Как любят россияне

Мне было грустно всю дорогу. Уже в самом конце пути я призвала на помощь рассудок, внушив себе, что этот милый, веселый человек никак не может быть героем моего романа.

Вернувшись домой, я рассказала подругам о встрече с Алешей как об интересной, но завершившейся романтической истории. И неожиданно получила от него письмо (адрес я свой ему давала, но абсолютно не верила, что он напишет).

Письмо было написано карандашом красивым, мелким почерком. Алеша уверял, что так и не забыл мои глаза, голос с учительскими нотками, умолял меня ответить..

Удивляясь своей радости, я, однако, ответила сдержан но: пусть не воображает, что я этого только и ждала! Да и ответила, выждав паузу в несколько дней.

И тут же приходит второе его письмо. Он недоумевает по поводу моего молчания, пишет, что отпуск его мрачен. Он сердится, страдает и требует, чтобы я ответила запиской любого содержания.

...

Так завязалась наша переписка… Письма его были не только интересными, но и безукоризненно грамотными. Он писал о своей работе на заводе, общественных делах, спорте, новых фильмах. А заканчивал часто так: «Не высыпаюсь, не хватает времени на сон. Но все равно часто вижу тебя во сне, Аня, Анечка, Анюта».

Между тем у меня шла новая жизнь, связанная со школой, новыми коллегами и студенческими друзьями.

Писать в Москву я стала реже, да и оттуда письма приходили не так часто.

Алеша то извинялся за долгое молчание, то звал меня «далеким огоньком» и просил не мучить его – поскорее ответить.

К весне я познакомилась со своим будущим мужем. Алеша был так далеко… Да и что такое – один день знакомства? Я решила написать в Москву письмо. Последнее. Оно получилось длинным, трудным. Я предлагала прекратить переписку – зачем загружать почту? Но где-то между строк оставляла ему крошечную надежду: если он любит меня, он напишет другое письмо.

В глубине души, все понимая рассудком, я все-таки боялась рвать с Алешей. Чем-то держал он меня на таком расстоянии. И когда я шла к почтовому ящику, гордая своей решимостью, я опять вспомнила лицо худенького очкарика, его шепот в тамбуре вагоне: «Целую без разрешения» – и его короткий взгляд снизу.

В тот же день я получила большое письмо от него, полное нежности. И поняла, что случилось непоправимое. В положенное время я вынула из ящика его другое письмо – ответное на мое – со смешанными чувствами страха и надежды. И долго-долго смотрела на тетрадный листок, на верхней строчке которого было написано: «И… получил?..» И больше ничего. Я вспомнила, что в последнем большом письме он спрашивал с тревогой: «Так я скоро получу от тебя письмо, мой „огонек“?»

Всю жизнь я мучилась этой короткой фразой «И… получил?…». Что в ней – упрек? Разочарование? Боль или презрение?

Все его письма я бережно хранила (они и теперь целы), и один раз в год, во время длинного учительского отпуска, я усаживалась за уборку письменного стола, перебирала разные реликвии и перечитывала Алешины письма. И грустила, и радовалась. И снова смотрела на фотографию – не очень удачную – вихрастого мальчика. И снова была молодой… А пять лет назад, по традиции возвращаясь в молодость, я вдруг возмутилась несправедливостью судьбы: где-то жил не забывший былое человек, почти чужой и чем-то очень близкий, а я совсем ничего не знаю о нем.

...

И я написала

коротенькое письмо на старый адрес его мамы, не уверенная в том, что она живет там же. Да и жива ли? Ответа я не получила и, загрустив, успокоилась: ну кто же ворошит далекое-далекое прошлое?

Месяца три спустя я сидела у телевизора. Я жила уже одна: с мужем расстались, дети выросли, женились. Я очень ждала спортивного комментатора: тогда шел чемпионат мира по шахматам.

И тут зазвонил телефон. Досадуя, я быстро подошла к аппарату и взяла трубку.

Приятный незнакомый мужской голос поздоровался, уточнил имя, помолчал, точно обдумывая, что сказать. И когда я услышала вопрос: «Чем вы сейчас занимаетесь?», меня охватило раздражение. Я попросила незнакомца назвать себя, в противном случае пообещав положить трубку.

– Не надо класть трубку! – взмолился незнакомец – Не надо, пожалуйста! А то мы опять не увидимся двадцать пять лет! Аня, Анечка, Анюта… Ну что же ты не узнала меня?! – с укором и теплотой произнес взволнованный голос. – Это я, Алеша.

– С ума сойти, – сказала я почему-то, никак не понимая, что он спрашивает уже несколько раз: можно ли ко мне сейчас зайти?

Я, положив трубку, бросилась к зеркалу, провела щеткой по волосам, помадой – по губам. И поняла: в сегодняшнем измерении я выгляжу вполне хорошо. Но если минусовать двадцать пять лет… Нет, между тем лицом и этим нет ничего общего… Я заметалась по квартире, собирая газеты, а услышав глухой стук двери в подъезде, распахнула свою дверь. По лестнице быстро поднимался сухощавый мужчина с седеющей головой, в плаще и в очках. Совершенно незнакомый мужчина!

– А вот и мы! Здравствуй! – сказал он, входя в тесную прихожую, чмокнул меня в щеку и стал снимать плащ, глядя на меня с откровенной радостью и любопытством.

Он подготовился к встрече. У меня же не было и получаса, чтобы осмыслить случившееся и выбрать подходящий тон. И я сразу шагнула из настоящего в давно ушедшее время.

– Это я должен спросить тебя: зачем ты написала такое большое плохое письмо? – живо, даже запальчиво спросил Алеша. – Неужели ты не знала, что плохие письма пишут короткими?

– Как твое, – усмехнулась я. – Ты что же, хотел, чтобы я всю жизнь писала длинные хорошие письма?

– А куда бы я тебя тогда позвал, в общежитие? – опять запальчиво воскликнул он, словно мальчишка. – И вдруг совсем другим, взрослым голосом сказал: – Ты знаешь, когда я перечитываю твои письма, я всегда думаю: ведь зачем-то мы тогда встретились?

Меня поразила не вторая, а первая часть фразы.

– Как! Ты перечитываешь мои письма?!

– Каждый год. Они у меня в сейфе на работе.

– И я, я тоже перечитываю… каждый год, – почему-то тихо сказала я.

...

Не знаю, что думал он в затянувшуюся паузу, а я думала с ужасом о непоправимости случившегося. И о том, что жизнь прошла. Потом мы сидели на тесной кухне, пили чай и слушали друг друга.

Оказалось, у него взрослый сын и внук, дома все хорошо. Он достиг определенного положения, при котором много работы и вполне приличная зарплата. А ко мне он приехал в командировку в наш город, после того, как мать при встрече рассказала о моем письме.