Как очаровать распутника

Последние четыре года он провел в странствиях по Европе и почти забыл, что такое иметь дело с любимыми членами семьи. Он и в самом деле решил, что сумеет спрятаться от них в чудовищно огромном доме, но нет, это оказалось невозможным! Особенно донимали его не в меру деловитые сестры с их скучными мужьями, которые вторгались в гостиную не реже трех-четырех раз в неделю. Несомненно, назрел какой-то новый кризис, и семейство в полном составе намеревалось обсудить его во всех подробностях.

Уилл быстро прикинул в уме, не послать ли брату записку, что слишком болен и не может присутствовать. Но тогда они, чего доброго, пошлют за врачом. Не хватало еще, чтобы явился кровопускатель. Уиллу представилось, как мама кормит его бульоном с гренками, и это зрелище заставило его подскочить. Он быстро оглядел себя и запоздало понял, что улегся спать прямо в рубашке и брюках. Пошарив рукой в простынях, обнаружил и мятый галстук.

Губы Дженкинса сложились в гримасу очевидного отвращения. Он принял скрученный кусочек ткани из протянутой руки Уилла так, словно это была дохлая крыса.

Уилл почесал небритый подбородок. Вернувшись в Англию, он редко проводил время в Эшдон-Хаусе. После свадьбы брата в прошлом году он кочевал с вечеринки на вечеринку в домах своих холостых приятелей. Рождество провел с семьей, а после праздника снова сбежал и провел зиму в кутежах в охотничьем доме своего друга Беллингема.

Вернувшись домой две недели назад, Уилл обнаружил, что слишком часто сидит в четырех стенах. Семья ожидала, что он станет посещать балы, венецианские завтраки и званые обеды. Они настояли, чтобы он валял дурака, просиживая в гостиной «домашние» дни матери, когда в дом тянулись вереницы ее подруг, – сущие мегеры, все без исключения. Однажды после веселой ночки Уилл уснул, сидя подле бабушки на диване. Этот проступок отнюдь не позабавил мать и сестер.

Усталость после ночной попойки взяла верх. Уилл упал на живот и накрыл голову подушкой. Ему снилось, как женщина с длинными рыжими волосами, падавшими на грудь, тычет в него пальцем. Он попытался ее поцеловать, а она повернулась и ускользнула в темноту, оставив его одного в полном отчаянии.

Кто-то тряс его за плечо. Судорожно вздохнув, он быстро сел на постели. Его пристально рассматривал собственный брат.

– Черт тебя подери, – буркнул он.

Хок махнул рукой.

– Боже, от тебя несет как от целой пивной. И ты спал в одежде.

– Я снял сапоги.

Хок разглядывал его с кислой миной.

– Охотно верю.

– Ха-ха. – Уилл принялся растирать налитые тупой болью виски. – Если серьезно, зачем мне посещать семейные собрания? Снова будет комедия.

Хок стукнул кулаком о колено.

– Если хочешь знать, темой сегодняшнего заседания являешься ты.

Уилл воззрился на брата с подозрением.

– Со мной все в порядке, разве нет?

– Мы обсудим это в гостиной. Все уже собрались. Приведи себя в приличный вид и через двадцать минут спускайся вниз, красавец.

Лицо Уилла вытянулось.

– Ты же понимаешь, что я не в состоянии вынести их присутствие.

– Уверен, ты справишься. – И с этими словами Хок покинул комнату.

Когда пятнадцатью минутами позже Уилл вошел в гостиную, Монтегю, муж его старшей сестры, взглянул на него с явным презрением.

– Долго же ты собирался.

Уиллу в голову пришло сразу несколько подходящих вариантов ответа, однако приличного среди них не нашлось. Из уважения к присутствующим дамам пришлось сжать зубы покрепче. Он сел на зеленый диван рядом с похрапывавшей бабушкой. Она согласилась ненадолго задержаться в Ричмонде. Каждый день бабуля заявляла, что сегодня возвращается к себе в Бат. Уилл надеялся, что она останется, поскольку беспокоился за ее здоровье, хотя тетя Эстер считала – старуха просто навыдумывала болезней, чтобы привлечь внимание к своей особе.

– Уильям, у тебя красные глаза! – воскликнула мать. – Ты болен?

Тетя Эстер поправила роскошные перья на безобразном, пурпурного цвета тюрбане и фыркнула.

– Луиза, этот мальчишка годами морочит тебе голову. Единственная его болезнь прячется на дне бутылки.

Монтегю с хрустом свернул газету.

– Неудивительно, что в газетах его называют Дьяволом.

– Не знал, что вы любите скандальные газетки, – медленно произнес Уилл.

Хок поднял руку.

– Оставим ссоры. Мы одна семья и не будем принимать это на веру, – сказал он, бросив многозначительный взгляд в сторону бабушки.

Уилл взглянул на ее чуть раскрытый рот. Бабушка сильно сдала за то время, пока его не было в Англии. Сейчас она ходила, опираясь на трость, и не могла обойтись без посторонней помощи, чтобы подняться по лестнице. Она скучала по друзьям, оставшимся в Бате, но Уилл и думать не хотел, чтобы она жила так далеко, где присматривать за ней могла лишь компаньонка.

Хок стоял возле жены Джулианы и улыбался, глядя на малышку дочь. Потом взглянул на Уилла.

– Рад, что и на твою долю выпали приключения. Но нам тебя здорово не хватало. Мы все рады, что ты вернулся домой – насовсем.

Уилл насторожился. Насовсем? Он набрал в грудь побольше воздуху, чтобы сообщить брату, что не планировал задерживаться надолго, но тут раздался голос матери:

– Я благодарю Бога, что ты снова в лоне семьи. Каждый день я сходила с ума от тревоги – ведь тебе грозила опасность. Не правда ли, Пейшенс? – обратилась она к старшей дочери.

– Да, мама, вы очень тревожились. – Пейшенс похлопала вдовствующую графиню по руке. – Я сама мать и отлично понимаю, как это, должно быть, трудно – терпеть столь частые отлучки сына!

Выходит, он кругом виноват. С другой стороны, родственницы имели привычку сгущать краски за исключением тети Эстер, которая выражалась весьма прямолинейно и нередко шокировала мать и сестер. Хвала небесам, что у него есть такая тетя!

– Уилл, мы рады, что ты наконец остепенился, – сказала Гермиона, средняя сестра.

Хоуп, младшенькая, рассматривала его с лукавым выражением лица.

– Еще не совсем остепенился, но я с радостью помогу тебе в этом деле.

Уилл потер ноющий висок.

– Каком еще деле?

– Они имеют в виду кандалы, – фыркнул лорд Кенвик, муж Гермионы.

Уилл упал на спинку дивана. Проклятие! Его сестры возомнили, будто женитьба – смысл существования мужчины.

Порывшись в ридикюле, тетя Эстер извлекла на свет божий флакончик и толкнула локтем Гермиону.