Как Гитлер украл розового кролика

Потом они играли в хороводную игру: сцепили руки, пели и прыгали в ритме песни то вперед, то назад, то в стороны. Сначала было скучновато, но прыгать надо было все быстрее, и в конце начиналась такая неразбериха, что дыхание сбивалось и все умирали от смеха.

Когда девочки стали играть в первый раз, Анна стояла и смотрела на них. Но на следующий кон Колетта взяла Анну за руку и показала, куда встать. Анна сцепилась руками с Франсуазой (а может, это была Мишлин) — и старалась двигаться вместе с остальными. Если она ошибалась, все смеялись, но очень по-доброму. Когда у Анны все получалось правильно, девочки радовались. Анна разгорячилась, ее охватило возбуждение. Из-за ее ошибок игра закончилась еще большей путаницей, чем в предыдущий раз. Колетта так смеялась, что не могла устоять на ногах. Анна тоже смеялась — и вдруг поняла, как давно она не играла с другими детьми. Как замечательно снова ходить в школу! К концу перемены Анна даже запомнила слова песни, хотя и не очень понимала, что они означают.

Когда все вернулись в класс, мадам Сократ написала на доске примеры, и это приободрило Анну. Чтобы решать примеры, не нужно знать французский. И она старательно выполняла задание, пока не прозвенел звонок, означавший, что утренние занятия закончились.

Обедали в маленькой теплой кухне под присмотром крупной дамы по имени Клотильда. Почти все дети, жившие неподалеку, ушли обедать домой. В школе осталась только одна девочка, гораздо моложе Анны, и трехлетний мальчик, который, кажется, был сыном Клотильды.

Анна ела свои сэндвичи, а другая девочка — мясо, овощи и пудинг, которые улыбчивая Клотильда разогрела для нее на плите. Мясо и овощи выглядели гораздо привлекательнее сэндвичей, Клотильда тоже так считала. Взглянув на них, она скривилась, будто это был яд. «Это нехорошо! Это нехорошо!» — воскликнула Клотильда. И Анна поняла, что в следующий раз должна принести с собой что-нибудь более подходящее для обеда.

— Oui, — согласилась Анна и даже добавила «demain», то есть «завтра».

Клотильда кивнула своей большой головой и просияла.

Как раз в тот момент, когда Анна и Клотильда закончили обмен любезностями, дверь отворилась и вошла мадам Сократ.

— А! — сказала она медленно и внятно. — Ты говоришь по-французски! Это хорошо!

Маленький сын Клотильды бросился к ней:

— Я умею говорить по-французски! — закричал он.

— Да, но ты не умеешь говорить по-немецки, — заметила мадам Сократ и пощекотала ему животик. Малыш заверещал от удовольствия. Мадам Сократ сделала Анне знак следовать за ней. Они вернулись в класс, и учительница села за парту рядом с Анной. Она раскрыла тетрадь Анны и указала на арифметические примеры:

— Очень хорошо!

Анна почти все решила правильно.

Потом мадам Сократ указала на диктант:

— Очень плохо! — но при этом состроила такую смешную гримасу, что Анна поняла: не стоит расстраиваться.

Анна посмотрела в тетрадь. Ее диктант потонул в море красных исправлений. Почти все слова были написаны неправильно. Мадам Сократ переписала почти все. Внизу страницы красным было написано: 142 ошибки. Мадам Сократ ткнула в число 142, демонстрируя, как это ее впечатлило, — будто бы это был какой-то рекорд. (Возможно, так оно и было.) Потом, улыбаясь, похлопала Анну по спине и попросила переписать все заново по образцу. Анна переписала диктант очень старательно. И хотя она по-прежнему мало что понимала, ей нравилось, что в ее тетради что-то будет написано правильно и не будет зачеркнуто. Во второй половине дня был урок изобразительного искусства. Анна нарисовала кота, который вызвал всеобщее восхищение. Она подарила кота Колетте, которая так о ней заботилась.

И Колетта сказала — используя смесь быстрого французского и языка жестов, — что она повесит картинку над своей кроватью.

Когда в четыре часа пришла мама, Анна была в приподнятом настроении.

— Как школа? — спросила мама.

И Анна ответила:

— Замечательно!

И только когда они вернулись домой, она поняла, насколько устала. Но вечером, впервые за последнее время, они с Максом не поссорились. Очень тяжело было идти на занятия на следующий день и еще через день, зато по четвергам французские дети не ходили в школу, и в распоряжении Макса и Анны оказался свободный день.

— Что будем делать? — спросил Макс.

— Давай возьмем карманные деньги и сходим в «Призюник», — предложила Анна.

«Призюник» — магазинчик, который Анна с мамой обнаружили во время одного из походов за покупками. Там все было дешево — любая вещь стоила не дороже десяти франков: игрушки, хозяйственные товары, канцелярские принадлежности, даже кое-что из одежды. Анна с Максом провели в магазинчике счастливый час, перебирая вещи, которые они могли бы себе купить, — от куска мыла до пары носков. И в конце концов остановились на двух волчках. Потом до темноты они играли с волчками на небольшой площадке перед домом.

— Тебе понравилось в школе? — неожиданно спросил Макс, когда они возвращались домой.

— Да, — ответила Анна. — Все было хорошо. Никого особо не тревожит, когда я не понимаю, что они говорят. А ты? Тебе нравится твоя школа?

— Да, — сказал Макс. — Ко мне все тоже хорошо относятся. И я уже стал немножко понимать по-французски.

Они помолчали, а потом Макс вдруг взорвался:

— Но кое-что я ненавижу.

— Что?

— Ну… Неужели тебе все равно? Что ты — не такая как все?

— Почему я не такая? — ответила Анна и посмотрела на Макса.

На нем были короткие шорты, которые он подвернул, чтобы они казались еще короче; шарф лихо заткнут за ворот куртки. И прическа у него была необычная.

— Ты выглядишь в точности как французский мальчишка, — заметила Анна.

На мгновение Макс просиял. А потом снова стал угрюмым.

— Но говорить как французский мальчишка я не умею.

— Конечно! Ведь прошло совсем мало времени, — ответила Анна. — Думаю, рано или поздно мы оба научимся хорошо говорить по-французски.

— По мне — лучше рано, чем поздно! — воскликнул Макс.

Анна хорошо знала характер Макса. Но даже ее удивила его яростная решимость.

Глава шестнадцатая

Несколько недель спустя после того, как Анна стала ходить в школу, в четверг, они с мамой отправились навестить двоюродную бабушку Сару. Бабушка Сара приходилась сестрой Омаме. Она в свое время вышла замуж за француза, ныне покойного, и прожила в Париже около тридцати лет. Мама не видела ее с тех пор, как была маленькой девочкой. По случаю предстоящего визита она постаралась нарядиться и в хорошем пальто и голубой шляпке с вуалью выглядела молодо и обворожительно. Мама с Анной шли к дому бабушки Сары на авеню Фош, а люди оборачивались и провожали маму взглядом.

Анна тоже надела все самое лучшее — свитер, который связала ей мама, новые туфли и новые носки и браслет дяди Юлиуса. Но ее пальто и юбочка уже были ей коротки. Мама вздохнула — как всегда, когда видела верхнюю одежду Анны.

— Надо попросить мадам Фернан сделать что-нибудь с твоим пальто, — сказала она. — Если ты подрастешь хотя бы еще немного, твои панталоны будут торчать из-под подола.

— А что мадам Фернан может сделать? — поинтересовалась Анна.

— Не знаю… Наставить подол или что-нибудь в этом роде… — ответила мама. — Хотела бы я, как она, уметь делать такие вещи!