Как Из Да?леча, Дале?ча, Из Чиста? Поля...
Шрифт:
На реке - заводь, а в заводи - островок махонький. Сажен пять до него будет. Глубина всего ничего, по грудь, перейти можно. Растительность на островке имеется, размах есть, а главное - торчит несколько стволов, совсем голых, даже кора облетела. Толщиной чуть поболее локтя, вышиной - в четыре роста, то есть, ежели метаться ими, самое оно. Лучше и не сыскать. Иван, как их увидал, мало в пляс не пустился. Хотел сразу из земли вывернуть, да Алешка отсоветовал. Чего зря корячиться? Люди, небось, не дурные, на ладье-то, одного хватит, коли удачно бросить. Коней, давай, здесь оставим, а сами на островке дожидаться станем.
Ну, перебрались, постояли, ожидаючи, как вода с-под доспехов стечет, - не богатырское это дело, сначала сымать, потом надевать, - сели под
Уговорились. Алешке даже интересно стало, что из всей этой затеи получится.
Сколько времени прошло, слышат, весла о борта стучат, а там и ладья показалась. Ветра нету, на веслах идет. Возле дальнего берега. Докричаться - тут особой хитрости не требуется, а вот ствол докинуть... Ладно, поглядим, как Иван справится.
Может, и справится... Ишь, как легко из земли выдернул, ровно перышко из курицы.
– Давай, - шепчет, - подсобляй... Дальний конец придержи, а я поудобнее перехвачу, чтобы как копье было...
Начал Алешка ствол этот самый хватать да подтаскивать, и тут... Загудел ствол. Так загудел, что ажно ходуном заходил. Что еще за напасть такая?
Оказалось, это он только с виду такой крепкий, а внутри - сгнил совсем. Поверху его дятлы обстучали, дыр понаделали, так в эти дыры шершни поналазили. Гнездо себе там свили. Алешка как в первую дырку глянул, так ему сразу и нехорошо стало. Он внутрь смотрит, а они - изнутри. Здоровенные, с кулак. И злые. Это как раз понять можно. Дом почти что среди бела дня разоряют, как же тут не озлиться? И, кажется, столько их там, сколько степняков в Степи. Только с кочевниками проще. Их и мечом унять можно, и палицей приголубить. А этих чем взять?
Видит Алешка, дрянь дело, и начал потихоньку отступать. Об том, чтоб Ивана предупредить, как-то не подумалось. Казалось бы, чего уж проще, метнул бы тот ствол подальше в реку, и вся недолга. Однако про метнуть - не подумалось, а вот драпануть - и думать не нужно, ноги сами понесли.
– Ты чего там?
– Иван зашипел. Повернулся к товарищу, - понятное дело, со стволом на плече, - и об соседнее дерево им - хрясть!..
Ну, тут уж шершни ждать не стали более, всей ордой вывалились. Алешке показалось - небо почернело. Их обычно в гнезде не очень много бывает, а тут и впрямь - туча тучей. Или, может быть, и впрямь у страха глаза велики...
Иван, как увидел, тоже застыл поначалу, как был, со стволом этим дурацким. Хотел было Алешка ему крикнуть, чтоб дубиной этой тучу шершневую разогнал, ан как-то разом не до смеха стало, когда понял, что вот-вот всей стаей накинутся. Глянул вправо-влево, где бы спрятаться, ничего не приметил, и к протоке метнулся, чтоб, значит, на другой берег, да куда-нибудь в лес забиться. Только и услышал, прежде чем в воду плюхнуться, что Иван позади ствол бросил и за ним бежит.
Только Алешка нос из воды высунул, на него сверху Иван насел. Он ведь не смотрел, куда прыгает, ему главное - чтоб шершни не поймали. Он и Алешку обратно под воду загнал, и сам с головой погрузился. Вымахнул Алешка, воздуху глотнуть, рот раззявил, смотрит - а прямо перед ним, глаза в глаза, зверье полосатое гудит. Он опять нырнул. Надо бы по дну ползти, к берегу, где лес, да разве тут сообразишь сразу? Еще и Иван рядом бултыхается... Вот ежели видел кто, как сети тянут, в которые не рыба - рыбина - угодила? Бьется она, то один поплавок притопит, то другой... Так и эти: то один над водой выскочит, то другой. Хватанут воздуху, и вниз. Кому ж охота укушенным быть? В народе поговаривают, запросто до смерти закусать могут. Это ежели обычных размеров. Здесь же - что твои коровы летают. Коли в разные места кусать будут, еще поживешь. А тут - только лицо да шея открыты. Ну, штаны, понятное дело, тоже
защита плохая. И ведь не улетают, супостаты! Больно уж Иван их разозлил, дома лишивши. Хотя, там таких стволов еще несколько торчит, любой выбирай да живи, сколько влезет...Прыгали, прыгали, - дурное дело, как известно, не хитрое, - Иван первым додумался, как себя из беды вызволить. Забрался в заросли травы прибрежной, обмотался ею, как чудо-юдо водяное какое-нибудь, и ползком на берег выбрался. Видит Алешка, к коням чудо-юдо ползет, и вроде как часть зверей вокруг него вьется, то есть, на его собственную долю меньше осталось. И тоже - сначала к траве речной, а потом - на берег. Глядит, Иван уже в седло влез, - товарищ, называется. К тому времени, как Алешка до своего добрался, уж и след простыл. Только через полверсты и догнал... Упрекать начал, - что ж ты, мол, в беде бросил?
– а тот, траву сдирая, спокойненько так отвечает. Чем же, говорит, я тебе помогу? Озлился Алешка. Мечом бы, отвечает, размахивать начал, они б со смеху перемерли. Откуда ж мне было знать, отвечает. Раньше б сказал, тогда б и утекать не пришлось. Вот и пойми его, то ли надсмехается, то ли и вправду голова покрепче дубовой будет.
Пока вину промеж себя делили, кому большая часть достанется, ладья-то, небось, далеко убежала. Снова к реке выбрались, а она уж пятнышком едва заметным кажется, и, зараза, все к дальнему берегу прижаться норовит. Это, как раз, понятно, почему. Там лесу меньше, и не такой густой; там лихим людям спрятаться сложнее. Будь Алешка один, он на своем чудо-коне реку бы враз перемахнул, только одному - что толку? Переплыть же ее - нечего и думать, тут плот делать надобно. Про брод, при эдакой-то ширине, и думать забыть...
Наверстали, конечно, упущенное, ан все равно - обидно. По случайности, - не по глупости же собственной!
– времечко по ветру пущено. Иван до того разозлился, слова не скажи - сразу накидывается. Окажись перед ним эта самая ладья, до тех пор не успокоится, пока до щепок не изломает. Алешка поначалу тоже в ответ злился, а затем похохатывать про себя принялся, да Ивана еще пуще раззадоривать. Больно уж смешно на него со стороны смотреть.
А как догнали, да вперед забежали, так будто судьба им улыбнулась. От самой воды, к лесу, будто кто делянку чистить собирался, али избу ставить, - теперь уж не узнать. Да только оставил после себя полянку с пнями, как раз то, что Ивану надобно. Он первый как выхватил - так к себе прижал, словно невесту-красавицу. Еще пару выдернул, так сложил, чтоб кидать сподручнее было. Костер разводить не велел: чтоб с воды не заметили, и ветерком дым на воду не потянуло, - тоже выдаст.
Поутру, на всякий случай, ближние деревья осмотрели, нет ли в них чего. Иван так усердно в каждую дырочку заглядывал, что Алешка совсем уже было хотел ему посоветовать и под пни заглянуть, - нешто там медведь себе берлогу устроил?
– да раздумал. Полезет ведь, ишь какой нахмуренный от дерева к дереву бродит...
Как и давеча, весла стукнули. И снова ладья к дальнему берегу прижалась. Алешке и вполовину пня не добросить, а Иван - примеривается. Времечка удобного дожидается. Дождался, наконец...
И оказалось тут, что пни метать, тут тоже сноровка особая требуется. Ухватил Иван пень за корень, гаркнул громким голосом, что, мол, гой еси, добры молодцы, а давайте-ка вы с того берега к этому плывите, да и дернул со всей силушки. Или не со всей, да только и того хватило, чтоб оторвался корень, а пень саженях в двух в воду шлепнулся.
Крякнул Иван, на пень смотрит, на руки свои... Только было Алешка сунулся: ты чего, мол, такое орешь? Там же девица красная, на ладье, а твое слово такое, что даже корень оборвался, остепени, язык-то...
– Ухватил другой, начал над головой крутить, - и тот оборвал. Товарищ его чудом присесть успел, а то б ему точно несдобровать. Шелом сбило, хорошо голову не задело. Пока искал, снова надевал, у Ивана дело вроде как на лад пошло. До того приноровился, что пни один за другим летят, и, главное, мало того, - долетают, - так еще совсем рядом с ладьей этой плюхаются.