Кахатанна. Тетралогия

– А что делать? Выяснится, когда выяснится.

Вождь встал, прошелся по комнате, налил из кувшина хмельного меда в два стакана. Один поставил перед Каэ, другой взял себе.

– Еще один вопрос. В тебя верит достаточно много людей?

– Да, Хехедей. Целая страна и еще неизвестно сколько людей по всему Варду. Иногда приезжают и с других континентов, но все-таки реже. У меня сейчас плохо с географией... Путаю, что было неизвестно когда, что происходит в мире теперь. Приеду в Сонандан и сяду разбирать карты.

– Просто если ты не одинока, то я не стану отпускать Хедерге вместе с тобой. Что скажешь?

– Хорошо, что ты об этом заговорил. Конечно, не отпускай его отсюда. Я не смогу пообещать тебе, что он вернется к своим богам и в свой дом целым и невредимым. В моей жизни уже случилась огромная трагедия, когда несколько прекрасных существ – среди них были и люди, и альв, и два оборотня – доверили мне свои судьбы, и теперь я в ответе за их смерть. С этих пор я предпочитаю рисковать сама. А Хедерге – прекрасный юноша, такой же красивый, как его отец и сестра, смелый, гордый, чистый. Он настоящее сокровище. Постарайся его уберечь.

– Постараюсь, только вот он хочет совсем другого.

– Объясни ему ты, что нечестно думать о себе, всем будет хуже, если он пойдет со мной.

– Ты знаешь, Ан Дархан и Джесегей объявили, что йаш чан не станут принимать участие в последней битве?

– Это я их попросила.

– Отчего?!!

– Пойми меня, Хехедей-мерген. Я знаю, что вы прекрасные воины, но вас слишком мало. Вы не переломите ход сражения, к тому же ты слышал, что самая главная битва разыграется не во время столкновения армий, все будет зависеть от того, насколько успешно я выполню все, что мне предназначено. А вашим богам нужно, чтобы их кто-нибудь любил...

– Это я и сам знаю.

– Мало ли что случится? Нужно, чтобы всегда оставалось место для света, любви и тепла, с которого мог бы начаться новый мир.

– Ты думаешь, что все может закончиться так ужасно?

– Я не хотела бы зарекаться от поражения. Это недальновидно. Только глупцы уверены в себе так, что и слышать не желают о своей не правоте. Должна признать, пока я проигрываю.

– Вместе с тобой проигрывает весь Арнемвенд.

– Если честно, я бы пришибла сейчас своего великого и могучего отца.

– Ты считаешь, что Барахой виноват во всем, что теперь происходит?

– Не стану так говорить. Но он виноват в том, что не приходит сейчас, чтобы хоть в чем-то помочь.

– У тебя есть мы.

– Спасибо. Но знаешь, как страшно, что вы есть у меня? Я один раз уже осталась одна. Хехедей! Мне не нужна победа такой ценой.

– Ты так любила их? – тихо спросил вождь.

Каэтана не ответила. Хехедей подвинулся ближе и увидел, как слезы медленно текут по ее щекам.

– Я тоже любил... мать Хедерге... Я виноват в том, что ее не стало. И хотя Ан Дархан и Джесегей все время повторяют, что так сложилась судьба, я виню только себя.

В этот момент опустевший кубок был вырван из рук Каэтаны страшной силой и отброшен в сторону дверей. И она, и вождь вскочили в смятении, и тут чуткое ухо воина уловило едва слышные шаги на улице – топот бегущих ног.

– Там кто-то был! – крикнул он и бросился вон из дома.

Привлеченные шумом и стуком дверей, домочадцы Хехедея выбежали из своих комнат. Хедерге, полусонный, растрепанный, но с копьем в руках, и дочь вождя – Мэя – с факелом.

– Что случилось? – бросился Хедерге к своей драгоценной богине.

– Не знаю. Видимо, кто-то подслушивал под дверью. Что же это Хехедей сорвался один?

Каэ не выдержала и выбежала на улицу. Хедерге побежал следом. В темноте ничего не было видно, но Каэтана чуточку была бессмертной. И обычные человеческие способности у нее как бы продолжались дальше, чем случается у простых людей. Она усилием воли заставила себя забыть о темноте. В голове что-то буквально щелкнуло, и улица осветилась неярким, но вполне достаточным светом, чтобы она смогла разглядеть в конце селения две катающихся по земле фигурки.

Она и сама не поняла, когда успела схватить свои обожаемые мечи, но вот они у нее в руках. Каэ опередила Хедерге на несколько корпусов. Когда она подбежала к дерущимся, стало очевидно, что пришелец превосходит Хехедея в силе и ловкости. Они перекатывались по усыпанной хвоинками земле, и то один оказывался сверху, то другой. Каэтана боялась наносить удар, чтобы не зацепить вождя. Но противник Хехедея уселся на него верхом, взмахнул рукой, и в лунном свете тускло блеснуло длинное прямое лезвие. Тонко пропел в воздухе Такахай, и убийца с диким воплем скатился на землю – Каэ отсекла ему кисть руки. Это был безотказный прием, и его всегда с охотой выполнял именно Такахай.

Вождь поднялся на ноги, отряхиваясь от пыли и хвоинок.

– Благодарю тебя, кажется, я бы не справился с ним. Силен, как демон Мекир.

Каэтана почувствовала, что ее совершенно не интересует, кто такой этот демон. С нее на сегодня было достаточно.

Со стороны селения бежали воины. Хедерге, отдуваясь, ощупывал отца – искал, нет ли раны, которую Хехедей мог и не заметить в пылу схватки. Вроде бы все было в порядке.

Когда люди собрались вокруг пришельца, катающегося по земле с истошным визгом, вождь сухо приказал:

– Перевязать его, не то истечет кровью. Отвести в сарай. Утром допросим и отведем к Тойонам.

– Может, – начал Хедерге, – сейчас доставить его к ним?

Каэ почувствовала, что и сама так должна была бы решить: юноша прав – мало ли что может случиться за ночь. Тем более день сегодня как-то очень наполнен событиями. Но она так устала, что подавила поднимающее было голову чувство долга и не стала настаивать. Более того, когда вождь сказал, что устал и все дела предпочитает отложить на завтра, она чуть было не расцеловала его. Ей ужасно хотелось обратно в теплый уютный дом, к огню, к стакану с медом, к хорошей дружеской беседе. Она поежилась: ночи в горах были прохладные.

Так и получилось, что пленника не повели к Тойонам. А Каэ, пошатываясь от усталости, взвалив оба меча на плечо, побрела обратно, к дому вождя.

– Тебе помочь? – догнал ее Хедерге.

– Спасибо, они не любят, когда их держит кто-то другой.

– Они волшебные? – с дрожью в голосе спросил юноша.

– Живые, одушевленные.

– Ты их любишь?

– Конечно. Это уже как часть меня самой. Они столько раз спасали жизнь мне и моим друзьям.

– А что значит одушевленные? – спросил Хедерге с недоумением.