Рэдклиф, опытный и образованный дипломат, который не допускал никаких ошибок в проведении линии Лондона.