Как писать книги

Постепенно читатели привыкали к тому, что каждая моя новая книга не будет похожа на предыдущие. С годами выработалась моя личная интонация, по которой меня стало легко узнать в любом тексте. Я не боюсь, что начну повторяться. В принципе, многие, наверное, устали от потока новизны. Я вернулась к жанру фэнтези в 2000-м году и написала сказочный роман «За Синей рекой». Но повторить «Меч и Радугу» уже не получается даже при сильном желании — для того, чтобы написать такой роман, нужно быть двадцатилетней, без того тяжелого жизненного опыта, который существенно подпортил мой характер.

Итак, читатель авторской книги — человек, готовый на риск. С одной стороны, он более-менее представляет себе, чего можно ожидать от данного писателя. С другой, отдает себе отчет в том, что писатель в любой момент может выдать нечто совершенно неожиданное. Такое, что ему, читателю, не понравится. И если это настоящий читатель, он скажет себе: да, в этой книге мы с писателем что-то безбрежно разошлись, но я прочту следующую — возможно, дальше мы опять совпадем.

То есть, такой читатель — это друг, соратник, собеседник, готовый пойти на риск ради дружбы с человеком, пишущим для него книги. На риск разочарования, неприятного ощущения, на риск погружения в новый, возможно, нежелательный мир. И готовый продолжать диалог потом, когда какая-то часть разговора не состоялась.

Теперь рассмотрим человека, который читает не авторскую книгу, а межавторскую. Это может быть один и тот же человек: сегодня он читает «Хазарский словарь», а завтра — «Конана». Считается, что такого не бывает, но мне ужасно не хочется верить, что в мире много людей, способных поглощать только книги определенной серии. Поэтому предлагаю все-таки считать, что читатель межавторской серии — это одна из ипостасей человека, читающего книги в принципе.

Чем читатель «просто» книг отличается от читателя межавторской серии?

Читая плод личного творчества автора, мы в первую очередь ждем сюрприза.

Выбрав для чтения книгу из межавторской серии, мы преследуем ровно противоположные цели. Почему люди часто говорят, что «отдыхают» на романах какого-либо проекта? Потому что им не хочется риска, сопряженного с чтением авторской книги, им нужны гарантии. Гарантии позволяют душе расслабиться, получить удовольствие практически без сотрудничества. Не нужно работать, не нужно угадывать, никто не заставит содрогнуться от восторга узнавания. Тебе все подадут на блюдечке, аккуратно подключат к тексту, безболезненно сделают красиво. Межавторский текст в первую очередь обязан отвечать читательским ожиданиям. Нарушить их — совершить преступление против жанра и серии. Человек не просто так взял книгу, у которой на обложке крупно написано название серии, мелко — название романа и вообще не написано или написано где-нибудь внизу имя автора. Человек пришел за определенным товаром. Такой человек — потребитель. (Быть потребителем не зазорно, это слово не клеймит, оно просто определяет). Если автор не удовлетворил запрос потребителя — значит, автор с задачей не справился.

Приступая к работе, определите для себя: кому адресован текст — читателю или потребителю. Некоторые авторы межавторских проектов всерьез считают, что пишут для Читателя (с большой буквы). И совершают большую ошибку, когда пытаются внутри проекта устраивать самочинные вальсы и па-де-де. Не надо оригинальничать. Работайте в рамках, уважайте тех, для кого работаете. Люди заплатили за гарантию — дайте им то, за что они заплатили.

У меня был приятель, одно время тяжко работавший на стройке. Как-то раз он поблагодарил меня за «Конанов», которых читает после работы за бутылкой пива. Моя книга помогала ему расслабляться. Не «Мракобес» с его проклятыми ответами на проклятые вопросы, не «Вавилонские хроники» с их, как я считала, бахтинским смехом, даже не «Меч и Радуга» с ее феерическим миром, а незатейливый «Конан».

Тогда я поняла, что нашего потребителя нужно уважать так же искренне и глубоко, как мы любим нашего читателя. Неважно, что потребителю нужен не весь наш писательский дар, а только какая-то его часть — стилистический навык плюс умение создавать сюжет в рамках заданного мира. Мы взялись за работу, мы должны эту работу сделать хорошо.

Вторая засада, связанная с неразличением читателя и потребителя, случается в мозгу писателя, претендующего на создание авторского проекта. И заключается она в следующем: не без помощи внутреннего цензора такой писатель думает — как бы мне читателя увлечь. Дай-ка расставлю ему ловушки, захвачу его фантазию такими-то и такими-то испытанными приемами… То есть читатель в мозгу такого писателя превращается в потребителя. А путаница понятий никогда до добра не доводила.

Будем различать вот какие вещи.

Не надо нарушать естественные законы вашего текста. Существуют эпизоды, которые продиктованы логикой характеров и событий. Если герой книги — ловелас, значит, неизбежны и необходимы сексуальные сцены. Какие — продиктовано жанром: «романтика» для нежных школьниц — поцелуи и намеки, эротический роман для домохозяек — нечто потяжелее и пооткровеннее. Если главный герой — убийца-нинзя — значит, необходимы сцены насилия (надо же показать героя за работой). Если главгерой пират — правильно, хотя бы один абордаж необходим. И так далее.

Но кто-то выдумал якобы законы якобы для «захвата читательского внимания»: эротические сцены, сцены насилия, погони, описания технических приспособлений, введение в текст монстров. Почему-то «считается», что это обладает волшебной силой увлекать и удерживать читателя. И поэтому, мол, «оно» необходимо в тексте. Всегда.

Сами по себе эти сцены, приемы и персонажи могут иметь смысл, а могут никакого смысла не иметь. Они оправданы лишь в том случае, если они были необходимы самому автору. Если читатель (не равняющийся потребителю) обнаружит, что автор пытается расставлять на его пути эти незатейливые капканчики, то он обойдет их и ни в один не попадется. Попросту говоря, перелистнет эти эпизоды и сочтет их в книге лишними. Так случилось и с той отвратительной эротической сценой в серьезном романе моего знакомого, о чем я уже рассказывала.

ТАКИМ ОБРАЗОМ, мы различаем читателя авторского проекта и читателя межавторского проекта.

Не забывая о том, что может быть один и тот же человек.

«Межавторский» читатель ждет гарантий. «Авторский» — удивления.

Межавторскому читателю необходимо расслабиться, текст дает ему это ощущение без всяких ответных усилий с его стороны. Авторский читатель не боится душевной работы, и текст позволяет ему подключиться к эмоциональному сопереживанию путем некоторого напряжения.

Межавторский текст в идеале не разочаровывает. Авторский текст всегда заключает в себе некоторый риск для читателя.

Читателя межавторского текста я предлагаю называть потребителем, читателя авторского текста — собеседником и другом.

Соответственно, отношения между читателем и писателем строятся на основе уважения в первом случае и любви — во втором.

О пользе грамматики

Когда я задумывала эту книжку, мне виделись глубокомысленные многостраничные рассуждения о художественном образе, о структуре сюжета, о проблематике произведения. Книга, подобная этой, — в первую очередь возможность высказаться (да еще так, чтобы не перебивали) на всякие животрепещущие темы, вроде «нужны ли мы нам», «что такое фэнтези», «что такое женская литература», «правда ли, что фантастика — для мужчин, а фэнтези — для женщин», «умерла ли фантастика» — и так далее.

Но в процессе подготовки материала оказалось, что самые больные мозоли у меня не там, где у всех нормальных людей помещается теория. Интереснее всего оказалось для меня размышлять о грамматике, о синтаксисе и пунктуации, о синонимах, антонимах, всяких таких штуках, которые позволяют автору с дьявольской ловкостью манипулировать сознанием.

Дело в том, что творческие натуры, особенно пришедшие в литературу из других, условно говоря, не «филологических» специальностей, — кто ради развлечения, кто для заработка, — сосредоточены как раз на проблемах крупных: замысел, идея, сюжет, персонаж. А как это все воплотить — ну, сесть и написать, как еще?.. Многие, что совсем уж удивительно, откровенно бравируют незнанием классической литературы («Я эту вашу «Войну и мир» в школе не читал и сейчас не собираюсь») и пренебрежением к грамматике («Корректор поправит, если что, а мое дело — генерить текст»).