Каир. Биография города

Египтяне бессмысленно жестоки к животным. Можно увидеть на улице Каира, как хозяин беспощадно избивает осла, везущего тяжеленный груз кирпичей. Особенно расстраивались англичане. Одной из первых организаций, которую они создали в 1890-х годах, было Общество борьбы против жестокого обращения с животными. Но даже сегодня человек по сравнению с животными часто находится в худших условиях, и вздыхать об участи страдающего осла по меньшей мере безнравственно. Даже тощие кошки и собаки Каира кажутся скорее жертвами общественных условий, а не просто неприязни к ним — это характерно для всех бедных крестьянских стран. Поэтому если уж говорить о страданиях, то лучше взглянуть на любого уличного мальчишку с глазами, покрытыми коростой и облепленными мухами.

Точно так же и грязь в Каире — явление общественное, а не природное. Египет не всегда был грязным. Древние египтяне фанатически следили за чистотой, одевались в белоснежные ткани и отказывались целовать греков (классических красавцев!) потому, что считали их нечистоплотными. Древний египтянин обмывал пальцы после каждого блюда, грек же вытирал губы и пальцы куском хлеба, а затем бросал его собакам — привычка, которую египтяне считали отвратительной. Во дворах всех больших мечетей Каира есть или фонтан, или водопроводный кран, и каждый мусульманин обязан совершить омовение перед молитвой. Принадлежащие к средним классам египтянки считали англичанок неряхами, ибо в вопросах личной гигиены они во многом уступали образованным каирским женщинам.

Подобное описание нравов и обычаев каирцев потребовало бы еще одной толстой книги вроде труда Эдуарда Лейна. Гораздо полезнее поговорить о моральных нормах нынешнего переходного периода, ибо египтянам необходимо понять, что они собой представляют — не в свете романтического прошлого, а в свете тех новых идей, с помощью которых они хотят строить будущее.

К сожалению, для большинства египтян характерно пагубное неверие в свои силы, иногда граничащее с трусостью. Даже не испытав силу своего характера, они, как правило, опускают руки. Таха Хусейн, литературный страж всего лучшего, что есть в характере рядового египтянина, хорошо понял смысл рокового самоуничижения, свойственного народу, особенно когда он сравнивает себя с народами Запада. Таха Хусейн протестует против этого, указывая, что Египет с давних пор был связан со странами Средиземноморья, а через арабскую цивилизацию — с классической культурой Греции и Рима. Может быть, для Тахи Хусейна достаточно признания «европейского» характера египетской культуры, но сейчас дело совсем не в этом.

От трагического самоуничижения Египет может спасти не классицизм, а современная европейская физика и заводской конвейер. Только техника способна укрепить мораль и покончить с униженностью. В индустриализованном Египте нельзя будет обращаться с женщинами как с вещами или вьючными полуживотными. За десять лет египетские женщины-работницы получили больше свободы, чем за предыдущие десять тысяч лет. Когда вы видите теперь на улицах Каира «крестьянскую» девушку в чистеньком платье, в цветном свитере, туфлях и чулках, вы понимаете, что дело не только в сброшенной чадре. В 1934 году в Египте лишь 235 тысяч девочек посещали школы, а в 1966 году их было 1 миллион 252 тысячи (37–40 процентов всех учащихся). Революция дала египетским женщинам право голоса, которого не имеют еще женщины Швейцарии (несомненно, важный шаг, который будет иметь большее значение со временем, когда определится у женщины ее новый моральный кодекс). Многие египетские женщины занимают важные посты. Есть среди них члены парламента, профессора, врачи, писательницы, юристы, художники, летчики и администраторы. Это новое явление, хотя и не совсем. В прошлом женщин не допускали к общественной жизни. Зато они были неограниченными властительницами в доме. Однако и до революции они боролись за участие в общественной деятельности. Египетские женщины хорошо помнят имена суфражисток Дориа Шафик, Ходы Шаарави к Сезы ан-Набарави. Из египтянок всегда выходили хорошие летчицы, и после революции правительственную школу пилотов гражданской авиации в Эмбабе возглавляет летчица-капитан Азиза. Эти женщины принадлежат к старшему поколению, но их примеру следует и молодежь. Исключение представляет Дориа Шафик, которая после многих лет борьбы за освобождение женщин из гаремов стала «предсказывать» поражение Египта в суэцком конфликте и призывать к ликвидации всех «диктаторов», имея в виду, конечно, Гамаля Абдель Насера. С тех порее вежливо игнорируют официальные круги.

Сильные женщины-одиночки еще не решают проблем египетских женщин и вопроса об их новом моральном кодексе, потому что даже в либеральных интеллигентных арабских семьях девушки по-прежнему находятся под строгим надзором, что, безусловно, тормозит их эмансипацию. Среди крестьян моральные табу не менее строги, но, как пишет в своих романах Альберт Коссари, отношения между полами значительно проще, чем в кругах образованных горожан. В Каирском университете, где много студенток, поведение юношей и девушек на первый взгляд довольно свободное, но на самом деле их разделяет все та же старая пуританская мораль.

Конечно, парень и девушка могут обойти все запреты, нарушить существующие правила поведения и пойти на определенный риск, но в мусульманском Каире это было бы куда более серьезным шагом, чем, скажем, в Нью-Йорке или Лондоне. В Каире девушка не может снять себе небольшую комнату и жить самостоятельно. Моя знакомая, либерально настроенная египтянка, мать молоденькой студентки университета, начинающей расправлять свои крылышки, как-то в отчаянии сказала мне: «Если слишком многое запрещать, девушка пойдет туда, где он живет, и тогда бог знает что может случиться!»

Тем не менее она продолжает ограничивать свободу дочери. Она объяснила мне, что мужская психология в половом вопросе меняется куда медленнее, чем поведение современных девушек, и хотя она склонна доверять дочери, нет никакой гарантии, что молодой человек, выросший в атмосфере искусственных сексуальных ограничений, не «воспользуется случаем», если к тому будет возможность. От окончательной потери рассудка мою знакомую спасла сама девушка, которая призналась, что она была в гостях у юноши, но заверила мать: «Я не сделала и не сделаю ничего, что противоречило бы моим принципам или огорчило других».

По здешним понятиям, репутация девушки оказалась под угрозой, и беспокойство матери можно хорошо понять. В нашем западном обществе на такой случай не обратили бы никакого внимания.

У многих парней в Каире свое особое развлечение: нагло разглядывать всех проходящих женщин и отпускать по их адресу непристойные шуточки. Интересно, что и молодые женщины внимательно разглядывают мужчину, словно перед ними особое существо, которое манит их и влечет, но в то же время вызывает подозрительность и даже презрение. Такой пронизывающий взгляд каирской красавицы может больше взволновать мужчину, чем открытое предложение подобной женщины в Париже. По-видимому, каирская женщина забывает, что на ее лице уже нет чадры, которая прятала нос, рот и подбородок, но оставляла открытыми глаза, и они выражали любую страсть, безумные желания — все что угодно. Чадра исчезла, но глаза египтянок по-прежнему готовы испепелить вас. Однако в целом мужчины свободны, а женщины нет.

Тот факт, что мужчинам многое дозволено, а женщины подчинены строгим моральным правилам, породил, к сожалению, распущенность среди каирских подростков, иногда допускающих на улицах непристойности. Ни одна девушка в Каире не чувствует себя в безопасности от хулиганов, которые могут ущипнуть ее за бедро, грудь, руку или оскорбительно ткнуть пальцем. Девушке не остается ничего иного, как крикнуть вслед распутнику «мугрим!» («бандит!» — арабск. яз.)или ударить сумочкой. Принятый в октябре 1966 года закон позволяет полиции брить наголо мужчину, оскорбившего женщину на улице. Закон имел некоторый успех, но такие явления могут исчезнуть только в результате изменения общественных отношений.

Брак в Египте, как правило, носит чисто формальный характер, и женщина остается в зависимом положении. По сей день жених и невеста не совершают брачной церемонии в мечети совместно. Жених подписывает контракт с семьей невесты, которая при этом даже не присутствует. Через неделю устраивается не церемония, а празднество, именуемое «вхождение», — когда жених приходит к невесте, чтобы начать совместную жизнь. Может быть, и впрямь не имеет значения, когда и как проходит брачная церемония, но поскольку она проводится в отсутствие женщины, в ней есть какой-то элемент купли-продажи.

На Западе часто задают вопрос, является ли мусульманский брак таким же священным, как христианский. Издавна европейцы со сладострастным ужасом взирали на полигамию мусульман, хотя она и не является чисто мусульманской привилегией. Иудейская религия не только разрешает мужчине (при некоторых обстоятельствах) иметь двух жен, но еще и двух наложниц. Несомненно, некоторые египетские евреи пользовались этой «приятной» привилегией наравне с мусульманами, но я знал только двух евреев, имевших по две жены. Как правило, у большинства евреев и мусульман одна жена и ни одной наложницы. Гаремы уже не существуют в Каире, а в деревнях их вообще никогда не было.