К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер

Дальше было ещё интереснее. На глазах у МакГонагалл, Невилл начал ни с того, ни сего разговаривать о чём-то с Блейзом Забини из Слизерина. Пришлось на каждый из факультетов начислить штрафные баллы. Следующим уроком была Травология. Помона привыкла к плохим запахам, но этот не сравниться ни с чем. В одном из правил было сказано: «Аккуратно обращаться, с имуществом школы». И тут срабатывают «дырявые руки» Кребба и Гойла. Они опрокинули два горшка с какой-то травой, из-за чего получили 100 штрафных баллов.

Пока Гермиона и другие слизеринцы были на Травологии, пуффендуйцы и гриффиндорцы решили действовать на уроке Заклинаний у Флитвика. Новым изучаемым заклинанием было Редукто — разрушение. И, само собой, заклинание летело далеко не в стулья и вазы, которые должны были стать изначальной мишенью. В итоге пострадала подставка, на которой, собственно стоял Флитвик, несколько столов, также картина предыдущего профессора и, чуть не попал под раздачу Невилл.

Средством общения между революционерами, было оригами. Эту идею подкинул Блейз, сказав, что его старшая сестра обожала с детства делать оригами из бумаги, а с помощью магии оживляла. Этим воспользовались остальные. Кто не умел складывать оригами, просто превращал бумагу в живую игрушку, которая летела по назначению. Заклинание, которое могло оживить оригами, нашла Гермиона в недрах библиотеки. Этим заклинанием стало мало кому известное — Ливрсес. Оно относилось к заклинаниям по трансфигурации, однако это заклинание было в первоначальном учебнике по предмету. По словам Гермионы, это заклинание по программе им не удастся изучить. Заклинание не было трудным, нужно было лишь в воздухе описать цифру восемь, и произнести заклинание. Путь назначения говорить уже потом.

Гарри послал бумажную крысу, которая через всю школу, настигнув Панси, которая была во дворе школы, передала информацию о выполненном задании.

— «У нас вычли 15 очков с каждого, кому не удалось попасть в цель» — пропищала крыса. Панси довольно улыбнулась, и быстро сожгла крысу, потому что увидела, что к ней направляется МакГонагалл.

— Мисс Паркинсон?

— Да, профессор.

— Я только что слышала чей-то голос, на ваш голос он, отнюдь, не похож.

— Вам послышалось, профессор, я ни с кем не разговаривала, — сказала Паркинсон и поспешила удалиться.

Большой зал

За обедом, слизеринцы советовались на счёт других пакостей, среди которых даже появилось такое: подсыпать преподавателям в еду или питье зелье, которое заставляет безудержно смеяться.

— Ты с ума сошёл, Винсент? — удивилась Панси, — ты забыл, кто наш декан?

— Панси права, — согласился Блейз, — если мы подсыпим что-то им в еду, Снегг это заметит, и тогда… — но тут ему пришла прекрасная(Прим.Беты По его мнению) мысль, — а что если правда это сделать? Вдруг Снегг уже хочет нам помочь? Вы заметили, что мы ни разу не попались? Вдруг он нам помогает?

— Это чушь, Блейз, — сказала Гермиона, — ни один профессор, даже под пушечным выстрелом, не стал бы нам помогать. Нам нужно довести преподавателей, чтобы они сами пошли к Дамболдору просить устранить правила.

Прошла неделя.

Профессора еле выдерживали свои уроки. Практически на каждом они отнимали с каждого по 5, а то и по 20 баллов, так ещё и получали благодарность от учеников. Это их удивляло. Конечно, профессора понимали, что таким образом ученики протестуют против нововведённых правил, но сейчас особого результата это не давало, лишь злило учителей.

МакГонагалл не могла это больше терпеть и уже стремительным шагом поднималась по лестнице в кабинет директора. Не было сил выносить вычитание баллов, да ещё и у собственного факультета. Конечно, просто так она бы такого не делала, но ученики просто вынуждают забирать у них баллы.

— Альбус, как долго мы будем это терпеть?! — воскликнула МакГонагалл, ударив кулаком по столу директора, — это просто невыносимо, нет сил, чтобы бороться с ними.

— Терпение, Минерва, то, что начали творить наши ученики, полностью заслуживает уважения.

— УВАЖЕНИЯ?! — удивилась Минерва, — уважать нужно то, что мисс Паркинсон превратила бокал не в свое животное, а в чайник, или же, когда мисс Грейнджер вместо того, чтобы переписать текст из учебника, порвала пергамент? Это достойно уважения?

— Минерва, я предложил вам поучаствовать в моем замысле, но вы так и не поняли, для чего я ввёл эти правила.

— Объясните же, — потребовала Минерва, — я больше…

— Я слышал, что вы с профессорами уже намеревались пойти ко мне с просьбой отменить эти правила, — сказал Альбус.

— Да, хотели.

— Тогда сами подумайте, что заставило меня ввести правила, и что мы наблюдаем сейчас в поведении учеников?

— Они… — и тут до Минервы дошло, — вы хотели, чтобы они объединились?

— Да, — улыбнулся Альбус, — для меня было важно увидеть реакцию учеников на нелепые правила. Поначалу они молчали и выполняли, придерживались правил, но затем, когда правила начали касаться учёбы, например, пометок на полях, которые любят делать первокурсники, мы видим изменения.

— Изменениями считается возмущение мисс Грейнджер в коридоре?

— Именно, — кивнул Альбус, — у мисс Грейнджер редкий дар, которым она умело, пользуется, и этот дар — ум. Я знаю, что сказала ей шляпа, и вы сами это заметили. В Гермионе действительно есть качества, присущи каждому из факультетов, включая Слизерин, однако, как я понял, шляпа дала ей выбор, и раз мисс Грейнджер выбрала змеиный факультет, она должна быть его достойна. Ей удалось найти друзей, удалось воспротивиться тому, что её считают изгоем. Ей удалось усмирить мистера Малфоя младшего, даже Кребба и Гойла. Это достойно уважения.

— Тогда почему сейчас они прибегают к таким методам?

— Это называется переворотом, Минерва, — сказал Дамболдор, — ученики недовольны, а когда они недовольны, они рушат все стереотипы, которые ставит общество, в данном случае — мы. Наша задача показать им, что такое доверие, и что, в конечном счёте, один факультет не может жить без другого. Это закономерность, Минерва.

— Я никогда не видела, чтобы Слизерин общался с кем-то ещё.

— Это не общение, Минерва, — сказал Дамболдор.

— А что тогда?

— Сотрудничество.

Терпение некоторых преподавателей сходило на «нет». Среди таких уже были Флитвик, и Минерва. Оставалось два этапа до окончания переворота, которые нужно было воспроизвести в жизнь.

Встретившись в очередной раз в туалете для девочек, все начали думать над тем, как его можно восплотить.

— Дисциплинарное нарушение — это даже хуже, чем-то, что мы уже успели сделать, — сказал Невилл, — как вы думаете, мы сможем?

— У нас нет выбора, Долгопупс, — сказала Панси, — осталось немного, придётся потерпеть.