Как Лоллипоп стал Лоллипопом

Бабушка Лоллипопа работала уборщицей в конторе электрофирмы. Там она убирала ежедневно - кроме суббот и воскресений - по три часа. С пяти утра до восьми. Естественно, пятнадцать рабочих часов в неделю бабушку обеспечить не могли. Но она получала ещё пенсию за умершего дедушку. На пенсию и на уборщицкие деньги можно было жить вполне сносно. Она даже частенько давала маме Лоллипопа разные суммы, потому что у мамы с деньгами было туго.

Лоллипопу и сестре куда как удобно, что бабушка работает в такую рань. В начале девятого она снова дома. Моет оставленную после завтрака посуду, бегает по магазинам, прибирает, готовит обед. Когда Лоллипоп возвращается из школы, на столе стоит яблочный сок и чистые тарелки. Так что у Лоллипопа, положа руку на сердце, было ощущение, будто его бабушка вообще на работу не ходит.

Но потом электрофирма, где работала бабушка, начала расширяться: старого корпуса не хватало.

"Конторские-то сидят друг у друга прямо на головах, как бременские музыканты", - рассказывала бабушка.

Пришлось, значит, электрофирме новый корпус возводить, повместительнее. Но этот новый корпус выстроили не "в двух шагах за углом", а в другом районе города.

Такую махину за один день не отгрохаешь. Два года ушло на строительство нового корпуса. Последние два года бабушка время от времени приговаривала: "Переезжать будут без меня! Не тратить же час в один конец ради трёх часов работы. Да и не такие уж они мёдом мазанные!" И она заявила: "Как только они переберутся, подыщу себе другое место!"

Лоллипоп считал, что бабушка права. Ещё он считал, его это никакой стороной не касается. Даже когда бабушка объявила: час пробил, переезд назначен на первое число следующего месяца, Лоллипоп ничуть не взволновался. И что она просматривает объявления в газете, не трогало его. Потом, правда, стали слегка досаждать регулярные хождения к доске объявлений о найме на работу. Во-первых, она отлучалась ежедневно - вместо того, чтобы сидеть дома и делать ему бутерброды с ветчиной, а во-вторых, вечера напролёт она обсуждала с мамой различные варианты с работой. У Лоллипопа от этих разговоров уши вяли. "Чистый заработок", "общий размер жалованья", "отпускные"... Даже такое условие, как "пропорциональная скидка с отпускной суммы", упоминалось бабушкой. К лешему "пропорциональную скидку"! Пусть лучше играет с Лоллипопом в "морской бой", или в "слова", или в "поддавки". В конце концов, бабушка нашла верное место.

Лоллипоп облегчённо вздохнул. Он рассуждал: "Слава богу, теперь всё пойдёт по-старому! Хорошего понемножку!" Сам себе он казался удивительно кротким и славным: с таким смирением выдержать безумную говорильню и беготню вокруг нового бабушкиного места! Это оказалась вовсе не какая-нибудь контора, а семья. Гофштеттеры - так их звали. Там бабушка за час работы получала намного больше, чем в электрофирме. К тому же она сказала:

"Мне вообще Гофштеттеры по душе. У нас с самого начала взаимная симпатия".

Лоллипоп удивлённо спросил:

"Скажи-ка, бабуля, разве они встают так рано, что в пять уже можно начинать?"

"Отнюдь, - сказала бабушка, - здесь я буду начинать только в одиннадцать. Оно и к лучшему. Хоть высплюсь наконец. Я ведь не от хорошей жизни поднималась ни свет ни заря".

"Порядок", - решил Лоллипоп.

Дело всё ещё казалось безобидным. Он даже рад был за бабушку. Но когда она сказала: "Зато работаю до шести!" - Лоллипоп взревел, как раненый лев.

"А мой обед?" - рычал он. Лоллипоп придавал очень большое значение спокойному, вкусному обеду в уютной обстановке. "А домашние задания?" - рычал он. Лоллипоп любил, чтобы бабушка сидела за столом и вязала, пока он строчит многоэтажные, безошибочные уравнения или куцые, усеянные ошибками сочинения. Ещё Лоллипоп поскандалил из-за бутербродов с ветчиной. Из-за того, что дома всегда должен находиться кто-то, кто мог бы пришить пуговицу. И вообще, ревел он, ему нужен хоть кто-нибудь, с кем можно пообщаться. Сестрица подчас чудовищно тупеет, с ней особенно не наговоришься. Унять Лоллипопа было невозможно.

"Ты только прикинь, - вразумляла бабушка, - я ведь зато к Гофштеттерам всего три раза в неделю хожу. А четыре полных дня - дома!"

Но даже этот довод был слабым утешением для Лоллипопа. Он здорово обозлился и надулся.

"Потерпи хоть немного, - сказала мама, - всё будет не так страшно, как тебе кажется!"

Лоллипоп и злился, и дулся, и терпения набирался, но всё вышло ещё страшнее, чем казалось. Мало того, что три раза в неделю он бабушки вообще не видел. Им ещё хотелось, чтоб он делал кошмарнейшие вещи! Сразу после уроков он должен как угорелый нестись домой, вставать к плите и разогревать картофельный суп, медленно помешивая в кастрюле. После еды он должен ставить тарелки в раковину и напускать в неё воду.

И ещё он должен ходить к Смешанному Отто - не посидеть на картошке и пососать леденец, а со списком.

С длинным списком, состоящим из скучнейших предметов, как-то: мука, стиральный порошок, сахар, рис. Вдобавок ему вменялось в обязанность получать у сапожника обувь и относить в чистку скатерть!

Но самое возмутительное - никому, кроме Лоллипопа, это возмутительным не казалось. Смешанный Отто даже рассмеялся, когда Лоллипоп поведал о своём горе. И учительница его не поняла. Когда Лоллипоп объяснил, что не мог дома писать сочинение, так как должен был вытащить бельё из стиральной машины и развесить его в ванной, она cказала: "Смешно, Лоллипоп, это отнимает каких-то две-три минуты". Причём она имела в виду возню с бельём, а не сочинение. Один человек понял его. Эгон, сосед по парте.

"Лоллипоп, - задумчиво сказал Эгон, - разве у тебя нет сестры? Такой длинной, белобрысой, года на два тебя постарше?"

"Само собой", - сказал Лоллипоп.

"Тогда я здесь чего-то не улавливаю", - сказал Эгон. И у него есть мать, она тоже работает; а бабушки у него вообще нет. Но всеми делами по дому занимается сестра. "Во-первых, потому, что она старше, - сказал Эгон, во-вторых, потому, что домашние заботы - женские заботы!"

В этот день Лоллипоп шагал из школы в отличном настроении, хотя был "безбабушкин" день. Дорогу к дому он выбрал не самую короткую. Первым делом заглянул в парк, где малость погонял мяч, потом пошёл провожать Эгона до дома, где разглядывал коллекции марок, а после завернул в кафе-мороженое - съел клубничный пломбир. И лишь тогда направился домой.

У сестры занятия кончались на час позже, но когда Лоллипоп явился, она уже была дома. И вне себя. Лоллипопу поручили, как только он придёт из школы, включить духовку. В духовке стояла картофельная запеканка с дольками нарезанной ветчины. Бабушка ещё с утра сделала её и слегка пропекла. Не хватало лишь поджаристой корочки. А сейчас запеканка, понятное дело, была холодной.

"Явился бы вовремя, - выговаривала сестра, - запеканка была б уже горячая, с хрустящей корочкой!" Лоллипоп ни слова в ответ. "А я голодная как зверь!" ругалась сестра. Она заглянула в духовку: "Теперь законно минут десять жди, пока будет готово!" Лоллипоп вытянулся во всю длину на кухонной кушетке и скрестил руки на груди.

"Зажигать духовку, равно как и разогревать запеканку - женское дело, о почтеннейшая сестрица", - изрёк он.

"Ты спятил, Лолли", - сказала сестра.

Лоллипоп замолчал и больше не шевелился. Даже когда сестра позвала: "Не сочти за труд - встань и накрой на стол. Запеканка готова".

Он молчал и не пошевелился, даже когда сестра сказала: "Лоллипоп, садись за стол да прихвати, будь уж так добр, яблочный сок из холодильника".

Тогда сестра подошла к кушетке и чего только не наговорила. И что он рехнулся, и что она всё равно в тысячу раз больше него делает. И что он ведёт себя как султан в гареме. И что он смесь барана с чемоданом, да к тому же несусветный лентяй. Она даже заехала ему со злости в живот. Очень прилично. Он снёс это беззвучно. А голод его не мучил. Клубничного пломбира хватило бы семью накормить.