Кадж
Шрифт:
– Вот здесь мы и поло...
– начал Ронни и внезапно замолчал.
Из дальнего угла сарая раздался звук, похожий на раскаты грома. По спине Ронни пробежали мурашки, а волосы на макушке зашевелились от страха.
– Черт возьми, ты слышал?
– прошептал Маргрудер. Теперь Ронни хорошо видел приятеля. Глаза Джо Маргрудера, казалось, сейчас выскочат из глазниц.
– Да, слышал.
Звук одновременно напоминал раскаты грома и рев мощного мотора. Ронни сообразил, что такой звук может также издавать очень большая собака. И опаснее всего, если это действительно большая собака. Но
– Джо! А ты бывал здесь раньше?
– Только однажды. Здесь есть сенбернар. Большой, как этот сарай. Но раньше он никогда не рычал, - дрожащим шепотом ответил Джо. Ронни услышал, как в горле приятеля что-то булькнуло.
– О Боже! Ты только посмотри, Ронни!
Ронни посмотрел.
В душе его родился страх, хотя он еще с детства знал, что собака отлично знает, когда ее боятся. Но он ничего не смог с собой поделать. Собака была настоящим чудовищем. Она стояла в глубине сарая, позади полуразобранной машины. Это был действительно сенбернар, тут не могло быть ошибки. Глаза собаки недружелюбно смотрели на пришедших.
Это было неприятно.
– Медленно отступай назад, - сказал шепотом Джо.
– Только не беги, заклинаю тебя.
Они начали шаг за шагом отступать к выходу, и, по мере того как они отступали, собака продвигалась вперед. Это был настоящий поединок. Собака шла, не оглядываясь, готовая в любой момент броситься. Голова ее была опущена.
Для Джо Маргрудера самым ужасным стал момент, когда они вновь оказались на залитом солнцем дворе. Солнце ослепило его, и он не видел больше собаку. Если она сейчас бросится...
Он пошарил в воздухе руками и нащупал кузов грузовика. Его нервы сдали, и он бросился в кабину.
Ронни сделал то же самое. Он распахнул другую дверцу и рывком уселся на пассажирское сиденье, тут же захлопнув дверцу за собой. Он все еще слышал густое, низкое рычание. Заглянув в зеркальце заднего обзора, он увидел, что собака стоит на пороге сарая, не двигаясь с места. Он оглянулся на сидящего рядом Джо и с трудом выдавил из себя вымученную улыбку. Ронни вернул ему такую же.
– Ну и песик, - сказал Ронни.
– Да уж. Рычит, будто сейчас укусит.
– Точно. Давай поскорее сматывать отсюда удочки. Коробку с цепочкой оставим на крыльце.
– Хорошо.
– И быстренько уезжаем.
Они закурили и рассмеялись.
– Поехали?
– Как можно быстрее, - и Джо завел мотор грузовика.
На полпути к Портленду Ронни, будто сам себе, сказал:
– С этой собакой что-то неладное.
Джо, не поворачивая головы, сосредоточенно смотрел на дорогу.
– Знаешь, а я здорово испугался, - сказал он.
– Когда-то давно меня укусила маленькая собачонка, и с тех пор я боюсь собак. А эта... Я думаю, она весит не менее двухсот фунтов.
– Наверное, нужно позвонить Джо Камберу, - задумчиво сказал Ронни. Рассказать ему, что произошло. Как ты думаешь?
– И что же сделает, по-твоему, Джо Камбер?
– насмешливо спросил Джо Маргрудер.
– Трудно сказать.
– Дружище, не стоит лезть не в свое дело. У нас и так предостаточно проблем.
–
Это уж точно.Они дружно рассмеялись. Конечно, никто не станет звонить Джо Камберу. Они добрались до Портленда к концу дня. Беласко спросил, все ли в порядке, и оба они уверили его, что да, все в порядке. Затем Беласко поздравил их обоих с Четвертым Июля и отпустил по домам. На крыльце магазина они выкурили по сигарете и разошлись, желая друг другу приятного уик-энда.
Никто из них не вспомнил о Кадже, пока не прочитал о нем в газетах.
Большую часть этого дня Вик провел в изучении деталей предстоящей поездки. Они забронировали билеты на самолет и места в гостинице, потому что у Роджера была почти параноидальная страсть, чтобы все было заказано заранее. Они вылетят в Бостон в 7:10 утра в понедельник. Вик сказал Роджеру, что в 5:30 заедет за ним на машине. Он подумал, что это безумно рано, но он хорошо знал Роджера и его привычки. Они обсудили поездку и еще раз распределили роли. Потом Роджер, извинившись, отправился домой.
Вик решил просмотреть сегодняшнюю почту, которую Лиза, их секретарша, еще утром положила ему на стол. Лиза - молоденькая двадцатилетняя девушка, затянутая в джинсы, - стояла, ожидая распоряжений. Он отпустил ее домой и улыбнулся вслед.
Среди множества рекламных проспектов он обнаружил подписанный печатными буквами конверт с пометкой "ЛИЧНОЕ" и на мгновение задержал его в руках, удивленно рассматривая.
Затем он вскрыл конверт. Оттуда вывалился лист бумаги.
Ему бросились в глаза написанные от руки буквы.
Много букв.
Смысл послания - этих шести предложений - поразил его в самое сердце. Будто парализованный, Вик сидел в своем кресле. Его мысли беспорядочно перескакивали с одной строчки на другую. Он не понимал, не мог понять, отказывался понять смысл написанного. Если бы сейчас вернулся Роджер, он решил бы, что у Вика сердечный приступ. Почти так оно и было. Лицо Вика побелело как стена. Рот приоткрылся. Брови высоко поднялись, отчего лоб разрезала глубокая морщина.
Он вновь и вновь перечитывал послание.
И опять перечитывал.
И опять.
Его внимание приковала фраза:
"Как тебе нравятся рыжие волосы у нее на лобке?".
"Это ошибка, - смущенно думал он.
– Никто не может знать об этом, кроме меня... ну, разве что ее мать. И ее отец.
– Потом, все еще не отдавая себе отчета, он подумал: - Даже ее бикини прикрывает их... ее крошечное бикини".
Он провел рукой по волосам. Буквы в его глазах заплясали. В груди прочно засел какой-то комок. Ему казалось, что сердце сейчас обливается кровью. И еще к этим чувствам примешивался неприкрытый страх.
Как это там написано?
"МНЕ ОЧЕНЬ ПОНРАВИЛОСЬ ТРАХАТЬСЯ С НЕЙ".
В ушах у него зазвенело, и он подумал: "МНЕ ОЧЕНЬ ПОНРАВИЛОСЬ ТРАХАТЬСЯ С НЕЙ". О Боже, какой ужас! Это было похоже на удар ножом в живот. "МНЕ ОЧЕНЬ ПОНРАВИЛОСЬ ТРАХАТЬСЯ С НЕЙ" какой это давало простор для воображения!
Он попытался сосредоточиться.
(МНЕ ОЧЕНЬ ПОНРАВИЛОСЬ...)
Но не смог.
(...ТРАХАТЬСЯ С НЕЙ.)
Не смог.
Его глаза перечитывали последнюю строчку вновь и вновь, а мозг пытался осмыслить прочитанное.