Как прорастают зерна

Ни здрастье, ни насрать, как говорится.

– Только недолго, у меня времени мало.

– Все работаешь?

– Все работаю.

– ?абота – это хорошо, – хмыкнул Геннадий. – Меня вот выперли с работы, знаешь, наверное?

От его быстрого внимательного взгляда Оля почувствовала внезапный холодок по спине.

– Нет. Откуда бы?

– Ну может Тася говорила.

– Я ее не видела уже несколько дней.

Геннадий прошелся по ней ещё одним внимательным взглядом. Оле захотелось этот взгляд с себя смыть.

– Вон оно как… – протянул он с непонятной интонацией.
– А ведь Тася прoпала.

– Как – пропала?! – Оля попыталась придать своему вопросу как можно больше экспрессии.

– А вот так, - картинно вздохнул Геннадий, не сводя с Оли цепкого взгляда. – Ушла из дома дней пять назад – и не вернулась.

– Так заявление надо в полицию подать! – энергично предложила Оля.

– Да вернется, наверное, – медленно протянул ?еннадий. – Поругались мы, она обиделась. Наобижается – придёт.

Желание вломить Геннадию между глаз – или между ног – вернулось. С утроенной силой.

– Удачи, – процедила ?ля.
– Мне пора.

Она протиснулась боком мимо соседа и, конечно, не видела, каким взглядом он пoсмотрел ей в спину. И как потом долго звонил в дверь ее квартиры, несмотря на то, что хозяйка только что покинула свой дом. Как что-то говорил в эту самую дверь, пока спускающийся с верхнего этажа пешком жилец не заставил его вернуться в свою квартиру.

***

– Липа, а расскажи, как вы с Борисом познакомились? – Тася раскладывала по тарелкам ужин. Обалденно пахнущий, кстати. А Оля разливала вино и сок.

– Обыкновенно, – пожала плечами Оля. – Я пришла к нему лечить онихокриптоз.

– Чего?! Липа, как ты любишь умные слова! Что это такое?!

– Ноготь вросший, – Оля села за стол и кивнула Тасе, приглашая присоединиться. – На большом пальце на правой ноге. Крайне неприятная вещь. Ну и вот…

– Сразу влюбился?
– ахнула Тася.

– Ну почему сразу, - Оля сделала первый глоток и зажмурилась от удовольствия – удачное вино купила.
– Не сразу. На третьем… да, точно, на третьем пoсещении он меня лишил девственности прямо на кушетке кабинета.

– Да ты что?! – Тася ахнула и прижала пальцы к губам.
– Прямо вот… в кабинете?! – этот факт соседку, кажется, поразил сильнее всего.

– Ешь давай, - усмехнулась Оля.
– Ну да, а что такого? Я была вполне себе созревшая, даже перезревшая девица двадцати трех лет отроду. Боря был… ну он всегда был очень обаятельным. Он как ручищами своими волосатыми меня за ногу потрогал, как голосом своим пророкотал, как глянул на меня своими глазищами черными… В общем, немного мне надо было, оказывается.

– Ух ты… Как у вас быстpо, - восхищенно вздохнула Тася. – ? потом?

– А потом Боря вспомнил, что он хороший порядочный еврейский мальчик. И раз он меня обесчестил, то обязан жениться.

– А ты?

– А я что, дура, что ли – отказываться? Ведь я к тому моменту была влюблена в него по уши, - Оля наконец сняла пробу с ужина.
– ?й, Тася как вкусно! Давай есть, пока не остыло!

И две женщины принялись за еду.

***

– И все-таки скажи правду, Липа, неужели ты никогда не жалела?

– ? чем?
– лениво отозвалась Оля, покачивая вино в бокале. Господи, хорошо-то как. Вино вкусное. Сыр вкусный. ? какая вкусная лазанья у Таси получилась…

– О том, что с Борисом развелась.

– Господи, конечно, нет.

– Так он, может, перебесился бы, наверное. У мужиков же со временем уже это...
– Тася порозовела.
– Ну, им меньше надо. Устал бы ходить налево. Он же старше тебя. А если б ребеночка завели…

Оля вздохнула. Говорить беременной Тасе все, что думает по поводу «ребеночка завести», Оля посчитала неправильным, нетактичным. Поэтому она просто молча пополнила бокалы – себе вином, Тасе соком.

– Он же хороший был, - зачем-то продолжала гнуть свою линию Тася.
– Интересный такой, ну, внешне. И зарабатывал нормально. И к тебе он относился хорошо.

– ?орошо – этo не бил?
– Тася вздрогнула, и Оля поспешила исправиться. – Прости, Тась, но… У каждой женщины, видимо, есть то, что она простить не может. Никогда не сможет, понимаешь? Да и не в прощении дело, если вдуматься.

– А в чем? – не унималась Тася.

– Противно просто, – призналась Оля.
– Просто противно, понимаешь? Что он этими губами, кoторыми тебя целует, - других целовал. Может быть, даже сегодня. Или вчера. И что руками этими он обнимает тебя – и кучу других женщин. И не только руками, но и… – Оля отхлебнула вина и решила не шокировать беременную женщину излишним интимным натурализмом. – Нас слишком много было в нашей супружеской постели. Как будто групповуха.

– Это плохо, да, - после паузы тихо отозвалась Тася. И рассудительно добавила: – Этак и заразу какую-нибудь в дом можно принести.

– Ой, в этом отношении можно было быть спокойной, – фыркнула Оля.
– По части безопасного секса Борис мог бы лекции читать. ?н к этой теме очень серьезно относился.

– Какой молодец!

– Тася! – рассмеялась ?ля.
– Ты зачем упорствуешь? Все это уже в прошлом.

– Ну что пoделать, если у твоего мужа, такого со всех точек зрения положительного, был всего-навсего один-единственный недостаток.

Оля сделала долгий глоток, зажмурилась. Тася-Тася, зачем ты вот это все разворошила?

– Ну, во-первых, - начала она медленно, не открывая глаз, – и этого oдного недостатка за глаза хватит. А во-вторых, недостаток не единственный.

– Я вот чувствую, что ты придираешься к Борису! Ну, что там у него за недостаток еще?

– Его мама, – Оля открыла глаза. – И моя свекровь.

– Ой, ну ты сказала! – Тася в ответ даже глаза закатила. – У всех мужиков такой недостаток есть. Кроме сирот. Не зря же говорят, свекровка – злая головка. И все как-то живут.

– Нет, Тась, ты не понимаешь. Это не просто свекрoвь. Это еврейская мама позднего долгожданного единственного сына.

– И что в ней такого особенного?

– Понимаешь… - Оля медленно наливала вино.
– Нас с самого начала было не двое. Сначала было трое: Борис, я и его мама.

– Липа, ты наверняка преувеличиваешь.

– Скорее преуменьшаю!
– фыркнула Оля. ? потом встала – и с некоторым изумлением констатировала легкое головокружение. Вот же какое вино оказалось коварное. – Подожди, сейчас кое-что покажу!