Как бы волшебная сказка
Шрифт:
– Ну, мозгоправ говорит…
– Вивиан, – поправил его Ричи.
– Да, Вивиан. Вивиан говорит…
И они снова засмеялись, уже сами не зная чему.
Когда дурацкий смех стих, Питер попытался еще раз:
– Вивиан говорит, что, возможно, она ударилась головой и в результате, с одной стороны, забыла все, что произошло за последние двадцать лет, а с другой – впала в детство, потому-то и явилась домой.
– То есть ты не думаешь, что она… вроде как все это сочинила?
– Нет, Ричи. Я так думал поначалу. Но нет. А ты как считаешь?
– Нет, не сочиняет. Она действительно верит во все это. Убежден.
Они посидели, молча прихлебывая пиво.
Наконец
– Ты не допускаешь?..
– Опять двадцать пять! – прорычал Питер.
– Ты не знаешь, что я собирался сказать!
– Знаю.
– Да пошел ты! Ничего ты не знаешь, понятия не имеешь, что я хотел сказать!
– Ты хотел спросить: не допускаю ли я, что на каком-то загадочном уровне что-то такое могло быть?
– Черта с два!
– Нет? Ты провел с ней один вечер, провожал домой, и она уже начала тебя обрабатывать. Один вечер. Такая вот она. Всегда была такой. Заставит поверить во что угодно.
– Да брось! За кого ты меня принимаешь?
– Ты ее знаешь. Лучше меня. Она всегда могла убедить.
– К черту!
– Ладно. Только честно. Давай говори: скажи мне точно, что ты собирался мне сказать. Будь честным хоть раз в твоей полной опасностей жизни.
Ричи посмотрел на него в упор:
– Я собирался спросить: не допускаешь ли ты, что на каком-то загадочном уровне что-то такое могло быть? Я закажу еще по одной.
И для ясности Питер попросил повторить еще раз, и Ричи сказал, что, поскольку после такого количества выпитого вызвать такси будет непросто, можно взять по прицепу. И пиво они запили виски, а виски запили пивом, и так не раз, и очень скоро они принялись орать и хохотать и молотить кулаками по столу, и новый хозяин, точно как прежний, предупредил, что они досаждают посетителям и, если не угомонятся, он попросит их удалиться.
– Ты не можешь нас выгнать, – сказал Ричи. – Нас уже выгнали. Это логическая несообразность.
– Больше того, у нас пожизненный запрет на посещение этого заведения. Эй, Ричи, я только что вспомнил, за что нас выперли! Ты всем показывал задницу!
– Имеешь в виду, ты показывал. Твою задницу, имеешь в виду?
– Ну хватит! – сказал хозяин.
– Ты не можешь его выставить! – добродушно возразил Ричи. – Он уважаемый командор верховного ордена ковочных кузнецов. Или как там? Верховный командор? Так?
– Тихо-тихо, попрошу на выход, – сказал хозяин. Положил руку на спинку стула Питера.
– Уходим. Уже ушли, – сказал Питер, поднимаясь, и, глядя на него крохотными глазками, протянул руку, прощаясь, но тот сделал вид, что не заметил жеста. – Не хочешь пожать? Не хочешь попрощаться по-людски? А вот Амос Макнамара всегда пожимал руку на прощанье. Это заведение покатилось вверх по наклонной, друг мой. Вверх по наклонной самым прискорбным образом.
Они вышли на парковку, поеживаясь от холода.
– Так нас только что вышвырнули? – вопросил Питер.
– Не бери в голову. Ерунда все это. Куда только катится мир. Курить нельзя, а вышвыривать можно, и без всяких на то оснований.
– Дай сигаретку.
Они стояли на парковке и со смаком курили. Патетически затоптав окурок, Ричи достал телефон и позвонил в таксопарк. В первом было занято, тогда он позвонил во второй. Там готовы были прислать машину, но ждать придется двадцать минут. Они оглянулись на паб и намерились было дожидаться внутри, но потом вспомнили, что их только что изгнали из сей распивочной. Тогда Питер сказал: к чертям собачьим, не собирается он морозить себе яйца, дожидаясь такси, лучше им забраться в его грузовик. Ричи запротестовал, но слабо. Питер его успокоил,
что до дому-то всего пару миль.Десять минут спустя Питер глянул в зеркало заднего вида и увидел патрульную машину:
– Ох ты!
– Езжай ровней, – сказал Ричи.
– Если меня проверят на выдох, прощай моя работа.
– Не паникуй. Езжай ровней.
Полицейская машина села им на хвост и через милю включила синюю мигалку.
– Ну вот. Я останавливаюсь.
Ричи уже разматывал повязку на голове.
– Что ты делаешь? – спросил Питер.
– Заткнись. Тормози. Потом обмотай голову моим бинтом. Мы махнемся местами, и я скажу, что это я был за рулем.
– Да ладно тебе.
– Ты держи рот на замке. Мне от моих прав так и так толку мало.
– Нет, Ричи.
– Просто делай, как я говорю, ладно? Все будет отлично.
Питер аккуратно затормозил и выключил зажигание. Патрульная машина тоже остановилась на небольшом расстоянии от них. Ричи уже перебирался на водительское место. Питер, извиваясь, пытался выбраться из-под Ричи, но рычаг переключения передач уперся ему в зад, а нога зацепилась за ручной тормоз. Прошло несколько секунд неприятной тесной возни и свиноподобного хрюканья, пока им не удалось оторваться друг от друга. Питер глянул в боковое зеркало. Полицейский еще только вылезал из машины. Питер сграбастал бинт и обмотал голову, хотя завязать не получилось. Повязка едва держалась.
Ричи устроился поудобней на водительском месте, успокоился. Опустил боковое стекло.
– Признаюсь, офицер, – сказал Ричи. – Выкурил сигарету в общественном месте. Вызывайте расстрельную команду.
– Я тебя, случаем, не знаю? – спросил патрульный.
Это был тот самый полицейский, что арестовал Ричи после исчезновения Тары и этим утром опрашивал его в больнице.
– Господи, да! – воскликнул Ричи. – Мы же старинные приятели.
25
Йероу посадил меня на лошадь и снова отвез домой. На сей раз б'oльшую часть пути он прошел пешком, ведя лошадь в поводу. Он молча шагал впереди, и мне был виден ужасный рубец, оставленный моей хворостиной.
Это был не последний раз, когда я пыталась вырваться оттуда. В следующие несколько недель я многократно предпринимала такие попытки и верхом на белой лошади, и пешком. В первые дни Йероу просто следовал за мной. Или догонял и давал понять, что следовал, и говорил, пусть, мол, я знаю, что, когда устану, он проводит меня обратно. Потом ему надоела эта игра, и он перестал гоняться за мной: я уходила и иногда засыпала в лугах, просыпаясь с холодной росой на лице. Если была не в силах двигаться дальше, я взбиралась на лошадь и, поскольку та знала дорогу, просто позволяла ей везти меня обратно.