Как мамочка за чудом ходила

ГРАНИЦА НА ЗАМКЕ

утник стоял и озадаченно рассматривал представшую перед ним контрольно-следовую полосу, ряд столбиков, уходящих влево и вправо, и колючую проволоку, натянутую между ними. Было очень похоже на границу, хотя никаких границ в этом месте вроде не предполагалось. Путник двинулся было вперед, но далеко не ушел.

— Стой! Кто идет? — грозно окликнул его мужественный голос из-за ближайшего пышного куста сирени.

— Свои, — осторожно отозвался Путник, приостановившись.

— Свои дома сидят, — недовольно ответил тот же голос.

— А я вот тоже свой, только путешествовать люблю, — миролюбиво отозвался Путник. — Да ты не беспокойся, друг, я же так, транзитом. Пройду быстренько — только вы меня и видали. А тут что, охраняемая территория, что ли?

— Еще как охраняемая. Частная территория. Граница тут проходит, понимаешь? — проинформировал голос.

— А какого государства?

— Суверенного и автономного. Моего!

— Ого! Круто. И армия имеется? — поинтересовался Путник. — Десант, пехота, артиллерия, погранцы?

— Ограниченный контингент, — чуть помедлив, нехотя признался голос.

— И какова численность? — продолжил расспросы Путник.

— А ты, часом, не шпион? — подозрительно спросил голос. — Высматриваешь, вынюхиваешь… Не засланный ли ты к нам?

— Да ты что, какой я шпион? Я путник, — засмеялся тот. — Меня, бывает, посылают, но чтобы засылать… Нет, не шпион я.

Путник сделал шаг вперед и тут же остановился, потому что голос завопил:

— Стой! Стрелять буду!

Путник оценил проявившиеся истерические нотки и послушно остановился.

— Да чего же ты такой нервный? — удивился Путник. — Все, все, стою! Расслабься!

— Ага, расслабишься тут, — пожаловался голос. — Только бдительность потеряешь, а она уже тут как тут. Как будто ждет. Лезет и лезет!

— Кто она-то? — спросил Путник.

— Да нарушительница же! — раздраженно воскликнул голос. — Слышь, у тебя закурить не найдется?

— Найдется. Ты только вылезай из засады, посидим, покурим вместе.

— А вдруг она в это время и полезет? — засомневался голос.

— Не дрейфь, братан, нас теперь двое, отобьемся как-нибудь, — пообещал Путник.

— Ну ладно, — через непродолжительное время решился незримый «братан». — Ты только сделай пару шагов назад, а то вдруг ты все же вражеский лазутчик?

— Да не лазутчик я, — вновь отбоярился Путник. Но все же отошел. — Все, ты ж видишь, оружия нет, душа нараспашку, руки над головой — выходи, не бойся.

Из-за куста вышел мужчина лет тридцати: вид настороженный, взгляд пристальный, в руках — рогатка. Одет он был в тренировочные штаны и камуфляжную майку, на голове — пижонская бейсболка с прикрепленными для маскировки ветками.

— Ополченец, что ли? — окинул его взглядом Путник. — Или это в регулярных войсках послабление с формой вышло?

— Да у нас тут по-домашнему, — уклончиво ответил странный пограничник. — Чего насчет закурить-то?

Вскоре оба уже сидели и дымили, приглядываясь друг к другу.

— Куда шел-то? — первым нарушил молчание страж границы.

— Куда глаза глядят! Хожу вот, жизнь изучаю, — охотно откликнулся Путник.

— А с какой целью?

— С целью сбора и передачи знаний и обмена опытом. Люблю, понимаешь ли, делиться!

— Делиться, значит, любишь… — задумчиво произнес пограничник.

— Ну да. Можно сказать, в голове у меня большая энциклопедия полезных советов, — весело сказал Путник.

— Советов, говоришь… — еще больше призадумался суровый воин. — И всем советуешь?

— Всем, кто хочет слушать. Служивый, а ты мне вот что скажи: куда я забрел-то? А то вдруг ненароком сунусь не туда, а ты по мне шарахнешь со всей дури. У тебя вон оружие имеется. — И он кивнул на рогатку.

— Оружие! — горько усмехнулся страж границы и бросил рогатку наземь. — Да супротив нее любое оружие — фикция одна. Она найдет как достать. Все время умудряется сквозь кордоны просочиться.

— Да кто она-то? — в очередной раз спросил заинтригованный Путник. — Что за напасть такая?

— То-то и напасть, — судорожно вздохнул камуфляжный. — Бывшая моя, вот что за напасть. В прошлом — жена, а теперь вот — захватчица и злостная нарушительница.

— Что, по-плохому расстались? — сочувственно спросил Путник.

— Да лучше бы по-плохому! — вскинулся пограничник. — Поругались бы, и каждый — в свою жизнь. А мы по-цивилизованному. Что называется, «остались друзьями». То есть я сам не понимаю, разошлись мы или нет.

— Живете под одной крышей никак?

— Не, под разными. У меня уже другая семья. Но ей это по фигу, ее в моей жизни вроде как не меньше, а еще больше стало.

— Это как так?

— Ну как? Постоянно границы нарушает, вот как! Лезет на мою территорию, — пожаловался незадачливый защитник суверенного государства. — Ни днем ни ночью расслабиться не могу. Все время жду: вот сейчас телефон зазвонит.

— Да-а-а-а… А ты ей правила свои обозначал?

— Обозначал, конечно! — оживился воин. — Так она не учитывает! Она все слышит так, как ей надо, а делает, как считает нужным, остальное — побоку. И раньше было так же, когда еще вместе жили. В общем, после развода еще хуже достает.

— Если достает, значит, хочет тебя видеть, — предположил Путник.

— Да это-то ясно, — уныло махнул рукой страж границы. — Да только меня-то она не спрашивает, хочу ли я ее видеть. Мне бы отдохнуть от этих «дружеских отношений». А она звонит и звонит…

— Любит, наверное?

— Какое «любит»? — почти взвыл камуфляжный. — Разве так любят? Она ж меня, как волка, флажками обложила.

— А ты так и норовишь махнуть через флажки, на волю…

— Да вот вроде махнул уже. А воли не чувствую. Все время приходится бдить, чтобы границу не нарушала! От телефона уже шарахаюсь…

— А зачем разговариваешь?

— Так у нее пароль! — в отчаянии махнул рукой страж.

— Какой такой пароль?

— Пароль «дети», отзыв — «отец», — объяснил воин. — Она мне про детей звонит. Дети же с ней остались, ну она меня и давай подтягивать, вроде как «детям нужен отец».

— А что, не нужен? — спросил Путник. — Или ты их не любишь?

— Да люблю, люблю. И не отказываюсь. Только вот знаешь, честно тебе скажу: нутром чую, что они для нее как повод. Ну, чтобы мне позвонить. Или написать. А меня прямо с души воротит. А что она меня за китайского болванчика держит? Ну, я и уклоняюсь, как могу. Детей, конечно, жаль. Но вырастут — поймут. Я им объясню.