Как пройти в библиотеку

Сама не понимаю, что на меня нашло! Я двадцать два года не перечила матери ни в чем. Ни в чем настолько крупном, очень крупном… И тут у меня прямо внутри все забурлило от злости. Решила она избавиться, без меня!..

— Недолгое общение с этим молодым человеком сильно тебя изменило! — мама почти дословно повторила слова Эмиля. Ее глаза сузились, взгляд стал разочарованным, а голос — прохладным. — Это женщина должна положительно влиять на мужчин, заставляя их меняться в лучшую сторону. А раз начала изменяться ты, значит, этот отброс сильнее тебя и его надо отдать более достойной. Ты пока до него не доросла… И я, кажется, понимаю, почему вы до сих пор с Эмилем просто дружите — он тоже считает тебя недостойной…

Вот это мама зря сказала! То есть сначала по мне словно катком проехалось и все внутри погасло, а потом я еще больше разозлилась. И пока мама изображала презрение, а может, и правда испытывала его по отношению ко мне, я взяла и выдернула из ее рук документы на Славу. Насилие, агрессия, неподчинение… Уф!

— Ты сама позволила мне его завести, так что теперь не тебе решать, нужен он мне или нет. Ты эту возможность упустила! — выдала я, глядя в расширившиеся от удивления глаза матери. — Пусть твоя более достойная кандидатка сама ищет подходящего… — у меня почему-то язык не повернулся назвать Вячеслава отбросом, зато, сопоставив услышанное от матери про появление Азалии, дикое поведение моего подопечного и то, в каком состоянии он выбежал из дома, я протянула руку ладонью вверх и спокойным уверенным голосом произнесла: — Верни мне пульт для управления чипом. Пожалуйста.

— Я позволила, но я же могу и запретить, — тоже спокойно ответила мама, и в ее взгляде сверкнуло ожидание, как будто мы в карты играем и следующий ход — мой.

Возмущаться тем, что в нашей семье подобное не принято, мне показалось слишком по-детски. Хотя и правда не принято.

— Использование подобного способа, через отмену уже выданных разрешений, является признанием собственной слабости, мама, — гордо заявила я в приливе адреналинового вдохновения. — Ты признаешь, что не можешь конкурировать с Вячеславом в его влиянии на меня, и поэтому пытаешься от него избавиться как от более сильного противника. Причем избавиться втихую, в мое отсутствие. Это тоже признание слабости… И как, по-твоему, я должна развиваться? Рядом со мной нет никого более достойного, чем ты, а ты оказалась не готова принять вызов и навязываешь мне очень неудачный пример решения проблемы. Вместо того чтобы учиться противостоять чужому влиянию, ты предлагаешь мне просто спрятаться и выйти из игры.

Уф… Адреналин, однако, полезная штука!

— Если этот мужчина сильнее меня, значит, мне есть куда расти, чтобы выйти из-под его влияния и научиться влиять на него, — закончила я свою пафосную речь.

Мама ухмыльнулась, опасно-предупреждающе, так, что мне стало очень не по себе, но браслет со встроенным пультом положила мне на ладонь.

— Что ж, у тебя есть время до окончания диплома. Удиви меня… Но если ты так и останешься под влиянием этого мальчишки, то я безо всякого угрызения совести лишу тебя права выбора мужа, выдав тебе того, кого посчитаю нужным.

— Ты рискнешь сделать несчастным кого-то из сыновей своих подруг? — я сжала в ладони браслет и с вызовом уставилась на мать. Сегодня какой-то странный день… Сутки… Странные какие-то… Вторые сутки. Уф!..

— Надеюсь, ты понимаешь, что только что бросила мне вызов? Значит, не станешь отыгрываться на ни в чем не повинном юноше, если проиграешь. Это будет очень трусливо — мстить более слабому за то, что не смогла противостоять более сильному. Надеюсь, твоего внутреннего достоинства, самоуважения и воспитания хватит, чтобы вести себя со своим будущим мужем предельно вежливо. Ведь он потом станет отцом твоих детей и будет помогать твоему отцу в семейном бизнесе. Так что или выигрывай, или морально настраивайся на принятие проигрыша с честью. Как и положено женщине, тем более из приличной семьи.

Спрашивать мать, что для нее будет засчитано как выигрыш, я не стала, рванула прочь, пробежалась по двору, выбежала за забор… Так, меня в машине ждут двое мужчин, но мне ужасно… ужасно нужно выплеснуть агрессию, накопившуюся внутри. Успокоиться и взять ее под контроль не получится… Я прямо чувствую, как она бурлит внутри меня, пенится и закипает!..

Пришлось затормозить и потопать ногами, потом попрыгать, потом…

— Разминаешься? — Эмиль появился как-то очень неожиданно, я оказалась не готова к его появлению, потому что легче мне не стало. Злость все равно металась во мне, ища выход, и тут я вспомнила прекрасный, чудесный способ, которым со мной поделился Вячеслав. Правда, его самого сейчас рядом не было, но зато был Эм…

Уф!.. Может, он и правда считает меня недостойной для роли его жены? Да какая разница! Он мой друг и должен спасать меня от дурных поступков, а я еще немного — и сорвусь, потому что все плохо!..

Все! Даже подруга, похоже, предала, потому что как иначе у матери оказался пульт?! И мать тоже… чуть не отняла у меня Славу!.. И… Слушать о том, что я недостойна Эмиля, мне было неприятно, но еще неприятнее думать, что он и правда может так считать!.. И…

Короче, я обняла своего друга детства за шею, притянула к себе и поцеловала!.. С силой, крепко-крепко, буквально впиваясь в губы, агрессивно и жадно, выплескивая всю злость и страх.

Но, почувствовав, что мне отвечают, осторожно приобняв при этом за талию, и встретившись со слегка растерянным взглядом бедного парня, я поняла — мама ошибалась!.. Очень сильно ошибалась!.. А еще — Эмиль почти не умеет целоваться, в отличие от Славы… А еще — что он очень нежный, робкий, но при этом такой… такой довольный… и мой!.. Потому что ни один мужчина не станет так горячо целовать в ответ женщину, которая ему совсем-совсем безразлична и недостойна… Только что же нам с ним теперь делать?!

Глава 24

Вячеслав:

В себя я пришел в машине, в гордом одиночестве. Машина, к счастью, была знакомая, так что какое-то время я тихо сидел, стараясь не шевелиться. Реально казалось, что одно неловкое движение — и боль вернется, а мозги вытекут через уши.

Когда объявились Эмиль и Евгеника, оба подозрительно загадочные, я уже рискнул слегка покрутить головой, и там даже ничего не взорвалось.

— Нужно, чтобы тебя осмотрел медик и вынул чип, — решительно объявила Женька, даже не поинтересовавшись моим мнением. Хотя в целом я был согласен. Особенно насчет чипа… Вот только его же просто так не выдернешь, снова резать придется?!

— Слав, я понимаю, что это не очень приятно, но мне так будет спокойнее, — Евгеника произнесла все это, разговаривая с моим отражением в зеркале. И вот эта последняя фраза была выделена как аргумент, против которого возражать бессмысленно.

— К Азалии? — Эмиль задал этот вопрос тоже отражению в зеркале, Женькиному, напряженно-хмурому и явно недовольному.

— К ней тоже надо… — многообещающе протянула Евгеника и по-королевски махнула рукой. — Езжай в медицинский…

Я закрыл глаза и попробовал задремать. Раз думаю — значит, мозги есть, раз головой верчу — значит, все в порядке. Вот только встречаться с Женькиной подружкой меня как-то не тянуло… Так что едва машина затормозила у отдельно стоящего трехэтажного здания, раскинувшегося вширь, как паук, восемью ответвлениями-лапами, я предложил:

— Давайте вы туда без меня, а то мало ли чо… Психанет она опять, а у меня голова еще не отошла.

Тут Евгеника напряглась и уставилась на меня через зеркало очень-очень пристально:

— В смысле? Что ты имел в виду под «психанет»?

— А… ну да, ты же не в курсе! — я мысленно поежился, потому как не люблю я очень людям гадости про других людей пересказывать. Но и промолчать с таинственной рожей не выйдет уже, да и не от большого ума я сразу обо всем не сообщил. Так что травма рабочей области в наличии имеется — торможу я капитально. Причем и эмоции какие-то вялые. Злости вот, например, нет совсем, а ведь должна быть… Куда эти пацифисты мою агрессию сперли?! Или это просто общение с ними на меня так влияет? Вернусь в свой мир и подамся в дзен-буддизм…