Кафедра странников

Одноглазый застонал.

С тех пор как Урбек Кумар перевел выборы в классическое русло, Кувалде и Напильнику приходилось нелегко. Политические технологии требовали гораздо больше денег, чем закупка оружия и поддержание морального духа бойцов путем раздачи бесплатного виски. Плакаты, рекламные ролики, листовки и корреспонденты «Тиградком» пылесосами высасывали скромные фонды противоборствующих кланов. Красные Шапки пытались по старинке выпутаться массовыми грабежами, но получили очень жесткий приказ не высовываться сверх меры и все глубже увязали в пучине финансового кризиса.

— Копыто, — простонал одноглазый. — Нужны феньги. Копыто! Фонфы, итить их в никуфа! Наличные! Префставляешь: электорат прихофит на выборы, а там моих плакатов нету! Электорат не поймет!

— В натуре, не въедет, — согласился уйбуй.

— Гфе фенег взять. Копыто?

— Официально негде, — развел руками уйбуй, намекая на суровый приказ из Зеленого Дома. — Но если втихаря, то есть, в натуре, мысль.

— У тебя? — удивился одноглазый. Кувалда уже забыл, что сам испрашивал совета у верного Копыта.

— Есть у меня один чел верный, — поведал уйбуй, без спроса присаживаясь рядом с фюрером. — Так он конкретную наколку выдал, в натуре, мля, сказочную.

— Что за наколка?

— Человские урки из Питера в Москву грузовик с товаром отправили. В спешке отправили, и очень тайно. Значит, в натуре, ценный груз, мля.

— А что за груз? — осведомился фюрер.

— Оружие и наркота.

— Фа лафно гнать!

— А что человские бандиты отправить могли? — искренне удивился Копыто. — Памперсы и прокладки? Да еще с охраной!

— Охрана большая? — Кувалда пока ничего не решил, но этот вопрос он не мог не задать.

— Две тачки прикрытия. Одна впереди, одна сзади. Чисто, будто не с грузовиком, в натуре, но в каждой — по четыре бугая с оружием. Все ништяк, короче. Денежный груз, в натуре.

— Знаю я твои ништяки, — угрюмо буркнул одноглазый.

С человскими урками Красные Шапки предпочитали не связываться. Трения, конечно, бывали, не без этого, рога кое-кому обламывали, но по мелочам — перед серьезными бандитами светиться то же самое, что перед ФСБ какой-нибудь. Вцепятся, потянут ниточку, а потом отвечай перед королевой за нарушение режима секретности… А за грузом, о котором говорил уйбуй, наверняка серьезные челы стоят. Авторитетные. Эти за свой товар землю рыть будут.

— Нет, — решительно произнес Кувалда и налил себе еще виски.

«А как бы поступил Напильник на моем месте?»

— Как хочешь, фюрер, — поджал губы Копыто. — Только если прямо сейчас не выехать, упустим грузовик, мля.

«Оружие и наркота? Сколько же этот товар стоит?» Кувалда засадил еще кружку виски, рыгнул и буркнул:

— Фелай что хочешь. Копыто, но феньги привези!

— Я все понял, фюрер! — расцвел уйбуй. — Все будет в натуре, мля!

* * *

Дорога была привычной и знакомой, Степан не первый год работал на Контору, перегнал в Москву не один грузовик с товаром и даже не чувствовал особой усталости. Одна ходка, ха! А четыре поездки в неделю слабо? А ведь бывало. И такое бывало. За баранкой засыпали, доставляя в столицу нужные Конторе грузы, но всегда — в срок. Этим Степан гордился: ни одного прокола за все годы. Пару раз случались неприятности с конкурентами, но ребята из прикрытия были профессионалами, дело свое знали на «пять с плюсом», и обрез, который Степан брал с собой в поездку, так ни разу и не выстрелил за все эти годы. Оно и к лучшему…

— Сергеич, поднимайся, Москва скоро.

Напарник заворочался, выбрался на сиденье, зевнул, осоловело разглядывая дождливый пейзаж, и недовольно пробасил:

— Так далеко еще.

— Ничего, — усмехнулся Степан. — Проветришься, в себя придешь.

— Скотина ты, — беззлобно ругнулся Сергеич и достал термос с кофе. — Не знаешь, обратно сразу пойдем?

— Не знаю… — Степан нахмурился. — Это еще что?

Белый полицейский перехватчик был виден издалека и поначалу не вызвал у шофера интереса: обычно скоростные «Форды» охотились за лихачами и не обращали внимания на тяжелые грузовики. Опасность представляли только стационарные посты. Однако стоящий у машины полицейский имел свое мнение насчет большегрузных машин. Он вышел на проезжую часть и повелительно взмахнул жезлом. Надо прижиматься к обочине.

— Проверка?

В принципе, в ней не было ничего необычного: вблизи столицы полиция действовала очень внимательно, и фуры подвергались досмотру, но, как правило, на стационарных постах… С другой стороны, кто знает, какие инструкции получил этот перехватчик? В любом случае спорить с полицией Степан не собирался: глупо. Да и инструкции Конторы гласили, что надо выполнять все требования властей. До определенного предела, разумеется.

Грузовик остановился. Степан достал прозрачную папку с документами и открыл дверцу:

— Слышь, Сергеич, достань бутерброды, жрать охота.

— ОК.

Степан спрыгнул на землю и сразу же оказался нос к носу с полицейским.

— Здорово, командир!

— Здорово, — буркнул полицейский и без лишних разговоров врезал шоферу по голове увесистой дубинкой.

* * *

Тупые челы поступили именно так, как рассчитывал Копыто.

Грузовик остановился в тридцати шагах от замаскированного под полицейский перехватчик джипа, и ничего не подозревающий водила отправился на встречу со своими проблемами. Машины же сопровождения проехали чуть дальше и тормознули аккурат напротив боевой группы: в канаве притаились два десятка Шибзичей. Реальное поведение человских урок совпадало с расчетным с точностью до фута, и Копыто, тихонько потягивающий виски в придорожных кустах, проникся чувством собственного величия: засада удалась!

Сигналом к атаке послужил удар, который Контейнер нанес водило. Чел повалился на асфальт. Иголка, закрытый от лишних взглядов артефактом невидимости, распахнул дверцу и вытряхнул из кабины второго шофера. А урки из группы прикрытия тут же попали под плотный огонь Шибзичей. Но аккуратный огонь. Фюрер велел действовать без особых зверств, поэтому дикари сначала отвели души на автомобилях, превратив бандитские машины в груды неприспособленного для самостоятельного передвижения железа, а потом занялись самими уголовниками: извлекли из автомобильных останков, избили, ограбили, раздели до исподнего и связали.

Вся операция заняла две с половиной минуты и была полностью скрыта от проезжающих плотным мороком. Зато когда он исчез, челы с удивлением обнаружили на обочине оживленного шоссе два дымящихся автомобиля, десяток связанных мужчин в канаве и… И больше ничего: к этому времени грузовик уже въезжал в Москву.

ГЛАВА 7

К северу от озера Байкал, 30 июня 1908 года, на рассвете

Профессор не случайно выбрал для проведения церемонии уединенную заимку в глухом сибирском уголке. Фрол Гангрена, врач Кафедры, был родом из этих мест и рассказал Мельникову о таежной избушке, которую редко навещали охотники, — слишком уж далеко находился домик от обжитых мест. Профессору место приглянулось. Отсутствие же дорог не доставляло хлопот: порталы геоманта не требовали энергии и не попадали в поле зрения Великих Домов. Отправляя в Сибирь снаряжение для путешествия, Близнец строил грузовые переходы прямо из Москвы, со склада, который находился в двух шагах от Замка, и ни один наблюдатель не заметил его активности. Не мог заметить…

И последний портал, из Иркутска, которым Матвей и Мельников доставили в тайгу Трон, тоже оказался не по зубам нелюдям. Несмотря на то что лучшие, самые лучшие маги Темного Двора тратили массу энергии и сил на прощупывание сибирских просторов, им не удалось увидеть, куда челы перебросили Источник. Не удалось…

Теперь Трон важно возвышался посреди небольшой поляны, и первые лучи восходящего солнца с любопытством скользили по древнему металлу атлантов, словно удивляясь, какая сила занесла наследие Посейдона в таежную глубинку. Не меньшее любопытство, смешанное с бурным восторгом, вызвал Источник у учеников профессора, но им повезло куда меньше, чем солнечным лучам: пары презрительных фраз Спицына оказалось достаточно, чтобы молодые люди оставили артефакт в покое и не подходили к нему ближе чем на двадцать шагов. На Кафедре уже знали, что спорить с высокомерным аристократом себе дороже — высмеет или обольет помоями, а потому оробевшим ученикам Мельникова оставалось только наблюдать за тем, как граф-Хранитель, сопровождаемый одним лишь Андреем Близнецом, внимательно изучает заглушенный Источник. Андрея Спицын привечал, в последнее время лингвист много времени проводил с графом, переводя по его просьбе какие-то древние работы, и был единственным членом Кафедры, за исключением профессора, к которому Хранитель относился… ну, не как к равному, конечно, но с намеком на уважение.