Как дети добиваются успеха

Одни качества этого списка мы считаем традиционно благородными чертами – это храбрость, гражданственность, справедливость, мудрость и цельность. Другие, такие как любовь, чувство юмора, энергичность и умение ценить красоту, уводят нас в эмоциональную реальность. Третьи больше связаны с повседневными человеческими взаимодействиями – например, социальный интеллект (способность распознавать межличностную динамику и быстро адаптироваться к различным социальным ситуациям), доброта и умение быть благодарным.

Характер – одно из тех слов, которые осложняют любой разговор, в основном потому, что для разных людей это слово означает очень разные вещи.

В большинстве обществ, писали Селигман и Питерсон, считалось, что сильные стороны характера обладают нравственной валентностью, и во многих случаях они совпадали с религиозными законами и правилами. Но нравственные законы играли ограничительную роль, когда речь шла о характере, потому что сводили добродетельное поведение к простому повиновению высшим властям. «Положительные качества, – писали авторы, – гораздо интереснее, чем законы».

По словам Селигмана и Питерсона, ценность этих 24 сильных черт характера не была связана с их взаимоотношениями с какой-либо конкретной системой этики, но выводилась из их практических достоинств – из того, что можно было выиграть, обладая ими и выражая их.

Воспитание этих сильных сторон символизировало надежный путь к «хорошей жизни» – жизни, которая была не только счастливой, но значимой, приносящей удовлетворение.

Для большинства из нас характер обозначает нечто врожденное и неизменяемое, ключевой набор атрибутов, которые определяют саму сущность человека. Селигман и Питерсон определили характер по-другому – как набор способностей или сильных сторон, которые могут очень сильно меняться, в сущности, полностью формироваться. Это навыки, которым можно научиться; навыки, которые можно тренировать; навыки, которые можно преподавать.

Характер – это набор способностей или сильных сторон, которые могут очень сильно меняться. Это навыки, которым можно научиться; навыки, которые можно тренировать; навыки, которые можно преподавать.

Однако на практике, когда педагоги пытаются воспитывать характер, они часто сталкиваются лоб в лоб с теми самыми нравственными законами.

В 1990-х годах в США существовало мощное национальное движение за воспитание характера, отчасти вдохновленное подбадривающими комментариями первой леди, Хилари Клинтон, и президента Клинтона, который заявил в своем обращении «О положении страны» от 1996 года: «Я призываю все наши школы преподавать воспитание характера, учить положительным ценностям, учить быть хорошим гражданином».

Прошло не так много времени – и поддержанная Клинтонами «кампания за характер» выродилась во взаимные обвинения и подозрения между политическими лагерями: «правые» подозревали, что воспитание характера – это лишь ширма для протаскивания идеи политкорректности, а «левые» подозревали, что эти инициативы – скрытые попытки протащить идею христианской индоктринации.

В большинстве американских общественных школ сегодня присутствует тот или иной тип программы воспитания характера, но многие из них туманны и поверхностны, а те, которые преподаются усерднее, по сути оказались неэффективны.

Результаты национальной проверки и оценки программ воспитания характера, опубликованные в 2010 году Национальным центром образовательных исследований, подразделением федерального департамента образования, охватывали данные, полученные по семи популярным программам для начальных школ в течение трех последовательных лет. Ученые, проводившие это исследование, не обнаружили никакого существенного эффекта от этих программ – ни в поведении учащихся, ни в их академических достижениях, ни в культуре школ.

Левина и Рэндольфа в подходе Селигмана заинтересовало то, что он фокусировался не на морализаторских ценностях, но на личностном росте и достижениях.

Программу KIPP часто расценивают как моралистическую и ее защитники, и ее критики. В вышедшей в 2008 году книге «Придавайте значение мелочам» (Sweating the Small Stuff) журналист Дэвид Уитман с явным одобрением назвал «новым патернализмом» те методы, которые использовали KIPP Academy и похожие учебные заведения.

Эти школы, писал Уитман, учили своих учащихся «не только думать, но и действовать в соответствии с тем, что обычно именуют традиционными, устоявшимися ценностями среднего класса». Но Левина эта оценка раздражала. Ему не нравилась идея о том, что цель KIPP – навязать своим ученикам ценности среднего класса, как будто богатые дети обладают некой глубиной характера, которой не хватает детям из бедных семей.

– Больше всего в подходе, развивающем сильные стороны характера, мне нравится то, что он фундаментально лишен всякого ценностного суждения, – говорил он мне. – Неизбежной проблемой ценностно-этического подхода становится вопрос, с которым непременно сталкиваешься: чьи это ценности? Чья этика?

5. Самоконтроль и сила воли

После первой встречи в офисе Селигмана Левин и Рэндольф не теряли контакта, обменивались звонками и электронными письмами, посылали друг другу статьи и веб-ссылки, и вскоре обнаружили, что многие идеи и интересы у них общие, несмотря на очень различное школьное окружение, в котором они работали.

Они решили объединить силы и попытаться разрешить тайны характера вместе – и обратились за помощью к Анжеле Дакворт, которая в то время проходила последипломную практику в отделе Селигмана (теперь она исполняет там обязанности ассистента профессора).

Дакворт пришла в Пенн в 2002 году, в возрасте 32 лет – позднее, чем типичные выпускники университетов. Дочь китайских иммигрантов, в подростковом возрасте и позже, между 20 и 30 годами, она была трудягой, хватавшейся за все сразу.

Получив степень бакалавра в Гарварде (и открыв летнюю школу для детей из семей с низким доходом в Кембридже, где преподавала в свободное время), она меняла одну позицию в меритократии [13] середины 1990-х на другую: стажер в офисе спичрайтинга в Белом доме, стипендиатка Маршалла в Оксфорде (где она изучала неврологию), менеджмент-консультант в McKinsey & Company, советник уставных школ… Она не один год подумывала, не открыть ли ей свою собственную уставную школу, но со временем пришла к убеждению, что уставные школы – не совсем тот инструмент, который способен изменить обстоятельства жизни детей из бедных семей, или, по крайней мере, это не самый подходящий инструмент для нее самой.

13

Меритократия (от лат. meritus – букв. власть, основанная на заслугах) – слой лиц наемного труда, которые свое более благополучное по сравнению с остальной массой работающих в их социальной категории положение создали себе сами, большими усилиями, повышенной квалификацией, лучшим образованием и т. д.

Подавая документы в Пенн, она написала в своем вступительном эссе, что ее опыт работы в школе сообщил ей «совершенно иную точку зрения на школьную реформу», чем та, с которой она начинала, будучи двадцатилетней студенткой.

«Проблема, думаю я, заключается не только в самих школах, но и в учащихся, – писала Дакворт. – И вот почему: учиться трудно. Безусловно, учиться еще и весело, это воодушевляет и приносит удовлетворение; но помимо этого учеба часто бывает назойливой, утомительной и порой разочаровывающей… Чтобы помочь хронически неуспевающим, но интеллектуальным ученикам, педагоги и родители должны в первую очередь признать, что характер по меньшей мере столь же важен, сколь и интеллект».