Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!

— Верующие по бабам не бегают! — отрезала я.

Дед отвел глаза, спорить не стал, лишь с усердием принялся за пиццу.

А я с нежной улыбкой идиотки пялилась в экран, наблюдая за искаженным злобой лицом Самого Любимого Парня. Вот он уже вышел из лифта, сделав свое черное дело, вот он пошел из подъезда…

Я встала, собираясь налить деду чая.

— Вовсе он и не бегал по бабам, — буркнул дед.

— Чего? — обернулась я.

— Вон, — кивнул он на телевизор.

Я равнодушно мазнула взглядом по экрану — давешний мужчина, который заходил с вдовой, так же покидал наш дом.

Я повернулась к чайнику, через секунду мысль оформилась, и я снова вгляделась в экран. Дело в том, что мужик был в перчатках. В августе. И лицо его я определенно где-то уже видела. Вот только не помню где. Какое-то невыразительное оно, увидишь — и взгляду зацепиться не за что.

— То ли я дура…, — в полной прострации сказала я.

— То ли лыжи не едут, — поддакнул дед.

Я внимательно на него посмотрела, размышляя, после чего спросила:

— Дед, а ты часом не знаешь, что за секту Клавдия посещала?

— А вот не знаю, — почесал он за ухом. — Не знаю. Я ж дома редко бываю. Мужик ентот попытался и меня затащить к ним, да я ему, Марья, твердо сказал — православный я! Родился православным, и помру православным! Вот так!

— Дед! — я решительно встала. — В общем — я по делам, ты никому не открывай, трубку телефонную не бери, а главное — не открывай, ради бога, Каморку на втором этаже. Ясно?

— Ну дык, — спокойно кивнул дед. — Понял, не дурак.

— Ванных на втором этаже две — при гостевых комнатах, сходи попарь косточки, спать ложись где хочешь, а я все — все, побежала, — торопливо сказала я и сорвалась с места.

— Гав!

— И ты конечно же со мной давай, — не оборачиваясь, согласилась я, и Лора тут же побежала вперед меня. Мы проскакали по лестнице (лифта ждать было некогда), ворвались в гараж, уселись в машину, и я рванула на эту Лесную, словно за мной черти гнались.

И я была уже недалеко, когда врезалась в бок белой десятки. Она сама была виновата. Уже на исходе желтого света пыталась проскочить перекресток. Я думала примерно то же самое, решив что желтый — это почти зеленый, и уже можно.

«Черт!», — рявкнул голос, и мы с десяткой пересеклись в одной точке.

Владелец ее, дяденька за сорок с круглым, как шарик, животом, тут же выскочил из нее и начал на меня кричать.

— Ты чего, права вчера купила, что ли???

— Позавчера, — мрачно буркнула я ему.

Шарик шутки не оценил. Он открыл рот на пятьдесят шесть сантиметров и принялся очень громко рассказывать, что он думает о блондинках за рулем.

Я его слушала примерно минуту, после чего терпение мое кончилось.

— Шар… тьфу, дяденька, — сказала я ему, — послушай, а сам-то ты что, разве не на желтый ехал?

— На зеленый! — твердо ответил он.

— И я, милок, на зеленый, — вздохнула я. — В общем, ладно, пока гуляй, твое счастье что мне некогда. Номера твои записала, потом за компенсацией подъеду.

У Шарика от моей наглости аж глаза на лоб полезли.

— Чего??? — завопил он. — За какой такой компенсацией ты ко мне собралась? Ты же виновна!!! У тебя морда в моей бочине!

Я на него посмотрела долгим взглядом, однако на него это не подействовало.

— Я ГАИ вызываю! — рявкнул он.

И вы не поверите — следующие три часа я провела совершенно бездарно! Слушала маты Шарика, читала карманное Евангелие и ждала гаишников. Лора дрыхла на заднем сидении.

Когда же явились доблестные орлы в шестерке с мигалкой на крыше — я посмотрела на них столь злобно, что они тут же решили что именно я и виновна в наезде. Спорить у меня времени откровенно не было.

Я покорно подписала протокол, тут же рассчиталась с дядькой, на прощанье буркнула: «Что б тебе подавиться», — и уехала.

Все норовят девушку обидеть — ну и времена настали!

А на Лесной меня ждал очередной удар.

Только я кинула машину на знакомых ребятишек, подошла к дому — как увидела невероятную картину. Из ворот вышел мой Самый Любимый Парень, а рядом вышагивала… моя пленница! Я протерла глаза, потрясла головой — ничего не изменилось.

«Может, сестра — близнец?» — с надеждой спросил голос.

«Щаз, — тоскливо ответила я. — На ней мой сарафанчик, что я своими руками шила по „Бурде моден“. Второго такого нет».

«Дед!» — вскричал голос.

«Угу», — тяжко выдохнула я.

Любопытство сгубило кошку, как говорится. Потом уже, много позже, я найду своего старичка в каморке, связанного и несчастного. «Вот так и помогай людям», — будет горько жаловаться он на судьбу.

А пока парочка как ни в чем не бывало уселась в серебристый крайслер Дэна, а я рванула к своей бээмвушке. Выезжать отсюда все равно они будут по прямой, это девять из десяти. Чего им по окрестным, плохо асфальтированным улочкам шариться? Один им путь — на Московский тракт.

Бежала я так быстро, что ветер свистел в ушах, коса реяла по ветру, а Лора еле поспевала за мной.

— Господи, только не дай им сбежать, — горячо молилась я, и, видимо, это мне и помогло. Ибо не успела я выехать на тракт, как тут же увидела знакомый Крайслер.

«Падаем на хвост!» — скомандовал голос.

«Ага, без тебя б не догадалась», — буркнула я.

Шпион из меня, конечно, аховый, но и Денис не подозревал о том, что за ним могут и последить. Впрочем, когда рядом сидит красивая девушка — обычно мысли заняты лишь ей.

Это мне и помогло, не иначе.

Долго ли, коротко — а приехали мы в цыганскую слободу на восточной окраине города. Дома тут были сплошь большие да богатые, срубленные из желтого дерева, с высокими крышами, да вот только на окнах красовались обычные ситцевые занавесочки в кухнях, и совковый тюль в гостиных. По улицам шастали цыганки в цветных национальных одеждах, толпами бегали ребятишки со смоляными кудрями, а еще тут было полно наркоманов. Не хочу ничего плохого сказать о цыганах в целом, но вот в нашем городе это поселение — гигантская торговая точка героином.