Кахрамон

Молодец, но их все равно бы убрали. Каха был не пацан, а начальник УВД города. Его не простые люди заказали, это я тебе говорю. Что теперь по трупам определят? И будут ли расследование всерьез вести? Вот вопрос.

Да-а-а-а. А, что теперь будет? Как у них похороны эти самые проходят, знаешь?

Знаю…. Похоронить должны до заката. Понесут молча, без плача и речей, только мужики. Очень быстро, почти бегом. Нам с тобой идти нельзя, не мусульмане. Здесь простимся. Ё-моё, мы с Кахой в Москве договорились встретиться. Вот и встретились.

3

Прошла почти бессонная ночь на старой тахте, застеленной мягкими одеялами. Ещё одна тяжелая ночь. Одуревающе пахли розы, пилили свою вечную ночную песню цикады, а в каком-то дворе, поблизости, кричала перепелка. Небо было усыпано звездами, Млечный путь среди этой россыпи был похож на следы огромного небесного человека. Свежий ночной ветер принес прохладу с гор. Сна не было, уж слишком переполнен был этот день событиями. В голове у Саши мелькали картины прошлого.

Родители приехали в Ташкент по распределению на авиационный завод. Жильем молодых специалистов никто обеспечивать не собирался, но зарплату платили хорошую, и они сняли половину дома в тихой махалле Старого Города. Молодые инженеры попали в совершенно незнакомый им мир, узбекского квартала. Соседи почти не говорили по-русски, но были очень приветливы и улыбчивы. По утрам каждый хозяин подметал тротуар возле своего домика, предварительно побрызгав его водой из арыка. Двери во дворы здесь не закрывались. И вообще, действовали какие-то свои правила и законы, неизвестные родителям Сани, уроженцам средней полосы России. Они долго привыкали и …… привыкли настолько, что выкупили домик у своих арендодателей по неожиданно высокой для тех цене. Саше тогда было четыре года. Все, что его окружало, было естественно и привычно. Он пошел в садик, где дети не говорили по-русски, и сам стал болтать на местном диалекте как узбекский мальчик. Во дворе играли в лянгу [18] , ашички [19] , ножички. И он тоже научился играть в эти игры, а, по лянге даже стал неофициальным чемпионом улицы. Время идет только вперед. Пришел черед пойти в школу. Там они и познакомились с Кахрамоном Гулямовым. Крепкий, смуглый, подвижный Каха, был заводилой во всех их мальчишеских проделках. Ему всегда проще было действовать спонтанно, по вдохновению. Сероглазый и широкоплечий Саша любил заранее все обдумать и действовать наверняка. Вместе они составляли тандем, совершенно непобедимый для местных уличных королей. Особенно когда в 14 лет они начали заниматься боксом у Сиднея Львовича Джексона, невесть как попавшего в Ташкент профессионального американского боксера. Через три года Саша стал чемпионом города среди юниоров, а Каха перешел в, нарождавшееся тогда карате.

18

лянга – круглый кусок овчины, примерно с пятирублевую монету с пришитым к нему куском свинца, подбрасывается одной ногой, так, чтобы нога не касалась земли, национальная узбекская детская игра

19

ашички – бараньи суставные кости, освобожденные от мяса, играют примерно как в кегли, национальная узбекская детская игра

В Ташкенте живут не квартирами, а дворами. Жаркие душные ночи гонят людей на открытый воздух. Поэтому ребята спали там, где их заставала ночь – у Кахи, у Саши - это было совершенно неважно. И те и другие родители одинаково кормили и поили обоих пацанов. И от их желания зависело, где они сегодня будут ночевать. У Кахрамона родилась младшая сестренка Юлдуз и, первое время мальчишки не отходили от маленькой девочки похожей на куклу. Каха очень гордился сестренкой. Постепенно Юлдуз вырастала и больше времени проводила с женщинами. Не к лицу девочке бегать с мальчишками. Ей нужно готовиться стать матерью семейства. Так воспитывали всех девочек в мусульманских семьях. Росли - Саша и Кахрамон. Учились, пережили каждый, по несколько влюблённостей. После школы Саша попытался поступить в политех, но не прошел по «национальному признаку». Руководство республики приняло очередное «гениальное» решение о том, что в местных ВУЗах должны учиться, в основном, люди местной национальности. Поэтому, независимо от результатов сданных экзаменов, принимали сначала узбеков отслуживших в Армии, потом узбеков из кишлаков, потом просто узбеков, а уже потом всех остальных. На «остальных» мест не хватило, и Саня решил отслужить в армии и уже тогда поступать в политехнический, но, где-нибудь в России. Каха в институт поступать не собирался, а в школу милиции принимали только после армии. Так что интересы их опять совпали и они, стараниями родителей, очутились в 126 десантной дивизии, расположенной в Закарпатье. Отец Кахрамона уговорил военкома отправить их служить вместе, в одну часть.

4

Утро было, как всегда в этих местах, солнечное. Было очень рано, семь часов утра, но теплое, ласковое солнце уже просвечивало сквозь закрытые веки. Саша открыл глаза и сразу окунулся в голубое ташкентское небо.

Вот об этом солнце и небе он мечтал долгими осенними московскими днями, когда свинцовые облака неделями висят над самой головой, а солнце порой появляется только морозной зимой. Два дня солнце, остальное темнота и ненастье. Первое время он тосковал по яркому свету и теплу, потом захлестнули дела, учеба, работа – привык……

По двору тянуло вкусными и знакомыми запахами. Из сада пахло персиками, с улицы легкий ветерок приносил запах акации, а от кирпичного очага шел дух жаренного в курдючном сале лука. Слышалось негромкое постукивание деревянной ложки по краю чугунного казана. Он повернул голову и увидел сестру Кахрамона, Юлдуз. Она готовила на завтрак шавлю. «Совсем взрослая стала, - подумал Саня – сколько же ей лет? Девятнадцать, двадцать?» И он показался себе таким ….. пожилым, опытным, побитым жизнью стариком по сравнению с этой кареглазой, тоненькой девочкой в платье из хан-атласа. Это её они с Кахой таскали на руках по очереди.

Вырастет сестра, отдам её за тебя замуж – говорил Каха

Отец не отдаст за русского.

За тебя отдаст. Ты почти узбек. Вот сделаем тебе обрезание, и будешь настоящий мусульманин – Каха просто давился от смеха.

Стану мусульманином, заведу гарем из четырех жен, твоя сестра будет третьей, которая делает всю работу по дому.

Нет, самой любимой будет!

Тогда лучше останусь русским, у нас положена только одна жена.

Договорились. Юлдузка подрастет и сама с тобой разберется.

И вот эта «маленькая» девочка готовила ему завтрак.

«Размечтался! Она готовит не только тебе, а всем. Сегодня много народу ночует в доме. Позавтракают и начнут разъезжаться. О чем хочет поговорить со мной старый Хаким? Впрочем, можно догадаться».

Саша пошевелился и, девушка отвернулась, чтобы не смущать его. Он неторопливо оделся. Так же неторопливо подошел к кирпичному очагу.

Здравствуй Юлдуз, давно не виделись!

Доброе утро, Саша. Давно, наверное, лет семь. С тех пор, как ты родителей перевез в Москву.

Ты очень похорошела. Жених уже есть?

Сватался один человек. Его родители приходили к отцу. А он сказал – как дочь решит, так и будет. Сам знаешь, у нас так не принято. Сразу пошел слух, что у Хакима Гулямова дочь своевольная и непокорная. Слава Аллаху, больше никакие сваты не приходили. Я очень рада.

Чему же ты рада?

Во-первых, он мне не нравился, во-вторых, я хочу учиться.

А тот, что нравится, пока не присылал родителей?

Не присылал.

И куда будем поступать?

Я уже поступила и учусь в медицинском, здесь в Ташкенте.

Молодец! Давай помогу готовить?

Нет, Искандер, я сама. А за хлебом сходишь? Ещё не забыл, кто в нашей махалле лепешками торгует?

Разве это можно забыть. На другом конце улицы, Ахмад печет в своем тандыре [20] . Он так и занимается этим до сих пор?

Нет. Старый стал. Теперь его сын, Юлдаш печет.

Девушка говорила по-русски с легким, едва уловимым акцентом. А может быть, и акцента не было, а была какая-то «нерусская» интонация. Когда Саша приезжал сюда погостить к родителям и жил, даже несколько дней, у него появлялась такая же интонация. Он сам себя на этом ловил.

20

тандыр – земляная печь для выпечки хлеба (узб)

Уже иду, кизим [21] . Будут тебе лепешки!

На чистенькой улице почти не было прохожих. Какой-то парень, худой, в сером халате и тюбетейке, подметал дорогу у дома напротив. Саша повернул направо, к пекарне Ахмада. Парень не поздоровался. Сашу это удивило. В махалле, принято было здороваться со всеми соседями. По-видимому, и здесь менялись веками устоявшиеся порядки. У дома Ахмада стояло несколько стариков с чистыми простынями. Они ждали свежую партию горячих ароматных лепешек. Саня не знал точную рецептуру приготовления этого пахучего чуда, но твердо усвоил ещё с детства: первое - это самый лучший хлеб на свете, второе – лепешки не черствеют больше десяти дней. Каждого из стоявших, Саша знал лично, с каждым поздоровался и спросил о здоровье. Ничего не изменилось на родной улице, разве только деревья стали выше, а дома ниже. Все также журчали арыки на каждой стороне улицы, калитки, ведущие во дворы, поблескивали свежей краской. Вон, там, кажется, жил тот самый Саид, которого боялась вся их сто сорок вторая школа. А может быть и не там, а ……. Саша оглянулся и, чуть не присел от удивления. Тот самый парень, подметавший улицу, стоял у дома лепешечника Ахмада, подпирая спиной стенку в тени старого карагача.

21

кизим - девочка, девушка (узб)