Как обуздать еврейство. Все тайны сталинского закулисья

Эту победу создал, конечно, великий и мудрый талант — Г.В. Александров. Это была высшая точка в его судьбе: серьёзный, политизированный и актуальный фильм, красиво и умно сделанный художественный плакат. Была ли в нём неправда? Думаю, что нет. Была конъюнктура. Ведь в фильме в некоторых сценах я говорил просто лозунгами, утверждал политические принципы тех лет — в самом начале „холодной войны“. И то, что всё это с экрана произносил не убелённый сединами солидный полковник, а молодой, интеллигентный, обаятельный и искренний советский офицер, воспринималось зрителями с большим интересом. Ему верили, он был идеальным героем, воином Советской армии-победительницы. Таким и хотели люди видеть героя после этой кошмарной войны. Говорят, маршал Жуков собрал всех советских комендантов в Германии и показал наш фильм как наглядный пример того, каким должен быть советский комендант…

Я счастлив, что мне довелось участвовать в таком фильме, и никогда не изменю своего мнения о нём, как бы ни иронизировал и ни осуждал меня за это мой бывший товарищ по партии, а теперь — господин А.М. Смелянский (театральный критик, ещё один последователь М. Туровской. — Ф.Р.)…»

Однако вернёмся к советским фильмам кинопроката 1949 года.

Лента Файнциммера и Корш-Саблина «Константин Заслонов» относилась к фильмам героико-патриотического жанра и была посвящена подвигам бывшего инженера, легендарного организатора и руководителя партизанского движения в Белоруссии.

Наконец, фильм Абрама Роома «Суд чести» был посвящён такой актуальной для тех лет проблеме, как борьба с космополитизмом. Эта кампания началась в 1948 году как ответ на рост определённых симпатий к США и Западу со стороны отдельных категорий советских граждан. Особенно много симпатизирующих было в среде городской интеллигенции и молодёжи, которая даже выдвинула в авангард этого процесса своих главных полпредов — так называемых стиляг (молодых людей, одетых преимущественно во всё заграничное и любящих всё западное). В Москве у стиляг даже было своё особое место тусовки — правая сторона улицы Горького, именуемая на западный манер «Бродвеем». Параллельно со стилягами существовала ещё одна категория молодых людей — «штатники» (то есть апологеты всего американского, штатовского). О том, каким раем на фоне нищей и разгромленной после жесточайшей войны родины рисовалась стилягам и «штатникам» Америка, рассказывает известный джазмен Алексей Козлов: «Я познакомился через своего сокурсника с Феликсом Соловьёвым, жившим с ним в одном доме, в Девятинском переулке, рядом с американским посольством. Помню, как именно в его квартире я впервые увидел из окна территорию Соединённых Штатов Америки, двор посольства за высокой стеной, фирменные машины невиданной красоты, детей, играющих в непонятные игры и говорящих на своём языке. Зрелище это вызывало у меня чувство какой-то щемящей тоски о несбыточной мечте, о другой планете… Иногда мы подолгу смотрели туда, в тот заманчивый мир, испытывая пылкую любовь ко всему американскому…»

Подобного рода космополитизм был присущ большинству молодых людей во многих европейских странах. Ведь Европа после войны находилась фактически в руинах, а Америка представляла собой настоящий цветущий и блещущий неоновыми огнями оазис. Короче, Америка изначально оказалась в гораздо более выгодном положении, чем Европа, и пользовалась этим на все сто процентов. Западной Европе был навязан «план Маршалла», а отказавшийся от него СССР, по мысли американских стратегов «холодной войны», заранее был обречён на тяжёлое осадное положение. Несмотря на то что пассионарная энергия ещё сохранялась у большинства советских людей, однако одновременно росло и число тех, кто вообще не понимал, что это такое, и в выборе между советской уравниловкой и американским шиком выбирал последнее (например, как в случае с А. Козловым). Именно чтобы сдержать этот процесс, и была затеяна «борьба с космополитами». Кроме этого, это был своеобразный ответ американцам на их кампанию против «красных» и на милитаризацию Западной Европы (весной 1949 года был создан военный блок НАТО).

Кстати, с тем, как в тех же США «промывали мозги» населению, настраивая его против СССР, не мог сравниться ни один советский Агитпроп. Например, если советская пропаганда в основном обличала правящую верхушку США и никогда — американский народ, то тамошний пропагандистский аппарат лил грязь на всех скопом, начиная со Сталина и заканчивая «пьяным русским Иваном». Вот как об этом пишет философ В. Рукавишников (со ссылками на экономиста И. Неймана): «Для формирования негативного имиджа России проводились „параллели между способами действий Ивана Грозного и Сталина“. И „если военная угроза, исходящая от Советского Союза, изображалась в качестве вполне реальной опасности, то представления о моральном облике советских солдат отражали приписываемый русским Volksgeist, примечательными чертами которого считались медлительность, пьянство и лень. Причём эти два представления вполне мирно уживались бок о бок, часто даже в контексте единой фразы“. Иначе говоря, антикоммунизм в пропаганде опирался на русофобию…»

В советской либеральной печати принято называть «борьбу с космополитизмом» антисемитской кампанией. Но это явный перехлёст, поскольку эта кампания не носила антиеврейский характер, так как под понятие «космополит» подпадал любой советский гражданин, кто превозносил западный образ жизни и ставил его культуру или науку выше советских достижений. Но поскольку во многих областях советского общества процент евреев оставался довольно высоким и многие из них не только превозносили Запад, но и весьма благосклонно были расположены к новому идеологическому противнику СССР Израилю, поэтому под каток этой кампании угодило много лиц еврейского происхождения.

Параллельно «борьбе с космополитизмом» Сталин затеял кампанию против «русского национализма». Дело в том, что после смерти в 1948 году лидера «ленинградской» группировки Андрея Жданова в верхах осталось много его ставленников, в том числе и влиятельных: например, член Политбюро Николай Вознесенский, секретарь ЦК Алексей Кузнецов и др. Одно время Сталин благоволил к этим людям, а Кузнецова даже прочил на место Генерального секретаря ЦК ВКП(б). Однако в 1949 году «старая гвардия» объединилась против «ждановцев» и сумела перетянуть Сталина на свою сторону. При этом камнем преткновения стало желание «ждановцев» создать компартию РСФСР и даже заиметь гимн России. Вождь заподозрил во всём этом проявления «русского национализма» и фактически отдал «ждановцев» на заклание: все они были преданы суду и расстреляны. Повторюсь, что всё это происходило в разгар «борьбы с космополитизмом».

Но вернёмся к фильму «Суд чести».

В его основе лежало подлинное дело советских врачей Клюевой и Раскина (как видим, тандем был русско-еврейским), которые выдали (вольно или невольно) американцам тайну антиракового препарата, опубликовав результаты своего исследования в одном из тамошних научных журналов. Однако в фильме у его героев были иные имена, причём… славянские. И ни одного персонажа с еврейской фамилией или даже отдалённо похожего на представителя этой национальности в фильме не наблюдалось. Тем самым лента убеждала зрителей, что «борьба с космополитизмом» — не есть антиеврейская кампания. Отметим также, что этот «антикосмополитический» фильм было доверено снимать… евреям: сценаристом выступал Александр Штейн, режиссёром — Абрам Роом, оператором — Александр Гальперин, композитором — Лев Шварц. За отменно проделанную работу (как мы помним, фильм стал одним из лидеров проката) съёмочная группа была удостоена Сталинской премии (для Роома она стала второй).

В 1950 году в стране было выпущено ещё меньше фильмов, чем в году предыдущем, — всего 13. Однако именно тогда советские блокбастеры вновь перешли 40-миллионную отметку, которую в последний раз они пересекали в 1948 году — с фильмом «Молодая гвардия». В числе самых кассовых советских блокбастеров кинопроката-50 значились следующие ленты: «Смелые люди» Константина Юдина (41 миллион 200 тысяч), «Кубанские казаки» Ивана Пырьева (40 миллионов 600 тысяч), «Падение Берлина» Михаила Чиаурели (38 миллионов 400 тысяч), «Секретная миссия» Михаила Ромма (24 миллиона 200 тысяч), «Заговор обречённых» Михаила Калатозова (19 миллионов 200 тысяч).

Два тогдашних «сорокамиллионника» станут классикой советского кинематографа. Хотя, к примеру, либеральная общественность до сих пор кривит рот при упоминании «Кубанских казаков»: дескать, розовые сопли, ландрин, показуха. Но эти проклятия в большинстве своём рождены одним чувством: завистью к таланту Ивана Пырьева, который был чуть ли не единственным из советских кинорежиссёров 30–40-х годов, кто мог снимать подлинно народное кино. В итоге только за последние 12 лет он снял сразу пять подобных лент: «Трактористы» (1939), «Свинарка и пастух» (1941), «В шесть часов вечера после войны» (1944), «Сказание о земле Сибирской» (1948) и, наконец, «Кубанские казаки» (1950).

Все эти ленты навсегда вошли не только в сокровищницу отечественного кинематографа, но, главное, навеки запечатлелись в народной памяти. Ни одному другому советскому кинорежиссёру, современнику Пырьева (вроде Михаила Ромма, Абрама Роома, Юлия Райзмана, Георгия Козинцева, Леонида Трауберга и т.д.), ничего подобного достичь не удалось. Они хоть и приложили руку к созданию множества прекрасных картин, однако такого количества блокбастеров, на многие годы запечатлевшихся именно в народном (а не в элитарном) сознании, ни у одного из них нет.