Как отказать красивому мужчине (Оливия Джоулз, или пылкое воображение) (др. перевод)

Его руки уверенно скользили по ее телу. Оливия обняла его шею руками, упиваясь поцелуем, исследуя все мускулы его спины. Внезапно, ее пальцы наткнулись на ремень. Она провела по нему до самых бедер и почувствовала, что Мортон отталкивает ее руку.

– Ты что, носишь пистолет?

– Тебе показалось, милая, – прошептал он. – Это всего лишь от радости, что ты так близко.

– Что-то эта радость у тебя не в том месте выражается.

– Я вообще полон сюрпризов, – прошептал он, уверенно просовывая пальцы в ее джинсы. Господи боже мой! Оливия снова чувствовала себя шестнадцатилетней девчонкой.

Вдруг до их ушей донеслись истошные вопли. Дуэйн стремглав вылетел из-за скалы. Он уставился на них в полном недоумении, энергично жуя резинку. На его лице промелькнуло явное разочарование, и он отвернулся.

– Эй, парень, лодка уже возвращается, – с обидой в голосе произнес он.

Они оторвались друг от друга и принялись поправлять одежду. Мортон обнял Оливию за талию, и они направились к костру. При виде не на шутку разрезвившейся компании Мортон издал короткий смешок.

– И как мне теперь прикажете загонять всех этих придурков в лодки?

Рик висел на середине пальмы, наверное, высматривая таинственный вертолет, завернутый в результате происков врагов в вату или какой другой камуфляж.

Дуэйн хаотичными прыжками носился по пляжу, энергично работая челюстями. Отколовшаяся от основной группы компания плескалась в водах лагуны, исполняя причудливый танец, сопровождаемый странными движениями рук, поднятых над головой. У умирающих угольков костра группа спорщиков, к которой присоединились и другие участники, оживленно продолжала свою содержательную дискуссию:

– А я о чем говорю? Вот именно об этом!

– Ты прав, дружище! Полностью с тобой согласен!

Мортон тяжело вздохнул и начал сгонять народ в одну кучу.

Ветер стих, и морская гладь казалась чернильно-черной. Ничто не нарушало ее спокойствия. Разговор снова вернулся к проискам Ферамо. Дуэйн в крайней степени возбуждения сидел, неподвижно уставившись на огоньки в дальнем конце острова, по-прежнему беспрестанно жуя резинку.

– Вы только подумайте, теперь на Попайяне слова лишнего сказать нельзя, потому что никто не знает, кто может работать на эту банду. Вы как хотите, а я завтра собираюсь их навестить и высказать все, что я думаю.

– Эй, остынь, – сказал Мортон. – Ты явно под кайфом. Не бери в голову всю эту ерунду.

– Мы должны дать им отпор, – продолжал Дуэйн. – Нет, ну это просто безумие какое-то. Мы знаем эти пещеры вдоль и поперек, гораздо лучше, чем эти самозванцы. – Он смотрел вперед стеклянным взглядом, по-прежнему работая челюстями и нервно подергивая ногой.

Оливия поежилась от холода. Мортон покрепче прижал ее к себе, укутывая ее плечи своим свитером.

– Так лучше? – шепнул он.

Она блаженно кивнула.

– Ты что-нибудь знаешь об этих людях на холме?

Она отрицательно мотнула головой, избегая смотреть ему в глаза. Внезапно ей стало стыдно за свое знакомство с Ферамо.

– Только то, о чем и так все говорят. А ты?

Кто-то протянул им косячок. Мортон сделал глубокую затяжку и покачал головой. Оливия заметила, что на самом деле он не стал вдыхать дым в легкие и сразу же выдохнул его.

– Вообще-то мне хотелось бы как-нибудь исследовать это место. А ты как на это смотришь?

– Я собиралась туда сходить. Пригодится для статьи, хотя и страшновато после всех этих рассказов.

– Так ты что, журналистка? – Их пальцы соприкоснулись, когда он передавал ей косяк.

Тем временем Дуэйн продолжал рассуждать о Ферамо и его логове на Тыквенном холме:

– Надо срочно что-нибудь придумать, чтобы как следует напугать их. Устроим им хороший сюрприз в пещерах, чтобы они отвалили отсюда и больше никогда не возвращались.

– А на какие издания ты работаешь?

– Вообще-то я на вольных хлебах. В настоящее время пишу статью о дайвинге для журнала «Elan». А ты чем здесь занимаешься?

Тут Оливия прикусила нижнюю губу, так как Мортон коснулся ее колена, и его теплая рука медленно поползла выше по ее бедру.

Они стояли в тени деревьев у пансионата мисс Рути. Оливии на мгновение показалось, что в одном из окон гостевого дома слегка шевельнулась штора и на фоне лампы мелькнул силуэт чьей-то головы. Она на всякий случай нырнула глубже в тень.

– Пригласишь меня к себе?

Неимоверным усилием воли Оливия слегка отстранилась от Мортона и покачала головой.

Мортон опустил глаза, прерывисто дыша и пытаясь успокоиться, затем снова перевел взгляд на Оливию.

– Значит, никаких гостей по ночам?

– Исключительно в присутствии дуэньи.

– Ты завтра пойдешь нырять?

Оливия кивнула.

– В какое время?

– Около девяти.

– Я тебя найду там после погружения.

Оказавшись в комнате, Оливия в полном смятении принялась метаться по ней взад-вперед. Монашеское воздержание было сущей пыткой. И она понятия не имела, когда все это может закончиться.

Под бодрые крики петуха Оливия шла ранним утром по главной улице городка. Из окон доносились аппетитные запахи готовящегося завтрака. На балконах играли детишки, старики мирно дремали в гамаках на верандах. Печального вида бледный человек в черном костюме работника похоронного бюро приподнял шляпу, приветствуя Оливию. Рядом с ним брела молодая темнокожая женщина с рыжей шевелюрой, которая несла на руках светлокожего ребенка с приплюснутым носом, пухлыми губами и щеткой жестких, мелко вьющихся волос. Немолодая седовласая леди с бледной прозрачной кожей, которую Оливия встретила в день прибытия, грациозной походкой шла навстречу, по-прежнему под защитой зонтика и красавца негра. У Оливии разыгралась фантазия, она представила, что попала в страну инцеста и кровосмесительных связей, где почтенные отцы семейств спят с племянницами, а их двоюродные бабушки заводят тайные интриги с домашними осликами.

Оливия направлялась в магазин хозяйственных товаров, который приметила накануне. Там продавались оцинкованные ведра, мотки веревки, тазики всех цветов и размеров. Оливия любила заходить в такие магазины, где предлагались полезные товары по разумной цене. Даже если вы потратите изрядную сумму, деньги не будут выброшены на ветер, да и траты ваши не будут запредельными. Над витриной лавочки красовалась облупленная вывеска с черной с виньетками надписью «Генри Морган и сыновья», больше напоминавшая вывеску похоронного бюро где-нибудь в Чикаго девятнадцатого века.