Кафетерий для спецназа

– Почему сразу нас не вызвала, заявление не написала?

– Когда – сразу?

– Когда ленты увидела. Зачем тянула? Ждала продолжения, с шумом хотела открыться?

– Кто бы у меня про эти ленты заявление принял? – удивилась Ханна. – Ущерба никакого не было.

– Ущерба не было, – согласился волк, – а оскорбление чувств верующих случилось. Во всех трех административных зданиях.

– Про оскорбление чувств я как-то не подумала, – призналась Ханна.

– Был бы оборотень – статья найдется. Ты уже догадалась, от кого привет?

– Не знаю. – Ханна решила придерживаться выбранной линии.

– А предыдущая хозяйка помещения? – поднял бровь волк. – Ты же разорила уютненькую кофейню. Диваны выбросила. Мы иногда заглядывали кофе попить. Всегда тихо. Посетителей нет. Оно и понятно, почему. Но нас с Демчо цены не напрягали, нам лишь бы спокойно посидеть.

Волк захрустел прожаренным куриным крылом. Ханна пыталась понять: «Знает? Не знает? Намекнул или просто разговор о помещении?» и мучительно придумывала, что сказать в ответ. Следующие фразы четко дали понять – знает.

– Может быть, ей хотелось и мужа, и кофейню. А пришлось выбирать. А вдруг она жадная?

Ханна сцепила задрожавшие пальцы и согласилась:

– Вполне возможно. Но в данной ситуации она в выигрыше. Она победила, получила Витольда. Дело идет к свадьбе. Он ей купит новую кофейню, если она попросит. Он точно не жадный. А на этой забегаловке клин не сошелся. По идее, это я должна ей мстить.

– Надеюсь, у тебя хватит ума не делать такой глупости, – усмехнулся волк, и, без промежуточных реверансов, сообщил. – Меня зовут Анджей.

Ханна церемонно представилась, но ее уже не слушали. Возле столика возник один из полицейских, что-то зашептал Анджею на ухо. Беседа скомкалась, к утолившему первый голод начальнику потянулись ходоки, и Ханна удалилась, не желая мешать.

Она поняла, что намается еще с этим расследованием – вывернут жизнь наизнанку, прополощут ни за что, ни про что. Впрочем, Анджей и так о многом знает. Интересно, почему и откуда?

От размышлений ее отвлек зов Снежки, которой понадобились ключи от второго холодильника. Первая волна посетителей схлынула – полицейские ушли на совещание, три звена МЧС уехали на пожар. Относительное безделье закончилось примерно через час. За это время Ханна успела поблагодарить и похвалить Ёжи и Снежку, съела два блинчика с печенкой – гадость, но все полицейские почему-то хвалят – и занялась поисками зубочисток, которые точно покупала, но куда-то надежно спрятала. В зал и на веранду ввалились спецназовцы в сизо-черной форме и бронежилетах, увешанные разнообразным оружием и чехлами, скрывавшими предметы непонятного назначения. Помещение заполнило рычание – переговаривались между собой, как будто пасть в рот не превратилась – треск раций и бряцанье металла.

Ханна отчаялась найти зубочистки и вышла на веранду, чтобы не путаться под ногами. Ёжи и Снежка утонули в ворохе заказов, зачем их отвлекать? Понадобится помощь – позовут.

Вскоре из помещения вышла пара с нагруженными подносами. Волки, альфы – самые капризные и конфликтные клиенты. Еще не попробовавшие еду, но уже недовольные качеством. Ханна краем глаза отметила груду пирожков на одном подносе, контейнер с салатом и курицу – на другом. Спустилась на тротуар, чтобы не смущать клиентов своим присутствием, и почти сразу вздрогнула от гневного крика:

– Эй, ты, белобрысая! Жопой слушаешь? Я тебе сказал – салат без сухарей! Какого хрена?

Волна ярости была такой ощутимой, что Ханна оцепенела. Она повернула голову, увидела, как спецназовец сплевывает в мусорную корзину и утирает рот салфеткой. За этим последовал новый вопль:

– Тупая? Ничего в башке не держится, потому что мозги между ног бултыхаются?

До Ханны, наконец-таки, дошло, что спецназовец орет на Снежку – выбитое стекло двери способствовало прямому общению. Этот факт помог сбросить остолбенение. Она в три шага оказалась у столика и ровным тоном посоветовала:

– Фильтруй базар или проваливай. У себя дома будешь такими словами швыряться.

Глава 5. Жилье для Снежки

Спецназовец смерил ее взглядом и скривился. Ханна поняла, что ей сейчас тоже достанется порция площадной брани, и решила, что, в самом крайнем случае, даст наглецу оплеуху. Как-нибудь не посадят за нападение на представителя власти, на первый раз влепят штраф.

Драматическое противостояние нарушил невзрачный пожилой волк в костюме. Он хлопнул спецназовца по макушке свернутой газетой, а когда тот взвился, мирно спросил:

– Ты чего тут воняешь, Шольт?

Спецназовец сдержал очередную волну ярости и крик – явным, читающимся на лице усилием. Рыкнул:

– Углем кормят.

– А ты не ешь, – посоветовал волк в костюме и вошел в кафетерий.

На веранде появился Ёжи. Забрал салат, поставил другую порцию. Пробурчал:

– Извините за неудобство. Это я не расслышал заказ.

– Мне ничего не надо!

Движение руки в черной перчатке смело курицу, салат и кофе в мусорный бак. Разъяренный и оскорбленный Шольт удалился в сторону штаба. Дверью веранды не хлопнул только потому, что она была прицеплена на прочный крючок и подперта увесистым булыжником. Но крючок разогнул и почти оторвал. Придется менять.

Снежка, побагровевшая до свекольных пятен на скулах, демонстрировала волку в костюме ассортимент нарезанных на куски пирогов. Ёжи пробормотал:

– Он заказывал без сухарей. Я отвлекся и подал готовую порцию.

– Он не имел права оскорблять Снежку, – ответила Ханна. – Хамов мы не обслуживаем. Это не обсуждается.

Ёжи кивнул и спрятался за стойку. Ханна снова выскочила на улицу, нервно прошлась вдоль фасада дома. Мысли почему-то занимал вопрос, не менявший ситуацию. Придуривался этот Шольт или действительно не выносил вкус сухарей? Ханне еще не встречались одинокие альфы, которые полностью исключали из рациона хлеб. Витольд во время их романа хрустел бездрожжевыми хлебцами, охотно ел овсяные булки, а от сдобы отказывался – говорил, что в горле першит. После свадьбы просил Ханну готовить на праздники пироги и пирожки – очень уж ему понравился семейный рецепт, начинка с яйцом и зеленым луком. Ел ли отец хлеб до встречи с матушкой, Ханна никогда не спрашивала. Тогда были другие времена, сейчас промышленность перестроилась, магазины и кафетерии завалены разнообразными пресными лепешками, безвкусными хлебцами и пергаментными лавашами. Большинство одиноких альф не питали страсти к дрожжевой выпечке, но всяческие блинчики и эклеры лопали только в путь. Ханна впервые сталкивалась с фактом, что альфа не может съесть салат, в который добавлена щепотка ржаных сухариков без дрожжей. Неужели живет с проклятьем Хлебодарной?

Богиня прокляла охотников, вкусивших крови в День Преломления Хлеба, в праздник примирения – Камул и его стая явились отведать ее выпечку, согласившись, что нужно создавать островки мира без войны и наказывать чрезмерную жестокость. Тем, кто охотился в день божественной трапезы – и их потомкам – хлеб встал поперек горла, обретая вкус угля. Известно, что Хлебодарная не раз проклинала тех, кто поднимал руку на беременных жен и обижал беззащитных детей – если мольбы жертв достигали ее слуха.

В последние годы начали проводиться исследования, вроде бы, была выявлена связь группы крови, гормонального фона и аллергической реакции на выпечку, но паства Хлебодарной считала эти изыскания ересью. И лисы, и волки, и – гораздо реже – медведи, знали, что хлеб, принятый из рук нареченной или супруги никогда не обретет вкус золы, если жить, почитая плодородие и не причиняя вреда слабым.

«Наверное, этот Шольт врет, – решила Ханна. – Нашел повод для скандала, сорвал злость на той, которая не может ему ответить. Вот бы Хлебодарная его за это на самом деле прокляла, отучился бы прикрываться такими вещами».