Как многое хотелось рассказать…

– Да пусть горит.

И он решительно зашагал по серому тротуару. Провожая потерянным взглядом удаляющуюся широкую спину этого высокого мужчины, она вдруг с грустью подумала, что, возможно, никогда его не увидит. «Да, наверное, он куда – то спешил по своим неотложным делам или опаздывал на автобус?» Господи, появилось какое – то странное, необъяснимое желание пойти за этим незнакомым мужчиной, в надежде еще где – то с ним увидеться, и возможно, поговорить о чем-то хорошем. Может быть, пройти за ним до автовокзала? Но, оглянувшись на подгоревший забор, она вспомнила, что ей надо «добежать» до службы социального обеспечения. Двухэтажное здание этой службы находилось на окраине поселка. В этом новом здании она прошла по служебным кабинетам. Но в этой «службе» многие ее вопросы по обслуживанию посетителей остались без ответа.

– Почему мы должны ходить по этажам? Наверное, база данных по категориям льгот должна быть в одном кабинете?

И все же, после законченных дел с бумагами, она в хорошем настроении вышла в узкий коридор учреждения. Навстречу шел, направляясь к выходу, тот самый высокий светловолосый мужчина в осенней куртке. Но при выходе из здания он заметил ее «распахнутые» счастливые глаза и остановился, приветливо улыбаясь.

– Да, все дороги ведут сюда, но лучше бы, конечно, – в Рим! Но у вас грустная улыбка. У вас все хорошо?

И она ответила ему, в легком смятении:

– Да – да, все хорошо. Да, наверное, это просто, как говорят, осенняя усталость.

Мужчина вышел на улицу, поднимая воротник куртки от холодного ветра. А для нее все окружающее пространство стало каким – то опустевшим, и в этой бесконечности проявилось растянутое время, как «расплавленные текучие» часы на картине С Дали. Она вышла из белой пустоты и тишины здания и не могла идти. И снова усилилось чувство какой – то потерянности! На улице шелестел по веткам деревьев слабый дождичек. И холодный сырой ветер усиливался. Она остановилась, поправляя теплый шарф.

– Ветер, ветер, на всем белом свете…

И не было никакого желания возвращаться домой, пешком (под этот моросящий дождичек).

– Какой холодный ветер, дождь! Поеду домой на автобусе.

За поворотом от главной дороги междугородней трассы она вышла к светлому зданию автовокзала. В ожидании автобуса она стояла под навесной крышей здания и не замечала холодных капель дождя, вместе с порывами ветра падающих на ее темные, влажные пряди волос. «Что за грусть под дождем ноет в сердце моем?» – Поль Верлен не нашел ответа, но и для нее не находилось ответа. Притихшая, как маленькая мокрая собачонка, она смотрела на проходящие автобусы, на прохожих, встречающих и провожающих. Но вдруг заметила, что высокий мужчина в осенней куртке уверенным шагом, как давний знакомый, приближается к ней. Подошел и улыбнулся серо – зелеными глазами.

– Ну, мы с вами в третий раз встречаемся! В этом есть что – то мистическое и загадочное!

В ответ она застенчиво улыбнулась.

– Да, да, и что самое интересное, трижды до захода солнца! Но каким, просто мистическим, было ваше появление в сопровождении этих трех стихий – огня, ветра, дождя! Наверное, это партнеры в вашей непростой работе?

– Да, вы почти угадали, но, скорее, это темные силы, злые фантомы, они всегда появляются из ниоткуда. Да, вот, работаю в Приморье, в лесничестве (пожары, ветры, дожди).

– Да, это привычное для вас зрелище, и поэтому вы с такой легкостью обошли «возгорание» в центре поселка?

Он взглянул на нее, иронично улыбаясь.

– Да, но если говорить о стихийных бедствиях, то помнится, их называл Эзоп – огонь, женщина, море! Меня зовут …, а вас как зовут, милая женщина?

Она улыбнулась.

– А мое имя означает символ неба и дождя.

– Да, я так и подумал, что вы – женщина – стихия, и это нас как – то сближает. Наверное, вы – оттуда, «с темного неба сошедшая».

Он вдруг приблизился к ней и как-то доверительно проговорил.

– А вы приезжайте к нам, в приморское лесничество, в центр реабилитации диких животных, познакомлю с нашим тигром и другим зверьем. Но вот сегодня выезжаю в город, в командировку. А вы не хотите поехать в город, отдохнуть от ваших деревенских забот? И наверное, вы могли бы поехать в город к вашим родственникам, друзьям?

Да, она почти всю жизнь прожила в городе и очень скучала по «шуму городскому». Но, в силу своего «пуританского воспитания», подумала – как можно, в день своего первого знакомства поехать с незнакомым мужчиной в город! Нет, такое продолжение «авантюрного романа» не для нее! И что он подумает об этом легкомыслии незнакомой женщины? А вслух она решительно произнесла:

– Нет – нет, не могу оставить моего старенького дедушку, одного, в холодном доме.

– Ну хорошо, пойдемте к вашему дедушке, возьмем бутылочку вина, затопим печку, посидим, поговорим…

– Нет – нет, дедушка нас не поймет, уже темнеет, и какие гости на ночь глядя?

Несколько минут они помолчали, оглядываясь на какое – то движение вокруг – автобусы, пассажиры. От прилива нежности к этому незнакомому мужчине у нее перехватывало дыхание, но хотелось бесконечно долго простоять с ним под этим холодным дождем. Она перевела взгляд на его мужественное, спокойное лицо и с улыбкой произнесла:

– А вы знаете, что говорил Кафка? «Стой под дождем, несмотря ни на что, но будет солнце, и оно зальет тебя своим светом»!

– Да, наверное, он имел в виду «ненастье, непогоду» в каких-то человеческих отношениях – проблемах, неудачах в делах. Но все может измениться – отползает темнота, и светлая полоса новых отношений «заливает тебя своим светом»!

Но она подумала, что для нее – вот он, тот самый чистый свет серо – зеленых, лучистых глаз! И она, с легкой застенчивостью и с некоторой надеждой в голосе, спросила:

– Но мы еще увидимся? Возможно, вам необходимо будет приехать по делам, и мы могли бы еще встретиться, пойти в кино или на концерт?

Она что – то еще пыталась негромко проговорить и понимала, что все ее слова разлетались вместе с холодными брызгами дождя. Но казалось, что он не слышал ее слов и смотрел на ее мокрое лицо.

– А у вас глаза красивые, «чайного цвета»!

Они стояли под тихим дождем и не могли произнести ни слова, понимали, что их взволновало какое – то новое чувство. В полном смятении она беспомощно, как на спасение, оглянулась на подошедший маленький поселковый автобус. Она снова взглянула на мужчину и улыбнулась.

– Всего вам доброго и успешной работы в вашей романтичной и очень непростой работе!

Из окна автобуса она смотрела на этого, казалось бы, совсем незнакомого ей мужчину, но вдруг ставшего ей таким бесконечно милым и родным. Да, в нем было это редкое смешение стихий, мыслей и чувств, та самая простота и притягательность, что так редко встречается в мужской породе, когда с ним просто надежно и спокойно. Он стоял на серой платформе автовокзала, приподняв воротник темной куртки, в ожидании своего рейсового городского автобуса. Она, с каким-то волнением и с запоздалым сожалением, подумала – надо было оставить ему свой номер телефона. Но он трижды встречался по своему пути со мной и не спросил о моем телефоне? Эта извечно глупая женская гордость! Вот уж поистине «гордецы обрекают себя на муки вечные»! И говорят нам глубоко верующие люди: «Небеса следят за нашей игрой. Господь любит нас, но ни от одного из нас Он не в восторге!» Но было еще не поздно выскочить из автобуса и возможно, что – то еще успеть ему сказать и может быть, назвать свой номер телефона? Но из окна автобуса она увидела, что закончился дождь, и никого не было на широкой, потемневшей после дождя платформе. И она снова взглянула из окна своего автобуса на опустевшую платформу автовокзала. На сером асфальте платформы после дождя остались небольшие пятна лужиц и мокрые темные следы пассажиров и автобусов.