Как мы с Вовкой (История одного лета). Полная версия

Я промолчал, мне было жалко петуха.

— Ну молчи, всё равно арестантам нормальной еды не положено. Это я тебя из жалости кормлю. А вот вырастешь, сядешь в тюрьму — а ты сядешь, к гадалке не ходи, вот тогда и вспомнишь бабкин супчик.

Бабка переключилась на суп и что-то ещё бормотала про тюрьму и еду, но я её уже не слушал. Я перелез к другому окну и смотрел, как гуляют в огороде куры, но уже без этого петуха, голова которого валялась на кухонном столе. И у меня, конечно же, возникло желание отомстить за петуха. Я решил не спускать это дело и задумался.

Бабка закончила с готовкой и переставила кастрюлю с супом с плиты на стол. Наложила себе тарелку, отрезала краешек дарницкого и демонстративно передо мной стала есть, нахваливая свой суп.

— Будешь суп?

— Нет, — ответил я. — Я не голоден.

— Ну и сиди там. Может сухарей тебе передать? Потренируешься. Могу ещё банку консервов, с первой мировой, — бабка порадовалась своей шутке.

Я про себя подумал: «смейся — смейся. Устрою я тебе первую мировую».

Бабка доела и ушла в огород. Я же перегнулся через окно и осмотрелся. Кастрюля с супом стояла как раз на столе под окном. «Надо его испортить», подумал я и посмотрел по сторонам. На глаза мне попалась пачка соли.

— «Щас я вас накормлю петухом».

Я взял пачку, открыл кастрюлю и высыпал почти половину. Затем дотянулся до половника и хорошенько перемешал. Закрыл крышку и довольный собой улёгся на кровать, ждать обеда.

Бабка вернулась и зашла не кухню. Но тут ей на глаза попался грязный половник.

— Ты что ль тут хозяйничал? Супчику захотел? Ну и как, понравилось?

Я тихонько про себя хихикнул и сказал:

— Ничего так. Сойдёт.

— Сойдёт, — передразнила меня бабка.

— Никитична! Иди сюда! — бабка высунулась в окно и звала соседку. — Заходи, по сто грамм выпьем и супчиком тебя накормлю. Только сегодня петуха зарубила. Знатный супец получился. Наваристый.

Через несколько минут на кухне появилась Никитична. Бабка достала стаканы, разлила бормотухи и наложила тарелку супа, подвинув поближе к соседке.

— Да ты много так не клади, я недавно пообедала. Я так, закусить.

— Ешь — ешь. Хороший суп. Я сама уже две тарелки съела, — бабка отрезала по ломтю хлеба и положила на стол вместе с зелёным лучком.

— Ну. Вздрогнули, — и бабка с Никитичной опрокинули по сто грамм.

Никитична занюхала хлебом и отправила ложку супа в рот. Вот в этот-то момент она по-настоящему и вздрогнула. Я исподтишка наблюдал за ними и ждал, когда Никитична что-то скажет. Но соседка поморщилась, набрала ещё ложку, понюхала.

— Ты чё это в суп добавляешь? — соседка ещё раз понюхала суп и лизнула ложку.

— Да то же что и всегда, — ответила бабка, разливая ещё по одной.

— Ты ешь. Не нюхай. Чай не помои. Ты же знаешь, как я суп варю.

— Чет не охота, — поморщилась Никитична.

— Я видимо дома наелась, — и потянулась за стаканом.

— Не жрёшь, нехуй пить, — разозлилась бабка и отодвинула стакан. — Ишь ты, пить сюда пришла. Я тебя на обед позвала, а не в рюмочную. Суп ей, видите ли, не понравился.

— Да нормальный суп. Просто я сытая, — оправдывалась соседка.

— Иди лучше свиней покорми своими помоями. Сама-то готовить не умеешь, а от нормальной еды нос воротишь, — бабка совсем обиделась и демонстративно встала из-за стола. Вылила тарелку в ведро и стала мыть посуду.

— Да иди ты в писду со своим супом, — не осталась в долгу соседка, и демонстративно махнув стакан бормотухи без закуски, пошла на выход.

— Попиздовала, сгусток кала, — резюмировала бабка.

Я тихонько смеялся в подушку. Жалко, что Никитична не решилась сообщить о том, что суп пересоленный. Видимо из вежливости. Но словосочетание “сгусток кала” я занёс в свой словарь.

В коридоре послышались шаги. Дед с Вовкой возвращались с поля на обед. Я так прикинул, что Вовка тоже попадёт под раздачу супа, но предупредить его не мог. Оставалось только ждать финала.

— Явились. Работнички. Садитесь жрать. И только попробуйте что-то сказать.

Дед с Вовкой уселись за стол. Бабка поставила перед каждым по тарелке петушиного супа. Первый отозвался Вовка.

— Я не буду это есть. Кислый, — Вовка отложил ложку в сторону.

— Ешь дрыщ квартирный. Бабка старалась. И ничего не кислый, я между прочим две тарелки уже съела.

— Не буду, — упорствовал Вовка.

Тут очередь дошла до деда. Он зачерпнул полную ложку и отправил в рот. Лицо его исказила жуткая гримаса, но он собрался и привёл лицевые мышцы в исходное положение.

— Можно хоть сто грамм? А то в горло не лезет, — дед знал, что бабке перечить себе дороже. И если бабка сказала вкусно, значит это должно быть вкусно и не ебёт.

— Говна килограмм, — парировала бабка. — Ты-то чего морду в жопу собрал?

— Да чё то не идёт. Может не голодный? — попытался выдвинуть гипотезу дед.

Да вы чё? Сговорились все сегодня? Жрать не хотите так идите в жопу. Только очередь займите, вы не первые.

— А есть что окромя супа? — неуверенно спросил дед.

— Есть, — ответила бабка. — Конская залупа в горшочках. Будете? Нет? Тогда не выдёргивайте из меня нервы и пиздуйте оба в рестораны обедать. Тут вам тепереча только хуй с горкой накладывать будут, — бабка убрала тарелки со стола и отправила содержимое в помойное ведро.

Она стояла на кухне и мыла посуду. Вид у неё был явно расстроенный. Я уже унял икоту, которая нашла на меня, когда я смеялся в подушку. Громко было нельзя, ибо это навлекло бы на меня подозрения. Мне даже стало её немного жалко.

— Да ладно баб. Не переживай ты так, — вещал я, перегнувшись через окно в кухню.

— Нормальный суп, я пробовал.

— Золотце ты моё. Один только ты уважаешь бабкин труд. Не то, что эти, — она неопределённо кивнула куда-то в сторону двери. Иди ка ты наверно гулять. Хватит тебе в карцере сидеть.

Радость моя была неописуемой. Я аж подпрыгнул на месте, в предвкушении свободы.

— Только давай я тебя покормлю сначала, садись я супчику налью.

Такого поворота я чё-то не предусмотрел. Где-то я переиграл с восхвалением петушиного супа. И теперь стоял перед выбором. Либо есть суп и свобода. Либо не есть и фиг знает что тогда. Думаю, если я есть откажусь, то бабка сменит милость на гнев. И я решил, будь, что будет и сел за стол.

Бабка поставила передо мной тарелку и, погладив меня по голове, уселась напротив.

— Кушая деточка. Я тебе вечерком ещё пирожков напеку.

Я с осторожностью почерпнул ложку и отправил её в рот. И не пережевывая, проглотил. Нет. Это был не пересоленный суп. Это было что-то хуже. Я блеванул прям обратно в тарелку. Кислый — это не сказать ничего. Суп, был капец, какой кислый. Такое чувство, как будто лимонной кислоты в рот насыпали.

— Что с тобой? — засуетилась бабка.

— Кислый, — выдавил я из себя.