К северу от Чернобыля

Кто не знает, знакомьтесь — Плакса, чудо-пес, схохмил я.

Что-то в моей шутке не удалось, потому что Дядька Семен стоял на четвереньках с перекошенным, землистого цвета лицом и с левой стороны рта струйкой стекала слюна.

Селянин собак боится, определил подошедший унтер.

Ты сам селянин, вступился за своего товарища юнец. — Засаду прощелкали, стражники!

Хорош гавкать, у нас собачка маленькая, тише вы, вмешался я.

Пан Семен, не пугайся, собачка юная, играется. Почеши Плаксу за ушами.

Я подпихнул ему щенка. Семен медленно розовел. Плакса лизнул его от уха до уха. Семен лизнул его в ответ. Ну, вот и славно. Я снял с огня четыре веточки эрзац-шашлыка и вытащил консервы.

Пусть остынет, а то некоторым слишком горячее не на пользу. Все обедаем! — скомандовал я, доставая из рюкзака бутылку водки. — На четверых, предупредил я унтера, взявшегося за бутылку, — я не буду, Герда не поймет, пояснил я.

Еда и водка исчезли мгновенно. Плакса и Дядька Семен лежали под кустами и чего-то тихо пели, пацан хотел к ним присоединится, но стеснялся. Застонал капитан.

Пять минут на подготовку, пять минут на обсуждение того, что и как делаем, уже привычно скомандовал я.

Метров через шестьсот к югу старая южная дорога на кордон. Там у нас с этой стороны отделение. Я за подмогой сбегаю, контейнеры сразу отдам и за капитаном с людьми вернусь, высказался унтер.

Людей бери больше, мы вам вон то «железо» оставили, отчитаетесь за восемь бандюганов. Вот тебе два артефакта, не весть что, но в плюс пойдут. Мы, как только вас увидим, отойдем к забору. Давай.

Ну, ты что сидишь? На гражданку свалишь, там и будешь сидеть, а в армии все бегом! — заорал Микола. Унтера подбросило с места.

Мне б его на недельку, справный боец бы получился, мечтательно сказал Стацюк.

Унтер давно убежал, минут через десять вояки всей толпой сюда за капитаном придут. Отходим к забору, сказал я.

Что вам надо? — просипел голос.

Счастья для всех, ответил я.

Это не ко мне.

До меня дошло, что говорит капитан. Раньше меня сообразил Дядька Семен.

Патронов, бинтов, аптечек, броник целый, подлюку Петренко на блокпосту унять, пятьсот монет за проход, всегда двести было, затараторил он.

Капитан закрыл глаза.

Отходим, сказал я.

Все встали и пошли. Плакса жалостно посмотрел. Обожрался, понял я, и взял его на руки. За половину дня щенок прибавил килограмма четыре. Когда мы дошли до забора, я изрядно запыхался.

Микола, наблюдай, выдавил я и рухнул под забор рядом с Плаксой. Оба орла упали рядом.

С таким грузом да раненым, вояки никого в заслоне не оставят. Можно часа за четыре до кордона напрямую добраться, выдал Дядька Семен.

Хорошо, согласился я. — Мой груз еще возьмете и через часок следом за вояками ступайте. Микола слышишь?

Слышу, вояки чего-то оставляют. Все, взяли носилки, пошли. Трофейная команда, вперед!

Через двадцать минут тяжко груженая парочка повалилась рядом с Плаксой.

Это ты умно сделал, что пушку не попросил, заржал Микола.

Полторы тысячи патронов, из них шестьсот бронебойных, пять армейских бронников, пятнадцать аптечек и ящик тушенки.

Бляха-муха, и чего мы раньше с вояками не дружили, недоуменно протянул Дядька Семен.

На кордоне нам никто не поверит, сказал пацан.

Им поверят, ответил Семен, поглаживая броники.

Отдыхать. Через два часа за мостом я вам еще груза подкину с артефактами.

Я встал.

Плакса, ты как?

Плакса вздохнул и тоже встал. Всем своим видом он показывал, что только беспредельная любовь к человечеству и ко мне в частности подвигла его на этот подвиг.

Это ты в Смоленске будешь позы строить, на гражданке, а теперь ты в армии, бегом!

И мы побежали.

Все прошло штатно, за одним исключением. Герда категорически отказалась оставаться одна. Ей надо было посмотреть на всех членов стаи, кем пахло от Плаксы.

Ты сидишь в кустах, тихо-тихо. У нас там старый человек, собак боится. Он заорет, ты зарычишь, лучше позже познакомитесь.

Герда передачу груза контролировала из-за кустов. Мы с Плаксой свалили груз, забрали половину тушенки, пожали всем руки, помахали ушами.

Через три дня у моста! — крикнул, не оборачиваясь, Микола.

Мы с Плаксой переглянулись, тенью выскользнула из кустов Герда. Три дня. Пожалуй, нам будет, чем удивить народ через три дня. Все, домой. Война войной, а ужин по расписанию.

* * *

Штаб полка стражи.

Значит, группа капитана Омельченко задачу центра выполнила?

Так точно. Оба контейнера заполнены образцом. Попутно ликвидирована бандгруппа из восьми человек, принесено два гранатомета. Во время исполнения задания группа взаимодействовала со спецгруппой ОУН в составе шести человек, проследовавших в Зону 1 июня на двух машинах.

С этого места подробней, майор.

Да, я понимаю, начальник штаба потер подбородок. В звании он и контрразведчик дивизии были равны, но тот спрашивал, а он отвечал. — Прибыли на пост, предъявили гетманский указ «О содействии…». Заметьте, пан майор, за личной гетманской подписью и печатью. За трое суток с их стороны потерь нет.

На основании чего? — приподнял бровь контрразведчик.

Четверых видел вахмистр — сотника, двух сержантов и стажера, видимо из Академии. Сотник пить отказался, сославшись на предстоящий доклад Герде.

Следовательно, спецгруппа Кречета?

Вам виднее, пан майор, почему бравые сотники ОУН не пьют, — дипломатично ушел от ответа начальник штаба.

* * *

Госпиталь дивизии гетманской стражи.

По Вашему любезному приглашению, пан полковник.

Некогда мне, пан майор, в игры играть. Дело в капитане Омельченко.

В чем дело, пан доктор?

Кто ему оказывал медпомощь? Какими средствами они пользовались? Три пули в ногу, контузия, смещение шейных позвонков.