Как приручить дракона – 2

Стайка пацанов окружила «Урсу»: тыкали пальцами, что-то обсуждали… Знакомых среди них не было, так что я, глядя в зеркало, поправил складки костюма, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, подхватил портфель с бумагами и канцелярщиной – и выбрался на улицу.

Утреннее солнце уже начинало припекать, предвещая теплое бабье лето в начале сентября. Толпы детей с родителями шумною толпою кочевали по направлению к школе. Белоснежные блузочки, гольфы, бантики и кучеряшки девочек соседствовали со смятыми от рюкзаков пиджачками, отутюженными брюками и расчесанными на пробор волосами у мальчиков. Старшеклассники, конечно, выглядели гораздо более свободно, но тоже – парадно и отутюженно. И куда это денется через пару дней?..

По школьному двору, мимо дриады и астролябии, под сенью яблонь и груш я пробирался к крыльцу, где разворачивалось основное действо.

– …Государя почитать и порядок уважатьУчат в школе, учат в школе, учат в школе…

– надрывались динамики на крыльце.

За аппаратурой сидел Гасан, и его белозубая улыбка сияла на смуглом лице. Оптимист, однако! Так улыбаться в первый день учебного года – это нужно иметь стальные нервы.

– Сардэчна запрашаем, – на чистом белорусском языке произнес южанин.

– Ваалейкум ас-салам, – откликнулся я. – Ты что – тоже свободная птица, классного руководства не всучили?

– Физручку напрягли, ей дали пятый класс. А я за это на соревнованиях выступлю, от Вышемира, по прикладному многоборью. – Джабраилов был откровенно счастлив по этому поводу. – И на конкурсе самодеятельности спою. Я ведь пою… Немного.

– А-ха-ха, как в анекдоте… – не удержался я. – Знаешь – этот, как грабители учителя остановили и требуют деньги и часы…

– Не-а! – помотал головой математик. – Ну-ка, дорасскажи!

– Ну, говорят ему: давай деньги и часы! А он в ответ: часы не дам! Забирайте классное руководство!

– Хе-хе! – кивнул коллега. – Это печально.

– Для тех, кого чаша сия не миновала…

– А-а-а-а-а-а!!! – с диким бессвязным ревом мимо нас промчалась толпа пацанов-шестиклашек.

Они устроили давку в дверях, едва не смели всю аппаратуру, с грохотом ворвались в школу и с ускорением, достаточным для выхода на первую космическую скорость, скрылись где-то в глубинах первого этажа. Мы с пониманием переглянулись, и я пошел к себе. Пусть лучше сейчас выбегаются, чем на уроках дуреют. Хотя шестиклашкам дури хватит суток на трое беспрерывного балагана, у них, кажется, ядерный реактор вместо внутренностей установлен…

Мне повезло: первым в учебном году уроком в расписании значилось обществоведение у выпускного, десятого, класса. Как раз можно понять, на каком я свете как педагог. Есть ли еще порох в пороховницах или мой костюм, и моя модная прическа, и мои понты на турничке – просто шлак и не стоят выеденного яйца? Как говорил капитан Джек Воробей, человек – это то, что он может и чего он не может. Если я не могу быть хорошим педагогом – то зачем это все?

Раскрыв окно нараспашку и передвинув бегунок на календаре на 3 сентября, я скинул пиджак прямо на первую парту, закатал рукава, взял в руки мел, на секунду замер перед доской, а потом стал быстро писать, заполняя белыми латинскими буквами темно-зеленую поверхность:

«FONAR', VEREVKA, TOPOR, SPICHKI, RUZH'E, KANISTRA S KEROSINOM, BANKA TUSHENKI, SUHPAJ, APTECHKA, SPASATEL'NYJ ZHILET, RAKETNICA, MACHETE, PROTIVOGAZ, BUTYL' S VODOJ, RADIOPRIEMNIK…»

Из окна продолжала доноситься музыка, впиваясь в мозг и мешая сосредоточиться. Детский голос заунывно голосил:

– Нагружать всё больше насСтали почему-то,Нынче в школе первый классВроде сервитута…

Колонки Джабраилова захлебывались песней.

До линейки оставалось минут пятнадцать.

2. Мозговой штурм

На асфальте мелом были нарисованы прямоугольники, внутрь каждого из них – вписаны условные обозначения. Ну, 1 «А», 3 «В», 10 «С» и прочее. Все они располагались буквой П вокруг школьного крыльца, которое служило своего рода трибуной мавзолея. На крыльце собирались очень важные люди: какие-то официальные лица из народного просвещения, шефы из дорожно-ремонтного управления, администрация школы, попечительский совет.

Детей выводили из запасного выхода и выстраивали каждый класс в свой прямоугольник. Независимо от численности класса и габаритов ребят, прямоугольники были одинаковыми – и для первоклашек, и для старшеклассников. Потому десятый класс толпился и теснился, а второй – разбредался и терялся. Определенно – белым мелом на асфальте писал Кох!

Хорошо хоть гениталии не понарисовывал, из хулиганских побуждений. Снага есть снага, даже если в хорошей семье воспитывался. Сделать гадость – сердцу радость, это точно один из ментальных столпов зеленокожего племени.

Я подпирал плечом побеленный ствол раскидистого каштана, стоял в тенечке в окружении каких-то бабушек, дядей и тетей, которые пришли проводить в последний путь… То бишь в школу, конечно, – своих ненаглядных чад. Никто не знал меня, я не знал никого, так что можно было слушать бесконечные язвительные комментарии и сплетни по поводу происходящего и почти наслаждаться жизнью. По-хорошему, я вообще мог остаться в кабинете, никто и не заметил бы. Чаю бы попил, в конце концов. Однако руку на пульсе держать стоило: публичные выступления многое говорят о людях. И о нелюдях тоже.

Солнце жарило все сильнее, ветер едва-едва шевелил листья деревьев, в ясном, без единого облачка, голубом небе носились истерические птицы и истошно орали. Джабраилов уже десятый раз крутил свой плейлист, и из колонок снова звучало бессмертное «учат в школе…» В детстве я ни бельмеса не понимал в этой песне и думал, что она про участкового. Ну, знаете: «участковый, участковый, участковый…» Хотя, может быть, причина скрывалась в том, что аппаратура в те далёкие-далёкие времена, когда я в начальных классах учился, в сферу образования поступала дерьмовенькая.

Наконец все, кроме первоклашек, оказались выстроены в свои прямоугольники. Ингрида Клаусовна несколько раз подходила к микрофону, чтобы на всех поругаться и призвать к порядку, бегали вдоль рядов классные руководители, и шикали на невиновных, и хвалили непричастных. Гасан за пультом что-то подкрутил, и ведущая – одна из тех самых симпатичных преподавательниц-лингвисток – зачитала некий душещипательный стих про общее духовное единение и прекрасное стремление грызть гранит науки с небывалым энтузиазмом.