Качели судьбы

— Похоже, очень похоже, что наш Ефим Семёнович хорошо с учением Краули знаком. Но поскольку нынче в большой моде восточные религии, он составил из того и этого некую компиляцию. Молодец!

— Однако, Миша, Краули, несмотря ни на что, был всё же фанатиком. И умер нищим. Интересно, что когда его кремировали в Брайтоне, тысячи его последователей собрались и распевали гимн в честь языческого бога Пана…Маляр, похоже, нищим умереть не собирается. Как ты считаешь, Миша.

— Да ну, Викентий, не смеши!

Кандауров задумался.

— Знаешь, — сказал наконец. — Я, конечно, человек простой, простодушный, могу и поверить, что главное для новоявленного Махараши — секс. Но уж очень расчётливое прошлое у этого сексоборца!

— Ребята говорили, что отдавали ему деньги, взятые у родителей. А Варанкин тоже узнал, что там, в Крыму, все члены группы подрабатывают, как могут.

— Но это всё мелочи, — поморщился Викентий. — А мне вот подумалось: не показывает ли Ефим Семёнович сеансы «раскрепощения духа и тела» богатым людям за большие деньги? Тайком? А, Миша? Он ведь у нас массовик-затейник, организатор массовых зрелищ!

— Вот так-так! — Лоскутов остановился. — Гениальная идея!

— Думаю, не мне первому она пришли в голову. А какие деньги можно взять, представляешь?

— У меня дочка ходит в детский садик, — стал раздумывать Лоскутов. — Если они в Феодосии живут в таком же стандартном здании, то там зал имеет не одну дверь, но и выход на кухню. Есть где устроить тайный зрительный зал.

— Вообщем, — подвёл итог Кандауров, — позвони Варанкину, подскажи идею. Пусть проверят.

Помолчали и, дойдя почти до конца улицы, повернули. Викентий глянул на часы. Похоже, это их последняя ходка. Но разочарования он не испытывал. Понимал, — дело стронулось. И трудно ожидать второй удачи в один день. Хотя, всё же, надеялся, сам не зная на что.

— Ну а девушка Света? Расспросили её?

— Да, Варанкин сам с ней говорил и ещё с двумя ребятами из той группы. Все говорят одинаково: Тимофей Романов уехал в Симферополь в тот день вместе с ними. Поезд отходил в девять вечера, они собрались на вокзале ещё раньше.

Кандауров и без того Тимофею поверил, но официально проверить показания был обязан. Он удовлетворённо кивнул головой. И в этот момент увидел… Совсем близко, шагах в пятидесяти, пересекая жёлтое пятно света, дорогу перебежал крупный вислоухий пёс. Он вынырнул из переулка, прошёл длинными прыжками к ближнему дому и скрылся в подъезде. Скрипнула дверь…

Мужчины мгновенно глянули друг на друга. Во взгляде Кандаурова ясно читался вопрос: «Тебе знаком этот пёс?» растерянные глаза Лоскутова были красноречивы: «первый раз вижу!» И тут же, не сговариваясь, они побежали к подъезду. На ходу Михаил успел крикнуть:

— Товарищ майор, я этот подъезд самолично проверял! Не было там собачника!

Дверь закачалась на петлях, нещадно скрипя, а они уже грохотали по ступенькам.

— Гражданин! Гражданин с собакой! Подождите!

С третьего этажа им навстречу метнулся пёс, заливаясь лаем.

— Грант! — Мужчина на лестничной площадке похлопал по ноге. — На место!

Сеттер с блестящей, густого медного цвета шерстью, тут же послушался. Хозяин ухватил его за ошейник, но смотрел настороженно.

— Вы меня? В чём дело?

Кандауров протянул ему своё удостоверение. Тот взял в руки книжечку, посмотрел, пожал плечами.

— Вы здесь живёте?

— Здесь живёт мой отец, в 21-й квартире, — ответил мужчина. — Мы же с Грантом его навещаем.

Лоскутов оживлённо подтвердил:

— Помню я этого старика. Живёт один, ходит плохо.

— А как часто вы приходите к отцу? Есть какая-то система?

— Обычно он звонит и просит, если что-то надо. Мы приезжаем. Вот, как сегодня. Почти всегда остаёмся ночевать. Но как правило — в субботу и воскресенье… Может, зайдём в квартиру?

Мужчина выглядел встревоженным. Оно и понятно: поздно вечером, в подъезде, остановили, задают непонятно зачем вопросы… Но доверие всё же проявил. Кандауров улыбнулся, покачал головой.

— Не будем беспокоить вашего отца. У нас вопрос не сложный. Навещали ли вы отца восьмого сентября, в субботу?

Мужчина отпустил ошейник, но пёс оставался спокойным, сидел, поглядывая на всех умными глазами. Спокойный тон разговора видимо внушал ему доверие. Его хозяин потёр ладонью лоб:

— Но это было почти месяц назад…

— Это была вторая суббота сентября, — подсказал Кандауров.

И его собеседник встрепенулся:

— Да, вы знаете, помню! Был у отца, как обычно был!

— Ночевали?

— Да, уехал только в воскресенье днём.

— Вечером в субботу собаку гулять выводили?

— Как всегда!

Кандауров с Лоскутовым вновь переглянулись. Майор спросил осторожно:

— Обычно в какое время выходите? Как сегодня?

— Нет. — Мужчина чувствовал себя уже спокойно и в глазах его всё больше разгоралось любопытство. — Сегодня мы запоздали почти на час, фильм хороший был.

— Значит, если я вас правильно понял, — продолжал расспрашивать Кандауров, — выходите часов в десять?

— Да, Грант уже привык, к этому времени сам в дверь скребётся.

— Вы всегда его ожидаете?

— Всегда. — Мужчина решил закурить, достал пачку, предложил собеседникам. Майор взял, капитан отказался. Он был весь как натянутая струна, понимал, что пришла удача. Кандауров наоборот, в такой ситуации становился раскованным, улыбчивым, голос звучал задушевно и мягко. Он прикурил от протянутой зажигалки, подал взглядом знак, что слушает.

— Всегда, — повторил хозяин пса. — Он у меня недолго гуляет, минут пятнадцать. Убегает куда-то, возвращается весёлый, довольный. Я подозреваю, что в это же время где-то неподалёку выгуливают сучку! — Он засмеялся, потрепал собаку по голове. — А, дружок?

Но Кандауров не дав свернуть разговору.

— Вы уверены, что именно в ту субботу, которой мы интересуемся, вы были здесь и гуляли с псом в десять-начало одиннадцатого?

— Не сомневайтесь! — мужчина словно почувствовал серьёзность происходящего. — У меня в конце августа был отпуск, я на пару недель уезжал, к деду прибегал мой сын. А как раз во вторую неделю сентября я вернулся и в субботу — сразу сюда. Как всегда с Грантом. И гулять выходили.

— А теперь, — сказал Кандауров, — я задам вам главный вопрос. Мы ищем свидетеля по одному важному делу. Возможно, в тот вечер и в то время на этой улице кое-что произошло. И, похоже, вы единственный, кто это мог видеть. Вспомните, не привлекло ли что-нибудь вашего внимания?