Как Из Да?леча, Дале?ча, Из Чиста? Поля...

"Зверь же, Скименом рекомый, есть всем зверям, и птицам, и гадам царь. Клыки имеет изогнутые, размером в длань, и зубы в три ряда, сверху и снизу. Величиною он с тура, но цветом светел, едва светлее солнца заходящего. Телом аки пардус, лицо же имеет сходственное с человеческим, а глаза у него - синь морская. Хвостом подобен скорпию земляному, на конце - жала, и в жалах тех - яд. Сии жала он, вскинув хвост над головою, метать способен. Гласом велик, и коли восхощет зверя созвать, рык издает, аки гром небесный, коли птицу - соловьем щелкает, коли гадов - гадом шипит. Бегом быстр, увертлив, воды не боится, а кольми паче свиреп и человекояден. Живет же где - неведомо".

Не раз и не два водил Алешка пальцами по дощечке, все думал, не упустил ли чего. Потом снова завернул, в кувшин спрятал и на прежнем месте закопал. Вернулся, лег и задумался. Никогда прежде о таком чудесном звере не слыхивал. Может, брешет книга? В ней ведь много понавырезано, чего придумкой кажется... А ежели нет? Сколько бед учинит, коли до города доберется. А добраться немудрено. Хочешь - берегом, хочешь - вплавь. Он ведь, если и впрямь такой чудный, озеро переплывет - и не заметит. Этого, конечно, в книге нету, чтоб плавать умел, только иначе и быть не может.

И так прикидывал Алешка, и эдак, не заметил, как ночь прошла. Только глаза прикрыл, ан уж петух голосит. За дневными заботами день пролетел, под вечер же опять дозором к дому Сычову отправился, а оттуда, так ничего и не углядев, на то место, возле которого девка ему показалась.

Сидит, озирается. Придет - не придет, гадает. Все больше в сторону города посматривает, сказала ведь, что бортник ей дядюшка.

Пришла, никуда не делась. Снова песня послышалась, как в прошлый раз, снова водой балуется. Ну да Алешке в этот раз посмелее.

– Поздорову будь, девица-красавица, - говорит.
– Может, имя свое назовешь, а то неспособно как-то...

– Может, и назову, - улыбается, - коли самому невдомек. Чего это у тебя, на лбу-то?

Сказать правду - все одно что себя оплевать. Вот Алешка и залился соловьем. Мол, забаловали молодцы так, что и унять некому. Ему и пришлось, потому как больше некому. Утихомирил, конечно, но, вот, слегка досталось.

– Это отчего ж так забаловали?
– спрашивает.

– Кому с какой девкой на игрищах быть сговориться не могли, вот и разодрались.

– А ты что же?

– А что - я?

– Ну, выбрал, кого из хоровода увесть?

Алешка и махнул с плеча. Тебя, мол, увесть хотел. И ждет, что в ответ скажет. Она же про то - молчок, а сама спрашивает:

– Ты дощечки-то свои посмотрел?..

Глядит на нее Алешка, и помстилось ему на мгновение, что не девка она. Ну, то есть, обликом девка, а весен ей - о-го-го сколько, не сосчитать!..

– И как думаешь - сладишь?..

– С кем слажу?
– не сразу понял Алешка. А потом, ровно дубиной по башке - так ведь это она про того самого зверя, как его, Скимена, речь ведет.
– Да неужто... за озером...

– А коли и так?
– сама серьезной стала, не улыбается больше. И эдак в упор смотрит, выжидаючи. Слепому видно, какой ответ ей надобен.

Только замялся Алешка. Одно дело - книжка там, или с Екимкой про разбойников. Тут же, ровно кур в ощип угодил. Ну как там и вправду зверь этот невиданный баламутит? С ним совладать, - знахарка надвое сказала, только скорее самому голову буйную сложить, нежели одолеть. У девки же уста чуточку дрогнули. Что ж ты, мол, добрый молодец, призадумался? Не ты ли давеча полгорода одним махом утихомирил? Али из тех, кто только языком молоть и способен?

– Оно, конечно, можно бы сладить, - бормочет Алешка, не зная, как лучше выкрутиться.
– Коня вот только у меня нет, оружия там... Ну, всего того, что богатырю положено. А без них - как же? Без них - никак...

– Никак, говоришь?

– девка щурится.

– Никак.

– А ежели будет тебе, и конь богатырский, и оружие?

– Ну, тогда... Только это ведь и обождать может. Ты мне насчет игрища лучше скажи, - попытался Алешка беседу в сторону увести, - согласная?

– Как же мне с таким робким богатырем, да на игрище? Засмеют. Переведайся со зверем, так и поглядим.

– Вот заладила: зверь, зверь... Не убежит, чай, да и не убудет от него. Глядишь, перебесится, и обратно уйдет, откуда явился... Сказано тебе - нет у меня ничего, чтоб одолеть окаянного. Не с голыми же руками...

– Голыми руками только девок с-под мостка за ноги хватать, - усмехается.
– Камушек-то не забыл, возле которого в дупло провалился?.. Сходил бы ты к нему еще разок, глянул, что да как, может, чего и выглядел бы ненароком.

И опять пошла себе, напеваючи. Только в этот раз решился Алешка глаз с нее не спускать и подглядеть, где живет. Крадется по кустам, чтоб не заметила, и тут, как назло, веткой по глазам шваркнуло. Зажмурился - пропала девка, будто и не было. Ну да не проведешь. Про камешек, да про дупло, да про дощечки - окромя Сыча сказать некому. Надо будет все ж таки заглянуть к нему, да напрямки и спросить. Ну, и к камню наведаться. Найдет ли вот только дорогу? Лет-то сколько минуло, не заросла ли?

Не заросла. Да, к тому же, казалось, ноги сами вынесли к камню заветному, синему. Нисколько не изменившемуся за прошедшие весны. И все вокруг него тоже, вроде, такое же, как прежде.

Забрался Алешка на камень, посмотрел вокруг, снова слез, вокруг обошел. Ну, хорошо, наведался. Никто камень этот самый не потревожил. И что с ним делать? Поелозил пальцами по поверхности, где надпись мнил, ан оказалось - прав был Кузьма, никакая это не надпись, а просто выщербленки. Стукнул пару раз кулаком поверху, столько же раз ногой пнул, зацепил снизу ладонями - поднять попытался, потом плечом приложился, толкнуть. Как же. Тут таких, как Алешка, десятка два-три потребуется, ежели только он в землю на версту не врос. А что? Запросто. Может, это не камень, а скала какая. Тогда ее вообще не одолеть. Уж не посмеялась ли над ним девка? Или все-таки посмеялась?..

Снова и снова осматривает камень Алешка, снова и снова вокруг бродит, бьет да толкает. Никакого проку. Палку взял, под камень тыкает - и тут незадача. Упирается палка, значит, глубоко он в земле сидит.

Совсем умаялся добрый молодец. Отошел на край полянки, присел на травку, глядит и думает. Оно, конечно, разрыв-травой можно попробовать. У Всеведы разжиться и попробовать. Это ежели камень вроде как замок. Если же нет - не поможет. А можно просто - плюнуть, и забыть. Повернуться и уйти, словно ничего и не было. Девке же соврать что-нибудь. Сказать - не нашел камня. Или вообще - пропал. Пришел, мол, на то самое место, а его - нету. В землю ушел. Вместо себя болотину оставил. Хочешь, отведу, покажу? Ее, девку эту, главное в лес заманить, а там уж Алешка не оплошает...

Размечтался, про камень совсем позабыл, на нем же вроде как движение обозначилось. Пока молодец о своем думает, две ящерки зеленые откуда-то на солнышко выбрались. Алешка смирно сидит, им и не боязно. Распластались, греются. Тут-то Алешка их и приметил. Обычные ящерки, ничего в них колдовского нету, ему же кажется - коли изловить, сразу загадка и разрешится. Уполз в кусты, выглянул - смирно сидят, на прежнем месте. А как начал ветками шуметь, кругом обходя, чтоб с той стороны подобраться, где ближе казалось, - юркнули, и нет их.