К сожалению твоя

Этот брак по расчету был ее идеей. Август, прибывший ни с того ни с сего, словно шар для разрушения, застал ее врасплох снаружи, но прямо сейчас? Если она не проглотит свою гордость, этот план потопит их обоих, даже не начавшись.

В финансах ее кредо было: будь решительным или иди домой.

Очевидно, это не всегда окупалось, учитывая, что она стала решительной и.… ее отправили домой.

Накопились сомнения в разумности такого расклада. Но это было решением ее проблемы. Двигаться вперед. И если бы она не схватила его обеими руками, шанс ускользнул бы от нее. Сквозь толпу она встретилась взглядом с Халли. Увидела, как в поле зрения появляется высокая фигура ее брата, и ей пришло в голову, что если она опозорит фамилию, вся тяжелая работа Джулиана по восстановлению винодельни пойдет насмарку.

Боже, она не могла этого сделать. Без шансов.

Времени на болтовню больше не было.

Глубоко вздохнув, Натали положила свой клатч на столик, помедлила мгновение, а затем уперлась ягодицами в бедро Августа. Очевидно, он ожидал, что она будет стоять всю поездку или сидеть в другом месте, потому что его брови взлетели вверх, его большая ладонь автоматически легла ей на поясницу, а его пальцы легли на основание ее позвоночника.

— Наверное, мне следует просто держать рот на замке, — сказал он, понизив голос на несколько октав, — так что я не говорю ничего, что могло бы все испортить.

— Это было бы самым умным поступком, который ты когда-либо делал.

— Да, вау. Двадцать минут помолвлены, а я уже другой человек. — Она наблюдала в отражении в окне, как внимание Августа скользнуло вниз по ее шее. Почувствовала, как его сердце ускорилось на ее плече. — Но не могу не отметить…

— Боже, ты отказываешься уходить от этого пути.

— …Что, может быть, ты боишься меня поцеловать.

Она пригвоздила его взглядом, ее пульс участился из-за их положения — лица были на расстоянии не более нескольких дюймов друг от друга, его рука, защищающая ее спину, слегка согнулась, как будто он хотел притянуть ее ближе. Всю дорогу у себя на коленях. Его пятичасовая тень, которая не была видна, когда он прибыл, начала темнеть на его подбородке, а его галстук был немного кривоват. Крепкий солдат, вынужденный надеть костюм и жениться. Для нее. На ней.

Они были командой, нравится ей это или нет. У Натали было предчувствие, что следующая фраза из его рта поставит ее в неловкое положение или нет.

— Почему я боюсь целовать тебя? Я имею в виду, кроме нашего общего отталкивания.

Он дерзко пожал плечами.

— Ты боишься получить от этого удовольствие.

— Ты действительно думаешь, что я куплюсь на это? — выпалила она.

— На что? Это правда. Ты терпеть не можешь мою задницу, но если мы поцелуемся, ты забудешь об этом.

— О ненависти к тебе? — Она усмехнулась. — Скорее всего, нет.

Словно чтобы разоблачить ее блеф, раздался громкий свисток, и поезд рванулся вперед, отчего Натали врезалась в грудь Августа, а ее зад аккуратно скользнул ему на колени, где она с раздражением обнаружила, что он подходит ей как перчатка. Он зашипел на вдохе, его рука оторвалась от ее спины, чтобы схватиться за край бархатного кресла.

— Слушай, я могу предупредить тебя, что мне будет тяжело.

— Серьезно? — Его ширинка быстро раздулась под ее попой, отчего ее кожа покраснела. Не взволнована. Она не была взволнована. Возможно, если бы она продолжала повторять эти слова, они стали бы правдой. — Прошло немало времени?

— Десять минут или десять лет воздержания, Натали, мне все равно будет тяжело с твоей задницей. Но, да, раз уж мы заговорили об этом, прошло какое-то время. Ты?

Она не могла скрыть своего удивления тем, что он вслух признал приступ засухи. Удивлена настолько, что сказала свою правду, не подумав.

— Да. Ты должен был стать моим отвлечением.

— Отвлечением от чего? — резко спросил он, мышцы его груди напряглись.

Это верно. Он не знал. Конечно, нет. Почему он?

— Я была помолвлена. — Она старалась, чтобы ее тон был светлым. — В Нью-Йорке. Теперь нет.

Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать это, и между его бровями образовался настоящий каньон.

— Почему?

— Я не хочу об этом говорить, ясно? Не прямо сейчас.

Эти длинные пальцы сжались на ее спине.

— Он все еще при делах?

— Нет. — По какой-то причине она почувствовала необходимость посмотреть ему в глаза и запечатлеть на нем свой ответ. — Нет. Мы с тобой только что обручились, Август.

Очевидно, что нет.

Казалось, от облегчения его зрачки расширились.

— Хорошо.

— Хорошо?

Прошло несколько секунд, в течение которых она обнаружила, что изучает углубление в центре его нижней губы. Щетина появляется только над более твердой верхней. А почему было-то… раздражающе сексуально из-за того, что ее ноги не касаются земли, сидя у него на коленях?

— Это то, что я сказал. Хорошо, — повторил он, и что-то мелькнуло в его глазах. — Не хотелось бы отражать конкуренцию моей фальшивой невесте, верно?

— Верно. — Эта крошечная раковина разочарования, которую она чувствовала, была невероятно нездоровой. — Что ж, тебе не о чем беспокоиться.

На его щеке дернулся мускул.

— Хорошо.

— Перестань говорить «хорошо».

— Прекрасно. — Напряжение свернулось между ними, как медная пружина, и она не могла указать пальцем на источник. Возбуждение — его, а не ее — было очевидным ответом, но, казалось, было что-то еще. Однако в некотором роде ей бросали вызов, это было очевидно. Август наклонился, приблизив свой рот к ее губам на дюйм. Они были полностью защищены от остального вагона. Напа танцевала во всем своем богатом, залитом закатом великолепии, виноградные лозы тянулись к холмистой местности и угасающему солнечному свету, но она почти ничего не замечала. Только дыхание этого мужчины на ее губах и его сила, окружающая ее. — Именно так, Натали, мне не составит труда отбиться от какого-нибудь городского мальчишки в мокасинах.

Пожалуйста, скажите мне, что стенки моего влагалища не изогнулись в ответ на это.

— Боже. Оставь это на потом, чтобы устроить соревнование по мочеиспусканию с кем-то, кого никогда не встречал.

Почему она так быстро дышала?

Ее слова спотыкались о самих себя на выходе, и он только придвинулся ближе, его рука широко раскрылась на ее бедре и сжалась, его губы слегка коснулись ее губ.

— Отвлечение, да?

— Это то, из-за чего ты злишься?

— Кто сказал, что я сумасшедший?

— Твое лицо.

Их губы теперь были чуть ли не красными.

— Может быть, я просто зол, что упустил свой шанс помочь тебе отказаться от разорванной помолвки.

— Я пошла дальше.

— Докажи это, принцесса. — На мгновение его язык коснулся уголка ее рта, а пальцы вожделения скользнули по внутренней поверхности бедер. — Убеди этот поезд, полный твоих приятелей-винных снобов, что ты умираешь от желания пройти со мной по проходу.

Сволочь.

— По сей день никто на острове Святой Елены не побил мой рекорд по кадрам, сделанным на вечеринке. Шестнадцать выстрелов, Август. Я должна по всем расчетам быть мертвой. До меня рекорд стоял на пятнадцати.