Как быть двумя

Твоя версия — какая-то бессмысленная, говорит Джордж. Ну как это — «одеваться в мысли»? Боролись! Это же очевидная вещь. Ты неправильно услышала.

Я тебе докажу, говорит мать. При первом удобном случае послушаем и проверим.

Так мы же можем прямо сейчас в интернете слова посмотреть, говорит Джордж.

На сайтах море ошибок, возражает мать. Лучше воспользуемся собственными ушами и послушаем вместе, когда вернемся домой.

Ставлю пятьдесят фунтов, что я права, говорит Джордж.

Годится, говорит мать. Готовься к серьезным убыткам.

Франческо де что? спросила женщина за справочным столом.

Косса, ответила Джордж.

Котта? переспросила женщина.

Косса, дель Косса, поправила Джордж. Там еще «ль».

Делла Франческа, подсказывает другая женщина, которая только что подошла.

Нет, возразила Джордж. Франческо. Поэтому «дель». Потом — «Косса». Франческо дель Косса.

Другая женщина покачала головой. Первая тоже.

Картина называется «Святой Винсент». «Святой Винсент из Феррары», добавила Джордж.

Вообще-то, здесь Джордж ошиблась. Не из Феррары. Есть картина со святым по имени Винсент Феррер, но к тому городу в Италии, где побывала Джордж, он не имеет отношения.

В тот первый день, когда Джордж пришла, чтобы посмотреть на Винсента Феррера, и назвала имя художника, выяснилось, что женщины в справочном отделе галереи ничего толком не знают. А может, тут никто ничего не спрашивает, разве что про самые знаменитые полотна, так что это вполне естественно — ничего не знать о дель Косса: нельзя же ожидать, чтобы человек помнил названия и авторов тех нескольких сотен — нет, нескольких тысяч! — картин в галерее, если этот человек всего-навсего сидит в одном из крыльев музейного здания за информационным столом.

И когда Джордж впервые сама взглянула на картину, то подумала: ничего особенного. Можно спокойно пройти мимо, бросить единственный взгляд и решить, что все необходимое уже увидено. Большинство людей, как изо дня в день замечала Джордж, так и делают. Эта картина не из тех, которые моментально приковывают к себе внимание. Чтобы избавиться от первой реакции на нее, надо присмотреться внимательнее. Она не такая, как фрески из того дворца в Италии, или только с первого взгляда кажется не такой.

Будьте добры, напишите название и имя автора, сказала одна из женщин.

Джордж набрала то, что уже сказала, на клавиатуре их компьютера. И стала ждать результата. Когда тот появился, обе женщины были удивлены, будто им удалось решить непростую задачу, а потом обрадовались — словно вопрос Джордж и нахождение ответа на него по-настоящему украсили их день.

В зале номер 55! воскликнула первая женщина.

Вид у нее при этом был такой, будто она сейчас бросится пожимать руку Джордж.

Март начался три недели назад. С тех пор Джордж встает пораньше, одевается, завтракает, проверяет, собрался ли Генри в школу, сажает его в автобус, возвращается в гостиную и исполняет Танец в память матери под первую попавшуюся французскую песенку из своего плейлиста, потом надевает куртку, проходит к старому письменному столу и вынимает оттуда банковскую карту, на которую продолжают приходить гонорары за «подрывы» (отец об этом счете давно забыл), после чего выходит из дома, якобы в школу, а затем крадучись огибает дом — так, чтобы отцу не было видно, куда именно она направится, — садится на велосипед и едет на вокзал, где целый час торчит у касс или в зале ожидания, пока перед самым отходом поезда в Лондон цена на билеты не падает до минимума. Спустя какое-то время, уже в Лондоне, Джордж, опустив голову, проходит под пристальными взглядами камер слежения, как герои старых романов — под низко свисающими зелеными или голыми ветвями старых деревьев, под шорохом птичьих крыльев, бросает взгляд на телевизионную башню, которая торчит на городском горизонте, как гигантский ус какого-то меганасекомого, — это там полвека назад певица швырнула булочкой в метрдотеля, потом спускается в метро, а выходит из него уже в совсем другом месте, неподалеку от того крыла галереи, где висит единственная во всей стране картина художника, который так нравился ее матери.

Франческо дель Косса

(ок. 1435/6 — ок. 1477/8)

Святой Винсент Феррер. Ок. 1473–1475 гг.

Святой Винсент Феррер был испанским доминиканцем, он проповедовал по всей Европе, активно обращая еретиков. Здесь он изображен со Священным Писанием в руках и указывает на видение Христа, предъявляющего свои раны. По обе стороны Спасителя — ангелы, держащие в руках инструменты крестных мук. Центральная часть алтаря часовни, посвященной святому Винсенту, в Сан-Петронио, Болонья.

Яичная темпера, основа — тополь. NG597. Приобретена в 1858 г.

Здесь, в галерее больше знают о человеке, изображенном на картине, чем о художнике, который ее создал. О художнике здесь вообще ничего не сказано — только то, что никто точно не знает, ни когда он написал картину, ни когда умер, ни когда родился.

Эта картина висит в одном зале с работами мастеров того времени. На первый взгляд все они кажутся интереснее, чем та, что выглядит всего лишь очередной религиозной композицией (первая причина не смотреть), в центре которой изображен довольно суровый монах (вторая причина не смотреть), замерший в ожидании с поднятым к небу пальцем и держащий в другой руке книгу, и этот жест вкупе с книгой наводят на мысль, что он готов отлучить от церкви всякого, кто не остановится и не взглянет на него (третья причина не смотреть).

А потом замечаешь: он смотрит не на тебя. Взгляд его устремлен куда-то за твою спину, мимо тебя или вдаль, где что-то происходит, и он понимает, что именно.

Рядом с ним — мощеная камнем дорога, которая, если смотреть на нее долго, превращается в водопад: камни буквально на глазах становятся водой.

И с этого момента начинаешь замечать: вся картина полна неожиданных вещей. Вот вверху Иисус над какой-то якобы золотой аркой, да только он как-то странно староват для Иисуса, да и сложение у него грубоватое и мощное, взгляд у него вполне дружелюбный — как у бывалого человека или бродяги, которого нарядили Христом. Одеяние на нем розовое, цвета лососины, и благодаря ему он (Он?) не похож ни на что на этой картине, а вокруг ангелы — они летают в облаках, но как-то очень скромно и сдержанно. Крылья у них ярко-алые, фиолетовые и серебряные. Лица одновременно и мужские, и женские. Они держат в руках орудия пыток, словно персонажи садо-мазо онлайн, но при этом лица у них вовсе не такие, как у садомазохистов — очень спокойные, скорее, даже нежные. На табличке о том, что находится в руках у ангелов сказано «инструменты», и это очень метко: вместе они похожи на маленький оркестр, который вот-вот начнет настраиваться перед концертом.

А потом вдруг замечаешь: святой стоит на низеньком столике. Столик этот похож на крохотную театральную сцену. От этого его черный плащ начинает тоже походить на занавес. Можно даже заглянуть под столик и увидеть за ним базу колонны — и это как какое-то закулисное откровение, словно все на этой картине — театр, и в то же время морщины на запястье руки с книгой поразительно настоящие. Они именно такие, какие возникают, когда человек держит что-то тяжелое.

Но лучше всего то, что на уровне головы Винсента колонна сломана, и на изломе мрамора растет что-то вроде миниатюрного леска.

На заднем плане, позади ног святого, — очень мелкие люди. Они выглядят маленькими из-за перспективы, а в то же время из-за этого возникает впечатление, что изображенный художником человек — великан, и если перевести взгляд с этой картины на другие, находящиеся в этом же зале, то почти наверняка и они покажутся маленькими. После святого Винсента они выглядят какими-то и плоскими, и устаревшими, словно плохо сыгранные драмы, притворяющиеся реальностью. Зато эта картина честно признает: все, что на ней есть — спектакль.