Как переиграть историю дракона

Однако сначала Камикадза спокойно сняла свой лохматый жилетик с плеч и аккуратно пристроила в нём Огне-Камень (Элвин делал завершающую закрутку на своём мече, так что он не заметил её манипуляций, что важно, как мы увидим позднее).

Так близко, и все ещё так далеко.

Рыбьеног нащупал ножны, торопливо потянул меч, и всё содержимое его Чемодана-Для-Побега рассыпалось по склону горы.

– Элвин Вероломный! – без тени страха полюбопытствовала Камикадза. – Как же, чёрт возьми, ты сбежал от всех тех Акулогадов? *

*Чтобы узнать об Элвине и Акулогадах, пожалуйста, читайте Как Разговаривать По-Драконьи. Ещё одна превосходная книга.

– Так мило с твоей стороны поинтересоваться, моя дорогая юная леди, – пробормотал Элвин Вероломный, ковыряясь в зубах концом своего крюка, словно он отдыхает в удобном кресле, а не сидит на спине Истребителя на вершине Вулкана, готового взорваться. – Так мило с твоей стороны поинтересоваться. После того как вы разрушили мой драгоценный Форт Жестокус и бросили меня Акулогадам, большинство людей решат, что я В Самом Деле должен быть мёртв.

Единственный глаз Элвина теперь был холодным и разъярённым.

– Мы Не Бросали Вас Акулогадам! – возразил Рыбьеног. – Вы Упали, когда сами маниакально пытались убить нас!

Элвин проигнорировал его.

– Но вам следует знать, что Вероломного трудно убить, мои дорогие, очень трудно убить. Акулогады были голодны, но я был голоднее. Первый Акулогад забрал мой глаз, – Элвин свирепо показал на свою повязку, – но он пожалел об этом, – продолжил Элвин с мрачным удовлетворением. – Я убил его одним ударом Штормосабли, а затем заполз в его открытую пасть и прятался в плавающем трупе, пока продолжалось безумное пиршество.

– О, жуть, – простонал Рыбьеног, скривившись.

– Ещё какая, – согласился Элвин, – но становишься не таким уж привередливым, когда жизнь висит на волоске. Шесть долгих часов продолжалось безумство, прежде чем Акулогады начали дрейфовать прочь, вместе с Летним Течением. А затем мой крюк проделал дыру в хребте моего Акулогада, и я направился к берегу. Мне потребовалось много времени, поскольку нас отнесло далеко, – с горечью произнёс Элвин, – а я был ослабевший и слепой. И Наконец мне удалось приблизиться достаточно близко к суше, так что я мог уже добраться сам вплавь и отпустить мёртвую Тварь, которая прятала и поддерживала меня весь долгий путь, однако, ей потребовался прощальный акт мести. Хотя она уже давно была мертва, её челюсти рефлекторно сомкнулись и отхватили одну из моих ног ниже колена, когда я отплывал от неё.

– О боже, – сочувствующе пробормотал Иккинг, хотя это и был Элвин.

– Именно так, – подтвердил Элвин. – Все римляне уже уехали к тому времени, когда я возвратился на Остров. Так что я провёл ту длинную, холодную зиму, скрываясь в руинах Форта Жестокуса, восстанавливая здоровье, практикуясь с мечом и мечтая о МЕСТИ.

– О Боже, – повторил Иккинг.

– Именно так, – повторил Элвин. – Я отомстил АКУЛОГАДУ. Я вырезал искусственную ногу из зуба, которым она укусила меня. Но я не отомстил ТЕБЕ, Иккинг Кровожадный Карасик Третий. Ты должен мне руку, ногу, глаз и полную копну волос, и я намерен взыскать с тебя долг.

– Но это абсолютно не моя вина, что Вы потеряли всё это!
– возмутился Иккинг. – Вы сами на себя навлекли все эти неприятности! А если уж речь зашла о том, кто кому что должен, то как насчёт ВАШЕГО отношения к бедному Значимусу Исключительному? Вы взяли его камень рубинового сердца и оставили его гнить в ужасных Золотых Рудниках этого острова. Вы заставили его думать, что его Любовь не любила его и вышла замуж за кого-то другого, зная, что он всё ещё жив и в рабстве. Что такого сделал Вам Значимус, чтобы так жутко его ненавидеть?

– Я могу ненавидеть и без причины, – сплюнул Элвин Вероломный. – А как насчёт его отношения ко МНЕ? Он обещал мне, что убьёт тебя. Это был бы такой восхитительно артистический виток Судьбы: убить единственного сына своей Любви. Я бы очень этим наслаждался.

– И я усердно трудился для этого, вливая ядовитую ложь о тебе в его глупые доверчивые уши, распаляя его ГНЕВ и его горечь, его желание мести… Я никогда не думал, что Герой, подобный ему, вот так нарушит торжественную клятву, особенно МНЕ, которому он столь многим обязан. Мой бог, – лицемерно произнёс Элвин (прямо-таки, ходячая добродетель), – в наши дни никому нельзя доверять!

Элвин вздохнул.

– Но, полагаю, что если он подвёл меня в убийстве ТЕБЯ, Иккинг, то он также подвёл меня и во второй части своей миссии.

– А в чём заключалась вторая часть его миссии? – удивился Иккинг.

Лысые брови Элвина поднялись.

– Разве он не говорил тебе? – промурлыкал Элвин. – Интересно, почему нет? Планировалось, что он принесёт мне ОГНЕ-КАМЕНЬ сюда, на Вулкан.

Камикадза, Иккинг и Рыбьеног от удивления открыли рты и отступили на шаг, в ужасе осознавая, что Огне-Камень лежит всего лишь в нескольких футах позади них, завёрнутый в жилетку Камикадзы.

– Огне-Камень? – запинаясь проговорил Иккинг, стараясь выиграть время. – Что за Огне-Камень?

– Ты отлично знаешь, что за Огне-Камень, Иккинг, – ухмыльнулся Элвин. – У Огне-Камня много могущественных секретов, но одна из его многих загадок – это то, что Истребители боятся его. Так что, кто владеет Огне-Камнем, тот и управляет Истребителями… и, следовательно, и Архипелагом. Интересно, почему Значимус не рассказал тебе, что ему нужно принести мне Камень?

Элвин посмотрел, прищурившись на трёх юных Викингов, пытающихся выглядеть равнодушными.

А потом кое-что пришло ему в голову, и Элвин улыбнулся скользкой змеиной улыбкой, демонстрируя слишком много зубов.

– Возможно, потому, что Вы Принесёте Его Мне В Любом Случае!

Элвин расхохотался особенно неприятным злорадным хохотом, откидывая назад голову.

– О, это СЛИШКОМ ХОРОШО!

Он вытер слезящийся глаз.

– Ты умный мальчик, не так ли, Иккинг? Возможно, ты разгадал другую загадку Огне-Камня… ту, что может предотвратить извержение Вулкана. Поэтому вы приплыли сюда, три потрясающих Героя Викинга, от горшка три вершка, принеся с собой Огне-Камень, надеясь, молясь и Страстно Желая предотвратить бедствие в последнюю минуту! Как ми-и-и-и-ло… – ехидничал Элвин.

Он придвинулся немного ближе к трём Викингам, как злой паук, помахивая Штормосаблей и с выражением неискреннего неодобрения.