Как не надо писать. От пролога до кульминации
Шрифт:
Не надо писать влёгонькую, но не в смысле лёгкости прочтения написанного, а в смысле, который имел в виду Михаил Жванецкий: «Об этом не хочется говорить, потому что легко говорить». У настоящего автора с читателем разговор непростой и глубокий.
Тому, кто стремится к литературным лаврам, для начала стоит выслушать подлинного мастера – писателя и философа Рэя Брэдбери:
? Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы всё, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нём оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим
Не надо писать, как все; не надо умножать и без того запредельное количество тусклых, безликих, однообразных текстов, созданных по шаблонам коучей…
…хотя всегда можно утешить себя глумливой фразой Чехова насчёт графоманов:
? Стать писателем очень нетрудно. Нет того урода, который не нашёл бы себе пары, и нет той чепухи, которая не нашла бы себе подходящего читателя.
Каждый сам выбирает ориентиры и степень сложности решаемых задач. Каждый сам выбирает, кем становиться в литературе: пишущим уродом, который нашёл такого же читателя, – или настоящим садовником, который изменяет и украшает мир.
Кому адресована эта книга?
В предисловии к одному литературному переводу критик Виссарион Белинский писал:
? Книга народная, для всех доступная, способная удовлетворить и самого привязчивого, глубоко учёного человека, и простолюдина, ничего не знающего.
«Антикоучинг» тоже для всех доступен и может пригодиться всем – от блогеров и копирайтеров до сочинителей повестей и романов…
…но писать книгу для всех – «ошибка выжившего» № 9. «У всякого свой вкус: один любит арбуз, а другой свиной хрящик», – утверждали сатирик Михаил Салтыков-Щедрин и драматург Александр Островский. Их поддерживает народная молва: «Кто любит попа, кто попадью, кто попову дочку».
На всех не угодишь. Читателем книги в конце концов становится тот, кому она действительно нужна; тот, кто хочет узнать что-то новое и не боится похрустеть мозгами; кто готов пройти с автором от первой до последней страницы; кого устроят стиль, слог и манера изложения, а главное – смыслы, заключённые под обложкой.
«Всё должно быть изложено так просто, как только возможно, но не проще», – рекомендовал Альберт Эйнштейн.
Объяснять очевидные вещи – напрасный труд: умному не надо, дураку бесполезно, а влюблённому в собственную точку зрения – бессмысленно…
…и всё же стоит попытаться, помня замечание Маяковского: «Дыра в ушах не у всех сквозная – другому может запасть».
Что в итоге?
Ещё несколько «ошибок выжившего»:
№ 7 – писать так, чтобы под культурой понималась не цивилизация в её различных формах, а что-то другое;
№ 8 – писать для массы примитивных читателей, если хочется заниматься настоящей литературой;
№ 9 – писать для всех читателей сразу.
Не надо писать так, чтобы ценности цивилизации подменялись варварской псевдокультурой.
Не надо писать книгу, которая ничему не учит, никак не изменяет читателя и ничего не прибавляет к его опыту.
Не надо писать поспешно, даже если возникает необыкновенная лёгкость в мыслях: «Служенье муз не терпит суеты», – предупреждал Пушкин.
Не надо писать того, о чём настоящему писателю не хочется говорить, потому что слишком легко говорить.
Не надо писать, как все: это лишь умножит и без того запредельное количество тусклых, безликих, однообразных текстов.
Не надо писать, пытаясь угодить всем: у каждого автора непременно найдутся свои читатели.
«Господа, сегодняшний вечер – великий пролог к новой исторической пьесе», – говорил персонаж пьесы Михаила Булгакова «Дни Турбиных»…
…а здешним прологом, начатым в древнегреческой традиции ab ovo или в старой русской – от печки, открываются рассуждения о пути автора к созданию по-настоящему хорошей книги.
Акт первый
Экспозиция
Остроумец Франсуа Рабле писал против правил – так не надо было писать в эпоху Ренессанса. И как раз поэтому его сочинения, изумлявшие современников, сделались одной из основ современной европейской литературы.
Среди множества рискованных пассажей в сатирическом романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» можно встретить и такой:
? Отказавшись от длинных предисловий и подходов, коими обыкновенно пользуются заядлые постники, не вкушающие мяса, и воздыхатели, довольствующиеся созерцанием предмета страсти, в один прекрасный день он прямо ей объявил:
– Сударыня! Это было бы в высшей степени полезно для страны, приятно для вас и почётно для всего вашего рода, а мне требуется всего лишь ваше согласие от меня зачать.
Антикоучинг прост и откровенен, как персонаж Рабле, поэтому первым делом разрушает иллюзии, начиная с главной.
О деньгах
Коучи уверяют, что даже новичок, научившийся писать, как надо, вскоре получит золотые горы. Это «ошибка выжившего» № 10. Застарелое заблуждение родом из XIX века, когда финансовых успехов добивались, к примеру, Пушкин и Чехов. Соблазнительно примерить на себя их лавры в литературе, но что касается гонораров…
Как это было у Пушкина?
Потомок старинного дворянского рода, обладатель бойкого пера, Александр Сергеевич Пушкин считается первым российским профессиональным литератором. Исследователи утверждают, что за семнадцать лет писательства ему выплатили гонораров на 255 180 рублей ассигнациями, в среднем по 15 000 рублей в год. Много это или мало?
Для сравнения: выпускник Царскосельского Лицея, определённый в Коллегию иностранных дел, коллежский секретарь Пушкин получал 700 рублей в год, как и другие чиновники Х класса по Табели о рангах.
Современники считали, что достойно содержать семью в столичном Санкт-Петербурге может чиновник на должности не ниже директора департамента, получающий 6 000 рублей в год (3 000 рублей жалованья и 3 000 так называемых столовых).
Пять рублей – цена первого издания романа «Евгений Онегин» целиком в одной книге. За сотню крымских устриц тогда спрашивали по восьми рублей, за сотню английских – по двенадцати. От восьми до двенадцати рублей стоила бутылка шампанского «Вдова Клико» или «Моёт»; за четыре рубля продавали бутылку мадеры. Немец-коммерсант присмотрел в поэме «Бахчисарайский фонтан» строку «Яснее дня, чернее ночи» – и за невероятные пятьдесят рублей купил её у Пушкина для рекламы обувной ваксы.