Кабала

— Есть, а что?

— Шурочка, нож нашелся, не беспокойся… Я его у вас возьму на время… Где он? — Инспектор получил нож и, не глядя, сунул в карман. — Первая часть дела сделана, уважаемая. Уже легче. Теперь вы нештатный инспектор рыбоохраны… Беда отступает, но еще надо принять некоторые меры. — Леонид Иванович окинул взглядом свою жертву. — С деньгами разобрались? Давайте. Отлично. Сейчас я выпущу желтую ракету. Для берега она означает, что ваша лодка по нашему поручению следует на юг. А вы включайте моторчик и двигайтесь направо. Через пятнадцать километров вы в полной безопасности. Или другой вариант, он мне больше по душе: мы вместе с вами объезжаем всех нарушителей, составляем протокол задержания, конфискуем незаконные предметы лова даже, порой, вступаем в схватку. Опасаться нечего: речная милиция по первому сигналу будет тут как тут. Наша акция продлится до вечера.

— Нет-нет, я лучше сама… Но как быть с автомобилем? У меня «Ситроен» с тележкой…

— Оставьте ваш номер мобильного телефона, когда все успокоится и правительственная бригада усядется за стол с сибирскими угощениями, я дам вам знать. Тогда и вернетесь к автомобилю. А теперь — удачной вам рыбалки. С новыми документами можете промышлять у нас круглый год. Я позвоню Анатолию Федоровичу, успокою!

Ефимкин перешел уже в свой служебный катерок, чтобы дать газу, но тут же услышал:

— Минутку, возьмите визитку. В ней мой мобильный телефон.

«Ну что, сучка, не вышло у тебя столичным приемчиком Ефимкина ошарашить. Я тебя и твоего хахаля еще успею поиметь», — подумал злорадно инспектор, беря визитку. Потом он вытащил ракетницу и дал залп. Луснецова рванула лодку.

— Прощайте! — бросил Леонид Иванович и сразу набрал заместителя руководителя федерального округа. — Анатолий Федорович, я сделал все, как вы указывали. Наталья сама составила калькуляцию для журналистов из «Вестей недели» и передала для них деньги. Уверен, все будет в ажуре. Теперь она может рыбачить у нас круглый год. Я ее оформил, как вы разрешили, нештатным инспектором. Пришлось дать залп ракетницей. Он означает, что еще один инспектор заступил на службу. На берегу об этом должны знать. От предложения остаться со мной в рейде по выявлению браконьеров она отказалась. Понимаю, шикарная дама, зачем ей такое не совсем комфортное времяпрепровождение. Я на всякий случай отправил ее подальше от зоны государственной проверки. Разрешите передать к вашему столу свежую рыбу в ассортименте… Всего доброго. Счастливо!

«Вот так на голом месте девятьсот долларов заработал, — подумал Леонид Иванович. — Надо боготворить богатеев и знаменитостей, они для нас щедрее казны. А новый административный канал большую перспективу может приоткрыть. Если бы не чиновники, пьющие кровь у русского человека, мы на многое, очень многое способны. Эх, власть бы да капитал… Такую страну построишь! Зачем мне университетское образование, если я решил служить, пока служится, государству? Но сейчас необходимо продолжить собственный промысел. Как Ерофей Павлович Хабаров, свои границы буйками отмечу, чтобы никто, кроме меня, нос сюда не совал. Пора разделить: мне добро, а государству нарушителей. Но число их ограничить следует, иначе как капитал нажить? Вот, одного я уже вижу. К тому же чужака… Приличная экипировка и лодка дорогая. Ого, у него мерседесовский движок. Очки на нем класс, суперменские. Чехол для инвентаря просто супер! Обязательно выманю, такие роскошные аксессуары российский закон даже предписывает прикарманить в пользу чиновников. Как же иначе государству служить за мизерную зарплату? Видно, этот на лодке мужик не с рабочей слободы. Да, тут еще сшибить можно. Обую-ка его по всей программе. Заберу все, что душа пожелает, у меня на это природный талант открылся. Такие птицы, как он, в нашем крае редки. А как же! Пришло наконец мое времечко. Кто знает, сколько оно продлится. Поэтому оно велит торопиться с заработком. Чтобы не угас аппетит, необходимо его постоянно подогревать. Злить себя мыслями о чужих деньгах, о роскоши. Сегодня день вроде неплохо начался, продолжай, продолжай его с той же горячностью, дорогой Леонид Иванович! Как же иначе деньги заработаешь, свободным себя почувствуешь? Человеком наконец станешь? Ах, как это все необходимо русскому мужику Ефимкину. Не быдлом ведь жить с грошами в кармане. Впрочем, может, я еще не привык к богатству? Еще не осели на моем банковском счете купюры, но их чарующий шелест я уже начал ощущать».

В его глазах появился блеск, характерный для довольных собой людей. Главное, что он поверил в собственные возможности, в свой талант предпринимателя, так неожиданно открывшийся в первый же по-настоящему рабочий день. Успех окрылил его. Если не отступать, то огромное состояние и впрямь не за горами. Он не позволит себе никакой оплошности в сделках, предпримет все, чтобы попасть в рейтинг богатейших людей России. На лице Леонида Ивановича отразился восторг. «Деньги — вот источник истинного наслаждения, — размышлял он в радостном волнении. — Мои способности планировать и развивать бизнес, предчувствовать выгодную ситуацию открывают ворота в мир безграничной власти. Там бурлит настоящая жизнь. Итак, неистовый натиск — и никаких поблажек, дружеских обязательств и сантиментов. Нет и не должно быть…»

Воскресенье инспектору рыбоохраны удалось на славу. Он приобрел больше, чем за последние два года случайных заработков. Были и доллары, и рубли, и диковинные в этих краях вещи. А еще новая доля улова. Ефимкин понимал, что несколько чужих богатеев, забредших в его регион, — счастливый случай из тех, что выпадают в начале сезона. Если такие оказии будут повторяться, то не чаще чем два-три раза в году. Что на самом деле могло принести прибыль, так это деловые отношения с местными браконьерами. И эти связи как будто начали складываться. Около двухсот килограммов рыбы — сиг, чир, красавец таймень, хариус, налим, сарога, окунь — он отвез в коптильню капитану Погорелову.

— Серега, я кое-что прикинул. Давай по порядку: у нас общая коптильня. Пятьдесят на пятьдесят. Теперь нам нужна рыба. Так? Так! А где мы ее берем? Ее приносит некто господин Ефимкин. А что он за это имеет? Пятьдесят процентов да еще минус на естественную убыль. Значит, этот бедолага получит за нее всего лишь сорок пять процентов. Зачем в таком случае господину Ефимкину отдавать рыбу нашему предприятию? Он отдаст ее в другие руки, заплатит за переработку десять процентов плюс естественная убыль и получит около восьмидесяти пяти процентов от готовой продукции. Теперь ты понял, что хотел меня наколоть? Я предлагаю другой расклад, справедливый. Сервис коптильни стоит в среднем десять процентов. То есть мы, владельцы печей, должны с двухсот килограммов за минусом семивосьми процентов естественной убыли на усушку, получить около ста восьмидесяти пяти килограммов. Из этого навара половина твоя, а половина моя. Выходит, что твоя чистая прибыль за копчение составит около девяти килограммов с копейками. И никак не больше. Ведь рыба моя, и ничья другая. Но вполне возможно, что я начну брать рыбу для копчения у других за восемь или даже семь процентов. Тут вообще твоя доля сокращается. Я должен получать агентскую комиссию от коптильни за дополнительный навар! В нашем регионе коммерсанты берут от семи до десяти процентов за посреднические услуги. Ведь этот объем рыб я могу сдать в другие коптильни и там получить свои комиссионные. Скажем, возьму среднюю ставку — восемь с половиной процентов. В этом случае…

— Хватит-хватит, ты мне голову перекосил своими расчетами. Я тебя ни в чем не дурил, это ты агитировал открыть коптильное производство на паях. Сейчас же, кажется, собираешься меня перехитрить. По твоей арифметике, выходит, все тебе, а мне шиш даже без масла? Как так? Я должен позвать тещу, она в этом деле лучше кумекает…

— Через пару минут вошла бойкая пухлая старушка. Кажется, она долго работала директором заводской столовой. Прямо с порога она заявила, шепелявя: «Бизнес начинается с разборок. Так я и думала! Разве два мента смогут сработаться? Ленька, рассказывай. Придется выводить вас на чистую воду…

Господин Ефимкин повторил свои доводы, а закончил дружелюбно: дескать, партнерские отношения остаются, он их ценит, но перед первой товарной партией нужно поставить все на свои места, чтобы не было недомолвок.

— Хитрец ты, Ленька. А что получит моя семья за то, что ваша богадельня на меня зарегистрирована? А наш Сережка, который возится в ней с раннего утра? Месяц уже как с дочкой не спит. Это что, денег не стоит? А электричество? А аренда земли? А Сережкин авторитет — он же капитан милиции… Ты, парень, давай теперь работай с плюсом в нашу сторону. Не то снесу я эту шарашку, и чихать мне на ваш бизнес.

— Давайте считать: сколько стоит работник в коптильне? Сто-сто пятьдесят долларов в месяц? Так?

— А если он капитан? — вставила бабка.

— А зачем производству капитаны, да еще милиции?

— Но он же тебя крышует, — взвизгнула старушенция.

— Кто кого крышует, еще непонятно, — огрызнулся инспектор. — Хорошо, скажем сто долларов в месяц стоит работник плюс двести долларов крыша. Годится?

— Считай дальше.

Теща вытащила из кармана халата карандаш с блокнотом и стала записывать.

— За электричество платим поровну. Аренда земли? Коптильня заняла тридцать пять квадратных метров. Один метр — один доллар в месяц. Справедливо?

— Какие тридцать пять метров? А дрова, разбросанные на участке, а куча опилок? Кто за них платить будет?

— Хорошо, добавляю еще пять метров…

— Не пять, а десять.

— Плюс пятьдесят пять долларов помесячно. Что еще?

— А воздух коптильня гадит, мою жизнь сокращает! Я требую деньги на витамины, на лечение, на отдых. Считай.